Не об этом ведь спросить хотел... Ладно, молчи, не спрашивай, а меня послушай.
Не ходи к Ослабу! Он с тобой говорить не станет- сразу слово свое скажет и в
руки опричников отдаст. Ждут тебя уже в Судной Роще! И казнь определена!..
Поворачивай назад и ступай бродяжить по миру.
неизбывная печаль. - Но я вглянуть на него хочу. Хочу услышать его слово.
тебя Ослаб на судилище! Не примет оправданий. Забьют в вериги, отправят в Сирое
Урочище до скончания дней! Цепи на тебя заготовлены, в кузнице лежат...
Помнишь, где ты подкову мне выковал? - она достала подкову. - Не принесла она
счастья... Послушай же на этот раз, не ходи в Судную Рощу.
посмотреть на него...
поставлю тонкие, из плохого железа. Порвешь их и уйдешь, когда вздумаешь...
чуть не погасила свечу.
понадобится...
таинственной, сакральной частью Сергиева Воинства. Некоторые вольные араксы,
ведущие более мирской, бытовой образ жизни, никогда с ним не встречались и
закономерно считали его некой притчей, мифом, символом, которого нет на самом
деле, что он - сосредоточение мудрости, своеобразный духовный канон, по
которому полагается жить защитнику Отечества и с помощью коего воспитывать
новое поколение. Он носил не имя, данное от рождения, а титул, как и Пересвет,
и потому казался слишком отстраненным и далеким, но все отлично знали и
толковали этот титул - Ослаб (с ударением на последний слог), и означал он
ослабленного человека. Разумеется, физически ослабленного, для усиления другой
ипостаси - духовной.
появился при Сергии Радонежском, который лично и через учеников своих, собирая
иноков в воинские монастыри - не простых крестей, черносошенных смердов, не
богатырского телосложения людей, а иных- дерзких, ярых, своевольных, среди
которых были всякие, большей частью, лихие разбойники, по природе своей
обладающие воинским духом и удалью. Ему не нужны были смиренные мо-лельники,
боязливые и робкие перед жизнью и Богом, напротив, и потому, дабы испытать их
возможности, а потом привести к чувству, требовался духовный полководец,
способный пробудить в них не силу, коей было в избытке, но Ярое сердце. Так
вот, преподобный испытывал найденных и приведенных в монастыри послушников с
помощью слабосильного, но досужего умом старца Ослаба (более известного, как
Ослябя), который ведал способ достижения высшей
христианской верой из Византии- долгим, чаще всего, безуспешным смирением плоти
через посты, лишения и молитвы; иной, более древний, уходящий корнями в
скифские времена, в библейский период, когда еще знали и на себе испытали силу
и мужество северного народа Магога- народа, еще не утратившего образ ими
подобие Божье.
существовал огромный, внутренний фольклорный пласт, отчетливо доносящий истоки
происхождения традиций, впрочем, как и происхождение родов, обычаев и нравов,
строго соблюдаемых в Воинстве.
свой род от старообрядцев никонианского раскола, причем принадлежала к толку
истовых, верных своей вере и упрямых людей, не признающих никакую власть, кроме
Божьей. Из этого толка араксы брали невест, чтобы освежить кровь, и отдавали
своих девственниц за староверов с той же целью. Ражный не помнил матери вообще;
она умерла во время родов, что случалось с мирскими женами араксов не так
редко, ибо родить богатыря весом до шести килограммов безболезненно могли лишь
родовитые дочери поединщиков. А вскормила и воспитала его вторая жена отца-
Елизавета, пришедшая из рода крестей. Она знала тысячи сказов, баллад и сказок
о Сергиевом Воинстве и не только о нем; и слушать ее было интересно что в
двух-, что в двадцатилетнем возрасте. Так вот, судя по этим преданиям, Ражный
сделал вывод, что такое явление, как Ослаб, восходит к древним скифским
временам, ибо оно полностью отождествляется с Гогом- князем северного
богатырского народа Магог. Во всех сказках о военных походах этого народа на
восток, его князь Гог был ослабленным по особому ритуалу: ему распаривали руки
и ноги в "немтыре" - горячем отваре травы, от которой немели, становились
бесчувственными мягкие ткани, после чего он сам подрезал себе сухожилия, и так,
чтобы оставалась возможность передвигаться, ездить на коне, совершать руками
нехитрые действия. Но нельзя было владеть ни мечом, ни другим оружием, ни даже
ударить кулаком. Если сухожилия срастались и крепли, то князь подрезал их снова
или слагал с себя верховную власть. Когда же они рвались, Ослаб был обязан
сложить свои полномочия, и не по причине своей неподвижности; разорванные
сухожилия означали, что духовный управитель управлял не только словом...
