Чтение 84–й страницы книги ~Камбер

архиепископским посохом, а Камбер силился отогнать жуть, которую испытывал с
момента падения Риса, Он нежно тронул рукой лоб Целителя, отбросив посох,
снял белую ризу, шитую золотом, завернул в нее Целителя и поднял на руках.
На обратном пути Камбера и его ношу с двух сторон защищали Йорам и сумрачный
Джебедия.

В ризнице скрывалось около полудюжины священников и диаконов, хотя
каждый понимал, что рано или поздно солдаты доберутся и сюда. Святые отцы
расступились, как пучина вод, не решаясь подать помощь или о чем-то
спросить. Камбер нетвердо шагнул на квадрат Портала.

-- Все уходите!--удалось произнести ему, сгибаясь под тяжестью своей
ноши.

Когда, в комнате никого не осталось, он опустил Риса на пол у своих
ног, прижимая к себе его бессильно виснущее тело в складках архиепископской
ризы, и мысленно перенесся в Дассу.

В маленькой боковой часовне в Дассе к нему потянулись руки, желая
принять его Ношу, но Камбер только покачал головой, сделал несколько шагов
за выложенные мозаикой границы Портала, опустился на колени перед алтарем и
осторожно положил Риса на ковер. Через мгновение Йорам и Джебедия стояли на
коленях возле него, Джебедия успел снять свой серый плащ, чтобы подложить
его под голову Риса.

-- Для этого им даже не потребовалось оружие, --печально прошептал
Камбер, сжимая голову Риса рукам и,--Он упал и ударился головой о ступеньку.

-- Он все еще дышит, но совсем слабо,--встрепенулся Йорам, погружая
пальцы в рыжие волосы и закрывая глаза.--О, Господи, да у него такая
вмятина, что в нее можно положить яйцо!

Не в силах справиться с растущим отчаянием, Камбер ощупал голову там,
куда показывал Йорам, и нашел чудовищную вмятину. Кожа не была повреждена,
не было и крови, но он чувствовал под кожей изломы раздробленных костей.
Признаков жизни не было, в еще недавно блестящем мозгу Камбер увидел
безнадежно поврежденные каналы Исцеления и способности, подавленные
наркотиками. Теперь он знал, чего стоила Рису встреча с Тависом О'Нейллом,
кроме того, что отныне их карты раскрыты. Камбер, как ни пытался, не смог
даже подключиться к целительным ресурсам слабеющего мозга. Теперь
единственной надеждой Риса был другой Целитель.

-- Найэллан!--закричал он через плечо криком, скорее похожим на
рыдание.--У тебя есть поблизости Целитель?

Второй епископ-дерини опустился на колени рядом с Камбером и покачал
головой.

-- Я уже справлялся. Мой домашний Целитель на вызове. Я послал за ним,
но не знаю, успеет ли он.

Дыхание Риса прерывалось, а пульс слабел, Камбер в отчаянии вошел в его
мозг, чтобы уменьшить напряжение в области ранения. Вмятина под его пальцами
становилась меньше, но под черепом бурлила жидкость, создавая непереносимое,
смертельно опасное давление. Рис дышал все реже.

Йорам наполнял легкие Целителя своим дыханием, когда-то он делал это
для Камбера, Джебедия старался поддержать работу сердца.

Несмотря на все старания, Рис умирал, хоть Камбер и не мог в этом себе
признаться. Его сознание механически отметило уход отца Найэллана и спустя
некоторое время его возвращение; в полном, кроме митры, епископском
облачении преподобный опустился на колени, открыл флакон со священным миром
и начал приготовление к совершению последнего обряда. У Камбера не хватило
сил участвовать в нем. Он только смотрел и слушал в оцепенении, все еще
предпринимая попытки удержать жизнь в том, кто был ему сыном в этом мире.

Пока Найэллан читал молитву, Камбер взывал к небесам, в который раз
кляня судьбу, наделившую, кого-то, но не его, или по крайней мере Алистера
Каллена, даром исцеления. Это всколыхнуло воспоминания о совсем другой
смерти-- гибели Алистера--и о его убийце, прекрасной и коварной Ариэлле. О
том, как она, получив роковой удар теряющего силы Алистера, попыталась
избежать смерти, прибегнув к древнейшему заклинанию, о котором кое-кто из
дерини знал понаслышке, но неизменно считал поэтической легендой.

У него проснулась надежда. Он-то знал, почему попытка Ариэллы не
удалась, по крайней мере в теории знал. Рискнуть стоило, любой риск был
оправдан теперешним состоянием Риса, Если бы удалось ненадолго вернуть хоть
проблески сознания, он бы помог ему сделать работу. Заклинание даже не
требовало наличия способностей Целителя. Позже он позаботился бы о том, как
вывести Целителя из стаза заклинания. Это он тоже знал в теории.

Но Рис не приходил в сознание, и если бы и пришел, возможно, не
согласился бы на такой отчаянный шаг. Целитель вовсе не был ярым
консерватором, как Йорам, и тем не менее тут была этическая проблема. Имел
ли Камбер право принять решение даже за такого близкого ему человека, как
Рис?

