каково это было бы быть вне видений вместе с ней, принимая каждый
наступающий миг совместно и как существующий сам по себе. Эта мысль
привлекла его намного больше, чем любое из навеянных спайсом видений. Была
некая ясность в том, чтобы жить лицом к неизвестному будущему.
узнаваемое дикарство смешивалось с застенчивостью. Следы этой
застенчивости были в людях Джакуруту и Шулоха - но только следы. Он
опечалился, уяснив до конца, что же именно теперь потеряно.
успел сообразить, его сознание наполнилось шуршанием многих тварей вокруг
него.
движение форели, как движение внутри себя. Свободные прожили целые
поколения бок о бок со странными созданиями, зная, что стоит пожертвовать
на приманку хоть каплю воды, и эти создания можно заманить в пределы своей
досягаемости. Многие Свободные умирали от жажды, рискуя своими последними
немногими каплями поставленной на карту воды, зная, что вытягиваемый из
форели сладкий зеленый сироп может хоть немного прибавить сил. Но, в
основном, песчаная форель - это для детей, играючи ловящих ее ради Хуануи.
И для забавы.
сейчас.
заколебалась, потом пустилась дальше, привлеченная много большим
количеством воды в канале.
"Форельная перчатка". Детская игра. Если держишь форель в руке,
разглаживая ее по своей коже, то она образует живую перчатку. Следы крови
в порах кожи ощутимы для этих созданий, но почему-то все связанное с водой
крови их отталкивает. Раньше или позже, перчатка соскальзывает на песок, и
ее подбирают в корзинку из спайсового волокна. Спайс утихомиривает их до
тех пор, пока их не топят в водосборнике смерти.
пожирающих ее хищных рыб. Вода размягчает песчаную форель, делает ее
податливой. Дети рано это усваивают. Плевок на форель - и из нее
исторгается сладкий сироп. Лито прислушался к плеску. Мигрирующая форель
добралась до открытой воды, но не могла вобрать в себя струящийся канал,
охраняемый хищными рыбами.
кожистую форель. Как раз такая большая, какую ему хотелось. Она не
попыталась от него ускользнуть, наоборот, с жадностью полезла на его тело.
Он свободной рукой на ощупь изучил ее форму - нечто, напоминающее алмаз.
Ни головы, ни выступов, ни глаз, и все же воду находит безошибочно. Вместе
со своими собратьями она может слипаться телом к телу, одна за другой
становясь частью грубых переплетений плотно сжимающейся реснички, пока все
целое не превратится в единый сосущий организм, поглощающий в себя воду,
отгораживающий "яд" от гиганта, которым станет песчаная форель - от
Шаи-Хулуда.
При этих ее движениях он ощутил, как вытягивается и удлиняется и избранное
им видение. "Эта ниточка, а не та". Он почувствовал, как песчаная форель
становится все тоньше, все больше и больше распространяясь на его руку. Ни
одна форель еще не встречала руки, подобной этой, так перенасыщенной
спайсом. Ни один человек еще не жил и не мыслил и подобных условиях. Лито
тонко подрегулировал свой энзимный баланс, со светлой уверенностью,
обретенной им после того, как это было проиграно в видении транса. Знания
бесчисленных жизней, сливавшиеся внутри него, обеспечили надежность и
точность всех его действий, защитили от смерти от передозировки, которая
бы поглотила его, если б он хоть на долю секунды ослабил внимание. И,
одновременно, он сливался с форелью, впитывая ее, обильно ее подкармливая,
изучая ее. Он действовал точно по лекалу своего видения.
растекаясь по руке, взобравшись уже не предплечье. Он поймал еще одну,
положил поверх первой. При соприкосновении по двум созданиям прокатились
возбужденные корчи. Ресничка сцепилась, и они стали единой пленкой, по
локоть обволокшей его руку. Ну, в точности живая перчатка детской игры, но
теперь тоньше и чувствительней, подавшаяся на его приманку, занимая свое
место в симбиозе с его кожей. Он опустил руку в живой перчатке, ощупал
песок, отчетливо чувствуя каждую песчинку. Это уже не форель, то, что
выходит - это крепче, сильнее, и будет делаться все сильней и сильней...
Его шарящая рука наткнулась еще на одну форель, внахлест примкнувшую к
первым двум и приспособившуюся к новой роли. Кожистая мягкость уже одела
всю его руку вплоть до плеча.
