урну. - О Светлане я сказал не подумав.
оказалась... именно такая. Никогда не думала. Впрочем, я и о себе думала
иначе...
памятника, по улице Горького то и дело взрывались дружным ревом машины,
стартующие на зеленый свет. На соседнюю скамью присел пенсионер с
транзистором, включил его - послышались позывные "Маяка". Игнатьев
машинально посмотрел на часы, было половина одиннадцатого.
чтобы с тобой спорить. Я приехал сказать, что люблю тебя и буду любить
всегда. А ждать я могу долго. Я понимаю, тебе сейчас не до меня. Но ты
просто знай, что я тебя люблю, мне этого достаточно...
чем ты стала для меня за этот год. Даже меньше - года еще нет, а я за это
время словно прожил вторую жизнь. Я ведь и раньше жил только для того, чтобы
тебя встретить. Я просто этого не знал, понимаешь? Странно - жил, как живут
все... учился, сдавал экзамены, зачеты, писал диссертацию, рылся в земле, и
все это для того, оказывается, чтобы встретить тебя. И действительно -
встретил. Что же, ты думаешь, я смогу теперь жить, как до тебя? Поздно,
Никион. Для меня это теперь - на всю жизнь. И как бы все ни сложилось... я
имею в виду - потом, в будущем... мне достаточно сознания, что ты есть, что
мы с тобой дышим одним воздухом, ходим по одной земле. Только это я и хотел
сказать... любимая. Только это.
сказала. Она сидела так же прямо, не глядя на Игнатьева.
негромко. - Наверное, ты права - сейчас лучше не надо. Но ждать - твоего
звонка, твоего письма - я буду все время, а ждать я умею долго, я уже
сказал. Если я ждал тебя столько лет, не зная даже, как тебя зовут и какого
цвета у тебя глаза, - неужели ты думаешь, что смог бы перестать ждать
теперь, когда я тебя знаю?
лучше уйди, хорошо? Потому что я... не могу больше...
совете - хочу еще поработать ночью. Попытаюсь достать билет на "Юность", она
уходит около двух, а не достану - махну самолетом.
оборачиваясь к нему.
теперь думает подавать документы, - но он увидел ее глаза и понял, что уже
ни о чем нельзя спрашивать, ничего нельзя больше говорить, нельзя больше
здесь оставаться. Он поднялся. Ника тоже встала. Он взял ее руки, прижал к
лицу. Прохладные пальцы замерли, потом робко распрямились, лаской коснулись
его щек, снова затихли. Он отвел их, зажмурившись, поцеловал одну ладошку,
другую и, резко повернувшись, молча пошел прочь.
обогнула его, направилась к кинотеатру. В кассах она долго стояла перед
таблицей с расписанием сеансов, ничего не в силах сообразить, наконец
спросила у кассирши, когда начинается ближайший.
идет. Пустят вас еще, пустят, успеете...
хлынули слезы. Впервые за много дней.
было немного. Впрочем, она плакала совсем тихо, слезы текли и текли по ее
щекам - все слезы, которые копились так долго. Платочек уже промок насквозь,
Ника закрыла глаза, но слез было не удержать.
опустошенной, слабой, безразличной ко всему на свете. Гремела музыка, на
экране двигались, говорили и смеялись какие-то люди; Ника, ничего не
воспринимая, сидела в своем кресле без мыслей, без ощущений. Потом музыка
умолкла, зажегся свет. Она встала и пошла к выходу. На улице ее ослепило
солнце - глаза сразу опять наполнились слезами. Какая-то женщина спросила
удивленно: "Что, плохо кончается? А говорили - веселая..." Ника кивнула -
да, очень веселая, веселее не бывает...
рассматривает снимки, побродила по бульвару. Откуда-то донеслись сигналы
проверки времени - был час дня. Нике не хотелось ни ехать домой, ни ходить
по улицам, ей вообще не хотелось жить.
его издали - он был какой-то особенно яркий, крошечная изумрудная звездочка,
- и ей равнодушно подумалось, что вот всегда так: когда нужно - не увидишь
ни одного свободного, а сейчас - пожалуйста...
отчетливая мысль с того момента, как они расстались у памятника Пушкину, -
именно сейчас и нужно! Именно сейчас!
руками перед самой машиной - та послушно притормозила, сворачивая к
тротуару. Ника и не сомневалась, что водитель остановится, оно просто не
имело права проехать мимо, это такси, посланное за ней, как Золушкина карета
из тыквы...
внутрь. - Только скорее, если можно, мне обязательно нужно успеть к
"Юности"...
счетчиком. - К "Юности" поспеем, очень даже свободно.
следования, посадка на ленинградский экспресс уже закончилась и провожающие
выходили из вагонов. Если бы только знать, в каком он! Она заглядывала в
каждое окно, понимая, что не успеет дойти и до середины, как поезд тронется.
Свободных кресел было много, это успокоило ее - Дима, значит, смог взять
билет, он здесь, лишь бы только оказался где-нибудь не очень далеко, чтобы
она смогла хотя бы его увидеть...
Ника увидела его затылок над откинутой спинкой кресла, его светлые волосы,
увидела знакомые портфель и шляпу в багажной сетке. Она отчаянно застучала
по толстому стеклу, надеясь привлечь внимание сидящей с этой стороны
пассажирки, попросить позвать, - но в этот же момент поезд тронулся плавно и
бесшумно, Ника застучала еще сильнее, занятая разговором пассажирка наконец
оглянулась, но тут же ее скрыл край оконной рамы. Ника ускорила шаги - но
уже было не догнать, окно уплывало, уплывал все скорее и скорее вагон,
уплывал в своем кресле так и не оглянувшийся Дима. Ника бежала, все еще на
что-то надеясь, голубые вагоны обгоняли ее, прошли пятый, шестой, наконец
пролетел последний, обдав ее на прощанье несильным еще вихорьком
закрученного движением воздуха.
- глядя вслед поезду, который уже превратился в темное прямоугольное
пятнышко, стремительно уменьшающееся в размерах, словно тающее в солнечном
блеске, в путанице рельсов, опор контактной сети, сигналов и переходов...
так и не оглянулся. Но ведь - вспомни - ты хотела только увидеть его, только
увидеть еще раз. Да, но мне этого мало. А как же дальше? Не знаю, не знаю,
но я просто не могу без него - и не могу с ним - я не знаю, что делать,
может быть позже, со временем...
нереальную до головокружения невесомость, облегченность всего тела, как
после долгой болезни. И на сердце у нее тоже было легко, отрешенно, пусто.
что в конечном счете, наверное, все - или почти все - случается в жизни
именно так, как надо. И то, что Дима не обернулся и не увидел ее, - тоже,
наверное, к лучшему...
Особенно если оно обошлось так дорого. В сущности, это было нелепо - бежать
на вокзал после того, как сама сказала: уйди, я не могу больше, я не
выдержу... И действительно не выдержала бы. Так что же, теперь легче?
только время.
угодно. Только зачем? Сейчас она посмотрит в расписании, когда "Юность"
приходит в Ленинград. С вокзала на Таврическую Дима доберется, ну, скажем,
за полчаса. Вот и прекрасно, она рассчитает время и встретит его звонком
Разумеется, не для каких-нибудь объяснений! Просто - чтобы спросить, как
доехал. И пожелать успеха на завтрашнем ученом совете...
Конюшевский Владислав
Афанасьев Роман
Прозоров Александр
Глуховский Дмитрий
Куликов Роман
Роллинс Джеймс