Он все-таки решил попробовать. В конце концов это лишь немногим больше,
чем обычное заклинание, накладываемое на тело, чтобы остановить его
разложение, только и требовалось--сохранить в нетленном теле душу...
всего-навсего. Прервав бесплодные споры с самим собой, Камбер сделал
осторожную попытку проверить, можно ли применить заклинание к
бессознательному Рису. Он понял, что опоздал, жизнь навсегда покинула это
тело. Мерно звучали голоса Найэллана, Дермота и незнакомых Камберу
священников, читавших отходную. Вокруг стояли фигуры в белом, михайлинцы,
гавриллиты... В душе было пусто. Риса не стало. Камбер ждал, пока Найэллан
закончит обряд, запустив руки в рыжие волосы, скрывавшие ранение. Он знаком
велел Йораму и Джебедия оставить тщетные попытки, и теперь они сидели,
неподвижно глядя перед собой. Камбер взял тело на руки и прижался к щеке
Риса.

-- О, Боже, почему?--шептал он, глотая горькие старческие слезы.--Сорок
лет, чтобы вырастить такого человека, а теперь вот это! Смерть не должна
приходить так просто!

* * *

Регенты были скоры на расправу, особенно заторопились, узнав, что их
главному противнику удалось скрыться. К концу дня в плену оказались только
пятеро из десяти непокорных епископов. Трое избежали печальной участи при
помощи Портала, а двое--приняв смерть. Давита Нивана лягнул в грудь огромный
боевой конь, он умер прежде, чем к нему подбежали. Кай Дескантор был найден
бездыханным на полу в центре ризницы. Позднее Ориэль сообщил регентам, что
прежде на месте смерти епископа под ковром находился Портал, и высказал
предположение, что Кай умер, разрушая его после того, как его собратья
бежали.

Но для исполнения намерений регентов хватало и оставшихся епископов.
Пленников отвели в подземелье, заковав в цепи, и оставили размышлять над
результатами своего неповиновения. Регенты приказали вести розыск тех, кому
удалось сбежать. Были изданы указы, объявляющие вне закона Алистера Каллена,
некогда епископа Грекотского (отстранен), Найэллана Трэя, некогда епископа
Дасского (также отстранен), отца Йорама МакРори, графа Джебедия Алкарского,
лорда Риса Турина, а также Дермота О'Бейрна, бывшего епископа Кашинского,
который хоть и не дерини, но бежал вместе с ними, а ранее участвовал в
противозаконном избрании Алистера Каллена архиепископом.

Позднее регенты приказали также задержать жену Риса, его детей и любого
из родственников, кого удастся захватить, так как имелись подозрения, что
все члены клана, связанного с так называемым "святым Камбером", состояли в
заговоре против короны.

Барону Руну Хортнесскому, отныне именовавшемуся графом Шиильским за
мужество и отвагу в делах рождественской ночи, предписывалось начать осаду
Дассы--единственного островка сопротивления мятежного архиепископа. Морозы и
зимнее бездорожье, готовое вскорости смениться распутицей, затягивали
предприятие, делали его долгим и утомительным. Тем не менее войскам удалось
полностью прервать связь засевших в стенах Дассы с внешним миром. Только
монастырский Портал мог служить этой цели, если в Гвинедде оставался хотя бы
еще один целый Портал.

Пришел черед заняться церковными делами. Через несколько дней после
Рождества в городке Рамосе, неподалеку от Валорета, был вновь собран синод,
пятеро епископов прибыли туда в цепях. Однако вскоре выяснилось, что кандалы
и тяготы заключения не сломили непокорных. Только один--Турлог--прельстился
епархией в Марбури. Тогда Хуберт и его сторонники немедля рекрутировали в
синод еще шестерых странствующих епископов--минимальный перевес в голосах
они как-никак получили. В компании, новоизбранных оказался даже племянник
Хуберта, сын его брата Манфреда--молодой человек двадцати двух лет и с
недавних пор граф Кулдский.

В первом же голосовании, после того, как Уллиэм принял его сторону,
Хуберт получил тринадцать "за". Кому принадлежат три оставшихся голоса, было
отлично известно; ослушниками были Роберт Орисс, архиепископ Ремутский,
Эйлин МакГрегор, помощник епископа Валоретского, и единственный оставшийся
странствующий епископ--Юстас Фэйрлийский.

Хуберт был провозглашен архиепископом уже на следующий день. Церемония
на сей раз была значительно скромнее--нового архиепископа целиком поглощали
государственные дела. В день интронизации в Рамосе собрался совет по
устранению дерини из всякой государственной службы и мерам против их тайного
проникновения в дела Гвинедда. Кипучей деятельности Хуберта не было никаких
преград-- ни у кого в королевстве не было в руках такой громадной власти.

Первым делом все священники и другие духовные лица из числа дерини были
низложены, чтобы вера очистилась от магического зла. Подумывали даже о том,
чтобы не допускать дерини к шести святым таинствам, да вовремя спохватились.
Отлучение дерини от религии грозило стране действительным возмущением, куда
более страшным, чем все преступления, которые им до сих пор приписывали.
Лучше было держать среднего дерини поближе к церкви, чем прогнать это
капризное дитя, а потом мучиться, не зная, где оно и что может натворить.

Алистер и Найэллан, разумеется, были низложены первыми. Йорам,
приходившийся сыном "святому" Камберу, получившему теперь дурную славу в
народе, также лишался своего сана. Регенты лишили поста и Дермота О'Бейрна,
однако за ним оставался священный сан, так как он не был дерини. Кашинская