выразить. О том, чтобы Фаусту быть ученым, позаботились ошибки
предшественников и современников. Шаг вперед в науке делается
по закону отталкивания, с опровержения царящих заблуждений и
ложных теорий.
заразительные примеры учителей. Шаг вперед в искусстве
делается по закону притяжения, с подражания, следования и
поклонения любимым предтечам.
лишения и скитания, не неустойчивость и частые перемены, а
господствующий в наши дни дух трескучей фразы, получивший
такое распространение, -- вот это самое: заря грядущего,
построение нового мира, светочи человечества. Послушать это, и
по началу кажется, -- какая широта фантазии, какое богатство!
А на деле оно именно и высокопарно по недостатку дарования.
Лучший урок в этом отношении Пушкин. Какое славословие
честному труду, долгу, обычаям повседневности! Теперь у нас
стало звучать укорительно мещанин, обыватель. Этот упрек
предупрежден строками из "Родословной".
детскость Пушкина и Чехова, их застенчивую неозабоченность
насчет таких громких вещей, как конечные цели человечества и
их собственное спасение. Во всем этом хорошо разбирались и
они, но куда им было до таких нескромностей, -- не до того и
не по чину! Гоголь, Толстой, Достоевский готовились к смерти,
беспокоились, искали смысла, подводили итоги, а эти до конца
были отвлечены текущими частностями артистического призвания,
и за их чередованием незаметно прожили жизнь, как такую же
личную, никого не касающуюся частность, и теперь эта частность
оказывается общим делом и подобно снятым с дерева дозревающим
яблокам сама доходит в преемственности, наливаясь все большею
сладостью и смыслом".
8
водкой, как на масляной, когда сам календарь как бы
каламбурит. Сонно, масляными глазками жмурится солнце в лесу,
сонно, ресницами игл щурится лес, маслянисто блещут в полдень
лужи. Природа зевает, потягивается, переворачивается на другой
бок и снова засыпает.
выездом Онегина господский дом, могила Ленского внизу, у воды,
под горою.
уместный. Действительно -- любовник. Кроме того -- рифма к
слову "шиповник". Но звуковым образом не сказался ли также
былинный "соловей-разбойник"?
Как хорошо про него говорится!
зазеленело, особенно в Шутьме, как называется овраг под
Микулицынским домом, -- черемуха, ольха, орешник. Спустя
несколько ночей защелкали соловьи.
выделяется этот напев из остальных птичьих посвистов, какой
скачок, без постепенного перехода, совершает природа к
богатству и исключительности этого щелканья. Сколько
разнообразия в смене колен и какая сила отчетливого, далеко
разносящегося звука! У Тургенева описаны где-то эти высвисты,
дудка лешего, юлиная дробь. Особенно выделялись два оборота.
Учащенно-жадное и роскошное "тЈх-тЈх-тЈх", иногда трехдольное,
иногда без счета, в ответ на которое заросль, вся в росе,
отряхивалась и охорашивалась, вздрагивая, как от щекотки. И
другое, распадающееся на два слога, зовущее, проникновенное,
умоляющее, похожее на просьбу или увещание: "Оч-нись! Оч-нись!
Оч-нись!"
9
А приятно было вести эти записки. Придется отложить их до
зимы.
распутицу, въезжает на санях во двор, по воде и грязи больной
крестьянин. Понятно, отказываюсь принять. "Не взыщи, милый,
перестал этим заниматься, -- ни настоящего подбора лекарств,
ни нужных приспособлений". Да разве так отвяжешься. "Помоги.
Кожею скудаем. Помилосердствуй. Телесная болезнь".
Осматриваю. "У тебя волчанка". Вожусь с ним, искоса поглядывая
в окно, на бутыль с карболкой. (Боже правый, не спрашивайте,
откуда она у меня, и еще кое-что, самое необходимое! Все это
-- Самдевятов.) Смотрю, -- на двор другие сани, с новым
больным, как мне кажется в первую минуту. И сваливается, как с
облаков, брат Евграф. На некоторое время он поступает в
распоряжение дома, Тони, Шурочки, Александра Александровича.
Потом, когда я освобождаюсь, присоединяюсь к остальным.
Начинаются расспросы, -- как, откуда? По обыкновению
увертывается, уклоняется, ни одного прямого ответа, улыбки,
чудеса, загадки.
вдруг исчез, как сквозь землю провалился. За это время я успел
отметить, что он еще влиятельнее Самдевятова, а дела и связи
его еще менее объяснимы. Откуда он сам? Откуда его могущество?
Чем он занимается? Перед исчезновением обещал облегчить нам
ведение хозяйства, так, чтобы у Тони освобождалось время для
воспитания Шуры, а у меня -- для занятий медициной и
литературой. Полюбопытствовали, что он для этого собирается
сделать. Опять отмалчиванье и улыбки. Но он не обманул.
Имеются признаки, что условия жизни у нас действительно
переменятся.
мною фамилию. А знаю я его, собственно говоря, меньше всех.
избавителем, разрешающим все затруднения. Может быть, состав
каждой биографии наряду со встречающимися в ней действующими
лицами требует еще и участия тайной неведомой силы, лица почти
символического, являющегося на помощь без зова, и роль этой
благодетельной и скрытой пружины играет в моей жизни мой брат
Евграф?"
продолжал.
10
читальни заказанные книги. Многооконный читальный зал на сто
человек был уставлен несколькими рядами длинных столов,
узенькими концами к окнам. С наступлением темноты читальня
закрывалась. В весеннее время город по вечерам не освещался.
Но Юрий Андреевич и так никогда не досиживал до сумерек и не
задерживался в городе позже обеденного времени. Он оставлял
лошадь, которую ему давали Микулицыны, на постоялом дворе у
Самдевятова, читал все утро, и с середины дня возвращался
верхом домой в Варыкино.
Юрятине. У него не было никаких особенных дел в городе. Доктор
плохо знал его. И когда на его глазах зал постепенно
Орловский Гай Юлий
Березин Федор
Свержин Владимир
Херберт Фрэнк
Суворов Виктор
Афанасьев Роман