избирали Ослабом.
обязанности походного судьи, прокурора и полкового священника занимали времени
меньше, чем основной его труд - Радение о будущем. Здесь он становился
предсказателем, оракулом, астрологом, тонким аналитиком и ретивым
молитвенником. Прежде чем протрубить Сбор Засадного Полка, Ослаб должен был
получить благое слово Преподобного Сергия, который денно и нощно молился на
небесах за все русское воинство.
ушами. Он никогда не выходил в мир из своей кельи, расположенной неподалеку от
боярских хором, за исключением момента, когда объявлял Сбор Засадному Полку. А
так обычно довольствовался тем, что ему приносили приближенные араксы и иноки,
которых он рассылал по всему свету.
провинившихся араксов; здесь, как в глубокой древности, вершились все самые
важные праведные дела и принимались судьбоносные решения.
когда-то вбитых, вколоченных в его ствол. Ражный стоял под ним и слушал, как
трещат и лопаются живые волокна...
старец в черной рясе схимо-монаха. На вид он был иссохшим, утлым, выветрелым от
времени, однако былую мощь выдавал низкий, далеко не старческий голос и жесткие
на вид, длинные седые волосы, охваченные главотяжцем. Бороду он не носил, дабы
лицо было всегда открытым, но не брил ее, а выщипывал суровой нитью. Взгляд его
казался самоуглубленным и, верно, оттого расплывчатым, неуловимым; в руках
Ослаб держал костяные четки, увенчанные крестообразным мечом.
лучами облетевшую дубраву, и густой иней, лежащий на черных ветвях, наливался
густым багрянцем, создавая впечатление безмолвного и холодного пожара. Ражный
стоял босым на ледяной земле и голым по пояс: перед судом Ослаба представали
без всякой защиты. Но повинуясь внутренней потребности скрыть уязвимое место,
он встал плечом вперед, отведя правый бок из-под взора старца.
Сергиева Воинства не имел ни присяжных, ни приставов, ни секретарей; он
происходил, как поединок, один на один. Не осужденный, не подвергнутый казни и
не закованный еще в вериги, с появлением старца Ражный ощутил на себе
невероятно тяжкий, прижимающий к земле груз. Не входя в раж, он чувствовал, как
от него исходит мощный поток подавляющей энергии: Ослаб словно приземлил его,
повязал незримыми цепями и теперь держал на растяжках, как держат дикого
медведя.
приспустился на подогнутых ногах.
ответствовал он, как подобает.
путь свой не в иночестве закончил, мирской дорогой отправился...
отца Ражный.- Рука отсохла...
чтобы араке погибал от инфаркта... Давал он наказ - беречь Ярое сердце?
приблизился настолько, что посох его уперся в землю между босых ступней. -
Возле тебя волк очеловечился, а диких зверей заводят, чтобы самому озвереть...
По моему настоянию боярый муж свел тебя на ристалище со Скифом. Я испытал тебя,
араке, и убедился в том, что приносили мне опричники. У тебя не хватило ярости,
чтоб одолеть инока. Ты открылся миру, и он пьет твою силу.
душевных болезней. Мне трудно взирать на него безучастно...
потянул за незримые цепи, придавливая к земле. - Ты воскресил мирскую девицу,
отогрел ее, отдал огонь своего сердца, но чего достиг? Ты вторгся в сакральное,
чтобы спасти одну жизнь, и погубил две чистых души. Что теперь станет с этими
безумными братьями?.. Нельзя искушать мир чудотворством, араке, нельзя искушать
его жалостью. Твой род владеет таинством Ража, вы способны летать нетопырями,
видеть чувствами, но не над миром след подниматься в небо - над полем брани. И
зреть не боль и страдания супостата - его уязвимые места. Ибо ты воин Засадного
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия
Контровский Владимир
Роллинс Джеймс
Якубенко Николай
Сертаков Виталий