Эдди, Одетта сумела только шепнуть на ухо этой бабе-яге: "Я люблю тебя".
а затем ослабли.
оказалось, что она - одно целое. Впервые с тех пор, как человек по имени
Джек Морт сбросил кирпич на голову девочки, подвернувшейся, чтобы принять
на себя этот удар потому только, что белый таксист, раз взглянув, укатил
(а ее отец в своей гордыне отказался от новой попытки из боязни во второй
раз получить отказ), она была одним целым. Она была Одеттой Холмс, а та,
другая?..
собственным; они с Деттой слились воедино. Ей довелось быть одним
человеком, была она и двумя людьми, теперь стрелок извлек из нее третьего.
- Торопись, не то ими пообедают!"
перезарядит револьверы, все уже будет кончено. Оставалось только
надеяться.
курки.
омаров; сморщенные глаза были пустыми, мертвыми и все-таки отвратительно
искрились отвратительной жизнью. Клешни чудовища опустились к лицу
молодого человека.
брызги, отшвырнув от Эдди.
к его левой руке, которой он размахивал, силясь отогнать хищных тварей, и
подумал: "Сейчас и вторую руку..." - а потом тварь разлетелась в темном
воздухе облачком мелко раздробленной скорлупы и ошметков зеленых
внутренностей.
замирать, а бешеная ярость обращала его в кусок льда. "ДАВАЙТЕ, ГАДЫ! -
визжала она. - НУ, ДАВАЙТЕ, ДАВАЙТЕ! ДАВАЙТЕ, СУНЬТЕСЬ К НИМ! Я ВАМ ЗЕНКИ
ЧЕРЕЗ ВАШИ БЛЯДСКИЕ ЖОПЫ ВЫШИБУ!"
расставленными ногами Эдди, намереваясь подкормиться, а заодно превратить
юношу в бесполое существо. Тварь разлетелась, как при игре в "блошки".
зачатками интеллекта. Теперь он получил тому доказательство.
Одетта разнесла одного из отступавших монстров в куски.
что осталась борозда. Он видел, что лицо юноши постепенно становится из
лилового черным.
помрачалось. - Чем же ты займешься теперь, когда мы оба в твоей власти?"
ночной.
словно она обращалась к Роланду с верхнего края глубокого колодца, в
который он падал. - Та я, что была; та я, что не имела никаких прав на
существование, но существовала; и я - та женщина, которую вы спасли. Я
благодарю тебя, стрелок.
время знал только тьму.
Башне. Его мысли занимал только олень, спустившийся к озерцу на лесной
поляне.
бревна.
всю свою сноровку..."
возблагодарил неизвестных ему здешних богов за то, что его глаз
по-прежнему был верным, и стал думать о мясе, о мясе и еще раз о мясе.
Убрав револьвер (тот единственный, что теперь носил при себе) обратно в
кобуру, Роланд перелез через бревно, за которым, покуда ранний вечер
мало-помалу угасал, превращаясь в сумерки, терпеливо лежал и ждал, не
придет ли к озерцу что-нибудь достаточно крупное для ужина.
- Я в самом деле выздоравливаю".
оценивающими карими глазами.
противоборства они ели только мясо омаров и пили только противную
солоноватую воду из ручья. Роланд сохранил об этом времени весьма скудные
воспоминания - он тогда метался и бредил в горячке, называя Эдди порой
Аланом, порой - Катбертом, а женщину - неизменно Сюзанной.
путешествие вглубь холмов. Эдди толкал инвалидное кресло, в котором сидела
женщина, но бывало и так, что в кресле катил Роланд, а женщина ехала на
закорках у Эдди, некрепко обхватив его за шею. Дорога была такой, что чаще
всего передвижение на колесах становилось невозможным, и продвижение
вперед шло медленно. Роланд понимал, насколько Эдди выбился из сил.
Понимала это и женщина; впрочем, Эдди ни разу не пожаловался.
сетуя на давно минувшие времена и давно умерших людей, Роланд лежал между
жизнью и смертью, Эдди и женщина стреляли омаров - снова, и снова, и
снова. Вскоре омароподобные чудовища перестали приближаться к их части
пляжа, но к тому времени мяса у них уже было вдоволь, и когда они наконец
попали туда, где рос бурьян с сучьей травой, то уже принуждали себя есть
его. Все трое изголодались по зелени - какой угодно, лишь бы это была
зелень. И разъедавшие кожу болячки понемногу начали исчезать. Некоторые
травы горчили, попадались и сладкие, но, каков бы ни был вкус,
путешественники съедали их... за исключением одного случая.
дергает из земли пучок травы, которую он узнал даже слишком хорошо.
запомни! Никогда не ешь эту траву!
стеблей в сторону.
откинулся на землю. Возможно, кое-какие из трав таили в себе смерть, но
то, что сорвала женщина, обрекало ее на муки и медленную гибель. Это была
бес-трава.
стрелок знал, что Эдди это тревожит, но благодаря травам работа желудка
наладилась.
ослаб до приглушенного неясного гула, который был слышен только при
подходящем ветре.
средним и безымянным пальцами правой руки. Безрезультатно. Слишком уж
слабыми были пальцы. Он переложил нож в левую, неумелую, руку и сумел
грубо, топорно распороть брюхо оленя от паха до груди. Нож выпустил
дымящуюся кровь, чтобы она не успела свернуться и испортить мясо... но все
равно, разрез вышел скверным. Ребенок, которого рвет - и тот сделал бы
лучше.
приготовился полоснуть еще раз, глубже.