сюда вчера ночью по настоятельной просьбе вашего сына (и очень неохотно,
должен сказать), чтобы осмотреть вашу жену. Хоть вы и притворяетесь, будто
ничего не знаете, я убежден, что это вам известно. - Он остановился и,
небрежно похлопав себя перчаткой по рукаву, продолжал: - Сегодня утром я
хотел навестить ее в последний раз, - он сделал сильное ударение на слове
"последний", - чтобы после нового, тщательного осмотра проверить тот
печальный диагноз, который я поставил вчера ночью.
его бесконечно больше, чем любое проявление бешеного гнева. На последнее
он мог ответить тем же, но против этой хладнокровной находчивости был так
же бессилен, как дубина - против сверкающей рапиры. Раньше чем он успевал
пустить в ход тяжелое оружие своего ответа, ему наносили острием рапиры
добрый десяток ударов. Ренвик почти обезоружил его заявлением, что не
собирается больше навещать больную, и возбудил его внимание уклончивым
намеком на состояние миссис Броуди.
невольно меняя тон. - Она большая охотница поваляться в постели.
сразу же дал почувствовать своему собеседнику все неприличие его
замечания. Свирепея от этого невысказанного презрения, Броуди прибегнул к
своему неизменному средству - ругани, как всегда, когда других средств
больше не оставалось.
не красит вашу противную физиономию.
смотреть на Джемса Броуди снизу вверх, и Броуди доставляло громадное
удовлетворение то, что он, разговаривая с человеком, возвышался над ним.
Это давало ему ощущение превосходства и силы. Но Ренвик был такого же
роста, как он, а к тому же стоял на высоком пороге, и получилось обратное
- не Броуди на него, а он на Броуди смотрел сверху вниз.
знаю, как вы, а я человек занятой. В таком состоянии духа вы не способны
рассуждать здраво. У вас мания величия, и вы хотите, чтобы все перед вами
трепетали. Несчастная ваша семья, без сомнения, боится вас, но мне-то,
слава богу, бояться не приходится! Поймите это раз навсегда, если можете.
А теперь прощайте! - Он круто повернулся и хотел было уже сойти со
ступенек, но Броуди схватил, его за плечо.
натешить свое оскорбленное самолюбие, заставить Ренвика хорошенько
покланяться, а потом уже ворчливо позволить ему войти. Он понимал, что
необходимо узнать мнение доктора о болезни его жены, и хотя ему прежде
всего хотелось дать почувствовать Ренвику, что он - наемник, слуга,
которому можно пренебрежительно бросить плату и прогнать его, он в то же
время боялся остаться в полном неведении относительно состояния миссис
Броуди.
платить, если вы даже не можете сказать, для чего приходили сюда вчера
ночью. Должны же вы как-нибудь оправдать свой приход.
касается диагноза, то, как я уже вам сказал, поставить его я смогу
окончательно лишь после тщательного внутреннего исследования. - И,
стряхнув с плеча руку Броуди, он снова сделал шаг к ступенькам.
что нужно. Раз вы уже здесь, отчего этим не воспользоваться.
Броуди:
ради вашей жены. - И, протиснувшись в дверь мимо все еще загораживавшей ее
высокой фигуры, торопливо поднялся наверх.
сдвинул брови, в замешательстве потер подбородок, протянул было руку,
чтобы запереть дверь на улицу, но передумал, решив, что закрывать дверь за
Ренвиком - для него унижение.
он проторчит здесь недолго. Скоро уйдет и больше его ноги здесь не будет.
дожидавшийся у ворот, завистливым глазом отмечая точеные ноги жеребца, его
мускулистую спину, красивый изгиб шеи. Он легко определил стоимость и
этого великолепного животного, и дорогого кабриолета, и нарядной ливреи
кучера, даже его шляпы с кокардой, ловко сидевшей на голове, и это
наглядное доказательство чужого богатства было для него горше желчи. Он
резко отвернулся, стал мерять шагами переднюю. "Да сойдет он когда-нибудь
вниз или нет? - твердил он мысленно. - Что он делает там столько времени?"
Он нетерпеливо строил догадки, что происходит наверху, его корчило при
мысли об этом осмотре. Хотя он не жил больше с женой, бесцеремонно выгнав
ее из спальни, мысль, что другой мужчина трогает ее, приводила его в
ярость. Жена его была старая, изможденная, одряхлевшая женщина, но ведь
она оставалась все же его собственностью, его имуществом, его движимостью.
Эта собственность ему никогда не понадобится, он не будет больше
пользоваться ею, но она целиком должна принадлежать ему. Такова была его
психология, и, живи он в другом веке, он, вероятно, убивал бы каждую
любовницу, надоевшую ему, для того, чтобы она не досталась кому-нибудь
другому. Сейчас его уже начинали терзать постыдные и нелепые подозрения.
действовало на него подавляюще, и хоть он ни перед кем не знал страха, но
интеллект Ренвика был настолько выше его собственного, что он побеждал,
даже смирял его. Всякий смелый и утонченный характер вызывал в нем легкое
пренебрежительное недоверие, прелюдию ненависти, необузданной антипатии,
лишавшей его и той доли рассудка, какая обычно руководила его поступками.
услышал на лестнице шагов Ренвика. Следя, как доктор медленно сходит по
ступеням, он почувствовал, что должен выразить вслух свое возмущение.
сколько времени сидели там!
вбивали ей в голову разные фантазии.
замечания, - завтра же непременно пригласить вашего домашнего врача. Если
желаете, я могу с ним поговорить о больной. Жена ваша нуждается в
постоянном заботливом уходе.
если это вам по средствам.
больна.
расстановкой Ренвик.
немного побледнел. Но сделал попытку скрыть свое волнение.
Вы хотите меня запугать вашей проклятой выдумкой.
окончательно, что диагноз мой верен, - сказал грустно Ренвик. - Бедной
женщине ничем больше нельзя помочь, только облегчать ее страдания, и ей
уже никогда не встать с постели, на которой она лежит сейчас.
стоит. - Он громко, точно бичом, щелкнул пальцами под самым носом Ренвика.
Его волновало не столько несчастье, может быть, грозившее его жене,
сколько унизительное положение, в которое, как он воображал, хочет
поставить его доктор.
собственному домашнему врачу. Он на целую голову выше вас. Если она
больна, он ее вылечит.
добавил он сурово, - что основным условием всякого лечения является покой
для больного, отсутствие каких бы то ни было волнений.
вам полагается за всю эту музыку? Сколько вам уплатить за то, что вы
велели ей лежать в постели? - и он сунул руку в карман.
взглядом, выдававшим его осведомленность относительно бедственного
материального положения Броуди:
обстоятельствах. Я об этом и не думал. - Он сделал паузу и прибавил: - Так
имейте в виду, я не приеду больше, пока меня не позовут.
фигуре доктора. И только когда кабриолет скрылся из виду, ему пришел в
голову подходящий ответ.
не будет в моем доме! Проклятый нахал! Не верю ни одному слову из того,