кожи со своим телом, предотвратил отторжение. На это потребовалось все его
внимание, и ни уголка не осталось в мозгу, где могло бы сохраниться
осознание устрашающих последствий делаемого им. Только то, что видение его
транса представило необходимым, имело значение. Золотая Тропа могла
отвориться только после того испытания.
перчатку руку на пути мигрирующей форели. Он припомнил, как однажды они с
Ганимой поймали песчаную форель и терли ее о песок до тех пор, пока та не
превратилась в "червя-детеныша" - жесткую трубочку, налитую изнутри
зеленым сиропом. Только аккуратно надкуси и быстро выпей - пока укус не
затянется, спасая хоть немногие капли.
кровь под этой живой оболочкой. Одна попыталась закрыть ему лицо, но он
грубо ее покрутил, пока она не вытянулась в тонкую трубочку - удлинилась
намного больше червя-детеныша, оставаясь при этом гибкой. Лито надкусил ее
кончик и стал смаковать тонкую струйку сиропа, которого вытекло намного
больше, чем когда-либо приходилось отведывать Свободному. Он почувствовал,
как энергия сиропа разливается по его телу. Его охватило занятное
возбуждение. Некоторое время он был занят тем, что отвертывал от лица
наползающую пленку, пока не получилось окоченевшей кромки, замкнувшейся в
круг от лба до челюсти и оставляющей его глаза открытыми.
обнаружил, что бежит так быстро, что не в состоянии сохранять равновесие.
Он рухнул в песок, перекувыркнулся и вскочил на ноги. Прыжок на дна метра
вознес его над песком - а когда он, приземлившись, попробовал просто идти,
то опять-таки он двигался слишком быстро.
собирая все свои ощущения в пруд своего сознания. Пробежала внутренняя
рябь ТЕПЕРЬ-ПОСТОЯННО, через которую он вживе ощутил Время, и возвышенный
восторг видения его согрел. Оболочка работала в точности так, как
предсказало видение.
усилению любого движения. Когда он пошел, он упал и покатился. Вскоре он
сел. В спокойствии кайма под его челюстью попыталась стать пленкой и
закрыть ему рот. Он плюнул на нее и ее надкусил, отведал сладкого сиропа.
Потом рукой закрутил ее вниз.
его телом. Лито вытянулся на спине, перевернулся на живот. Затем он
пополз, царапая оболочкой по песку. Он отлично ощущал песок, но ничто не
царапало его собственного тела. Сделав лишь несколько плавательных
движений, он одолел пятьдесят метров песка. От трения по телу разлилось
тепло.
предстоял второй значительный шаг к Золотой Тропе. Его упражнения вывели
его за канал, в каньон, где находился пойманный червь. Он услышал, как
червь приближается с шипящим свистом, привлеченный его движениями.
послало его метров на двадцать вглубь каньона. Невероятных усилий стоило
контролировать свои реакции, он опять присел на корточки, выпрямился.
Теперь прямо перед ним начал пухнуть песок, вздымаясь чудовищным завитком,
освещенным лунным светом. Песок разошелся перед ним на расстоянии всего в
два его роста. В тусклом свете полыхнули кристальные зубы. Он увидел, как
разверзается рот-пещера, далеко в глубине которой тягуче шевелилось
тусклое пламя. Всепобеждающий аромат спайса захлестнул его. Но червь
остановился. Он продолжал стоять перед Лито, когда из-за круч вышла Первая
луна. Ее свет отразился на зубах твари, окаймлявших пламенные отсветы
горения химических реакций внутри нее.
места срывало желание удрать. Но его видение удержало его в неподвижности,
в очарованности этим затянувшимся моментом. Еще ни один, стоявший так
близко к пасти живого червя, не уцелел. Лито тихо двинул правую ногу,
зацепился за песчаный бугорок и, среагировав слишком сильно, полетел прямо
к пасти червя. Он остановился, упав на колени. Червь так и не шевельнулся.
глубоко-песочную ядовитую штуку, его родню. Червь нападет на другого
червя, посягнувшего на его территорию, или пожалует на обнаженный спайс.
Только водный барьер его останавливает - а песчаная форель, живая капсула
воды, и есть такой водный барьер.
пасти. Червь подался назад на целый метр.
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Посняков Андрей
Каргалов Вадим
Афанасьев Роман
Контровский Владимир