слушавшие его потом рассказывали: поднял Сын Неба над головой диск из белой
яшмы, и неясная дрожь пробежала по собравшимся, словно даже качнув громадный
Тайхэдянь.
тогда и посмотрим. И удалился.
***
Шакьямуни благостно улыбается с алтаря на возвышении, перед алтарем на
каменном столике дымятся благовония, горят свечи и источают аромат свежие
цветы; и расписные ширмы стоят полукругом за спиной отца-вероучителя.
уже долетела с севера на юг, из Бэйцзина к стенам обители. Не потому ли и
сам патриарх вместо поучительных джатак поведал братии о правителях не
праведных, кознями которых рушились империи и гибли государства?
сохлому дереву, а душа - развеянному пеплу... отчего плачете, братья мои?!
занятий кулачным боем за счет сокращения проповедей и постижения Закона.
Наставник Лю мучил монахов нещадно, все больше заставляя упражняться с
оружием всех восемнадцати видов, нежели с голыми руками; пот ручьями лился
под ноги, но братия стиснула зубы и молчала. Один из наставников-шифу,
выслушав журавля-патриарха, отправился в поселок слуг. После недолгого
разговора жены и дети, а также слабовольные и малосильные покинули пределы
обители, разъехавшись кто куда (говорили, что на земли подвластных Шаолиню
монастырей!), а остальные занялись ремонтом обветшавших стен внешних и
внутренних укреплений. После строительных работ со слугами проводились
учения по стрельбе из лука и пользованию пращой... даже азы рукопашной,
вопреки старым заповедям, стали преподавать отважным мирянам.
двух недель, как к Шаолиню двинулись обозы с провиантом на случай осады.
Также на дорогах Хэнаня, и не только Хэнаня, объявились невиданные прежде
толпы бродячих монахов. Они вяло просили подаяние, не обижаясь на отказ, и
без устали вещали простолюдинам о святости обители близ горы Сун и вечном
проклятии, что обрушится на любого, поднявшего на монастырь нечестивую руку.
"Рожденные в травах" чесали в затылках и соглашались. Опять же мимо
красноречивых монахов и мышь не проскользнула бы незамеченной, не говоря уж
о стотысячном войске.
клейменые сэн-бины, опытные воители, в прошлом обласканные императором Юн Лэ
и приставленные казненным наставником Чжаном к ванам да князьям.
Вдохновленные столичным примером, областные и кровнородственные ваны и сами
принялись было рубить головы бритоголовым соглядатаям-убийцам, но
провинциальные сэн-бины оказались менее верноподданными, чем их бэйцзинские
братья, и добровольно на смерть не пошли! Некоторых застали врасплох, и
дорого заплатили ванские солдаты за одну бритую голову, так дорого, что уже
после и сами князья задумывались: не дешевле ли было дать проклятому монаху
бежать?! А прочие поспешили исчезнуть без шума и вернуться в Шаолинь, где их
приняли с распростертыми объятиями.
мигом предложили отцу-вероучителю путь отмщения. Недостойно после подлого
убийства братьев покорно ждать осады - государь-кровопийца еще проклянет тот
миг, когда в его голову пришла мысль о разгроме всесильной службы!
преподобный Фэн с диском, днюет и ночует в Лабиринте Манекенов, почти не
выбираясь на поверхность. Изредка маленький урод поднимался в кухню,
растерянно бродил по ней, чуть не плача от отчаяния, и все что-то
писал-стирал на своей игрушке. Но кому до того было дело?! Впрочем, если
кто-нибудь ночью, когда в Лабиринте раздавался сухой треск, сумел бы
одновременно заглянуть в государеву спальню, - этот провидец наверняка был
бы в изумлении. Император поднятым зверем метался по покоям, сражаясь с
невидимым противником, его руки мелькали подобно облачным клочьям в бурю, он
вскрикивал и умолкал, нападал и отражал, а потом безумно смеялся и шуршал
кисточкой по белой яшме своего диска.
Тиграм-телохранителям - не до ночных выходок Сына Неба.
***
дыхание осени уже колеблет листья деревьев, вплетая в зелень ало-золотистые
нити!
отшельников и пещеры мудрецов, большие обители заперты, лишь доносятся
изнутри странные песнопения и возносится к небу сизый дым курений, но
посторонних внутрь не пускают, а по ночам, говорят, бродят вокруг небесные
полководцы и огненными трезубцами отгоняют любопытных.
раньше состязания устраивались, и бились в небесах бородатые драконы,
покорные слову даосских чародеев! Одни шарлатаны остались в городах, тешат
дураков пустыми фокусами...
где высокомудрые?! Вот только что были здесь, рядом с нами - и словно ветром
сдуло! Сбивая ноги в кровь, искали ученики исчезнувших отшельников, срывали
горы, вспахивали землю, моря ложкой вычерпывали - тщетно! То ли ученики
плохими оказались, то ли и впрямь не сыскать ушедших... Один из брошенных
учеников добрался даже до самого ада Фэньду и после долгих мытарств был
принят Владыкой Янь-ваном. Молил помочь, не разлучать с любимым наставником,
где бы тот ни был!
к Адскому Оку и показал, где его учитель.
этот срок седыми, твердо ответствовал:
ученик...
главные демоны куда-то запропастились - грешники уж истомились в ожидании,
цепляются к пробегающим бесам:
охотку?
палачом да мясником трудился?
РАЗДУМЬЯ В НОЧИ, или О чем не писал литератор Цюй Ю, автор "Новых рассказов у горящего светильника" и позапрошлый чиновник-распорядитель Чжоу-вана, сосланный в пограничный гарнизон Баоанъ и возвращенный из ссылки императором Хун Ци по ходатайству Государева Советника в ночь описываемых событий
2
заваренный красный чай. - Может быть, сохранение семьи? Или государства? Но
тогда при чем тут тигры?!
забираясь в кресло. - Я не очень хорошо представляю, как вам все это
объяснить, но я попробую.
РАЗДУМЬЕ ЗАБЛУДШЕЙ ДУШИ
человеком; но я знаю, что она приобрела и что утратила в этот миг.
камень.
если хотите, с Законом Кармы. Не хотите? Полагаете, что Закон воздаяния за
действия, отягченные человеческими страстями, не имеет ничего общего с
выживанием вида?!
только потому, что ему не нравится окрас их шерсти или горбинка на носу. Его
волчья карма просто не позволяет ему так думать. Не лезь на мою территорию,
а в остальном живи и давай жить другим!
Флинт Эрик
Конюшевский Владислав
Прозоров Александр
Орлов Алекс
Суворов Виктор
Березин Федор