Чтение 84–й страницы книги ~Долгий путь в лабиринте~

конце концов они обратят оружие против Германии. А в самом
протекторате продолжает действовать коммунистическая партия, казалось
бы разгромленная и обезглавленная уже в первые дни оккупации. В сводке
указывалось: по последним сведениям, создан новый подпольный ЦК
чешской компартии...

В разведсводке по Германии главной неприятностью было сообщение
об усилении активности антифашистов на заводах концерна АЭГ и
Мессершмитта в Аугсбурге. Один экспериментальный истребитель,
оборудованный секретной новинкой - взлетным ускорителем, взорвался во
время испытательного полета. Эксперты еще не закончили расследование,
но есть основания полагать, что причина катастрофы - диверсия.

Третья сводка, подписанная шефом 5-го управления РСХА
(криминальная полиция) группенфюрером СС и генерал-лейтенантом полиции
Артуром Небе, была не лучше первых двух. Она начиналась с сообщения о
раскрытии в Берлине двух притонов гомосексуалистов, которые посещали
некоторые видные особы...

Гейдрих отложил сводку, вызвал секретаря и приказал принести
кофе. Следовало отдохнуть и привести в порядок мысли, перед тем как
заняться делом, которое вчера поручил ему Гитлер.

Он не признавал крохотных чашек, которых хватает на один глоток.
Здесь у его личной служанки хранилась объемистая фарфоровая кружка с
надписью внутри, на донышке: "Моему хозяину", подаренная группенфюреру
супругой. Шефу РСХА кофе подавалось только в этой кружке. К тому же
заваривался кофе особым способом - электрический нагреватель раскалял
очищенный морской песок в жаровне, а уж в этот песок вставлялась
кружка...

Итак, кофе был принесен. Гейдрих отхлебнул из кружки и причмокнул
от удовольствия. И здесь коротко прогудел зуммер телефона прямой связи
с Артуром Небе.

Шеф криминальной полиции доложил о важном происшествии, которое
случилось на рассвете и потому не попало в сводку. Речь шла о взрыве
газа в коттедже. Мужчина и женщина, хозяева дома, сгорели, коттедж
разрушен. Группа расследования, составленная из лучших специалистов,
еще продолжает работу, но уже можно сказать, что, по-видимому, имел
место несчастный случай: владельцы дома и их приятели отправились в
ресторан, в спешке был оставлен открытым кран одной из конфорок
газовой плиты. Несколько часов спустя хозяева вернулись, попытались
включить свет или зажечь спичку...

- Мой милый Небе, - прервал собеседника Гейдрих, - за каким
дьяволом вы рассказываете все это, да еще с такими подробностями? Мало
ли у нас ротозеев? Погибли два пьяных идиота - так им и надо! Или у
вас нет более важных дел?

- Это были ваши люди, группенфюрер...

- Что-о? - вскричал Гейдрих. - Кто такие?

- Двое русских. Некие Борис Тулин и Стефания Белявская. Говорят,
что оба...

- Стоп! - Гейдрих встал. - Вот что, Небе, вы лично отвечаете за
расследование. Эти люди делали важную работу. Они действовали против
России. Вы понимаете меня?

- Этого я не мог знать, шеф.

- Знаете теперь! Учтите: все может быть не так просто, как
показалось на первый взгляд.

- Понял, группенфюрер.

- Держите меня в курсе. Я жду новостей.

И Гейдрих положил трубку.

Его взволновал не сам факт гибели двух работников службы
безопасности. Тем более что их уже нельзя было посылать в Россию, а
для иных дел особой ценности они не представляли. Беспокоило другое:
что если приглашение Тулина и Белявской на выпивку, взрыв и пожар - не
стечение обстоятельств, а спланированная акция? Не могло ли быть так,
что смерть Тулина и Белявской - ответный удар советской разведки? Быть
может, к акции причастна одна из групп Сопротивления, которые, как это
известно СД, возникают в разных концах страны, ищут связи и помощи у
зарубежных противников нацизма?..

Отложив сводки, шеф РСХА вернулся к кофе. Теперь он думал о
предстоящей беседе с человеком, который, вероятно, уже прибыл и
дожидается в приемной.

Рука Гейдриха скользнула в ящик стола и извлекла пачку
фотографий. Карточки были сделаны в ночную пору. Лица людей,
освещенные сильными дуговыми лампами, контрастировали с глубокой
чернотой фона... Снимки выполнил секретный сотрудник СД. Они
изображали обнаженных мужчин и женщин, скачущих на неоседланных
лошадях по празднично иллюминированной аллее.

На голове у всадников были тевтонские рогатые каски. Конники
сжимали в руках бутыли или фляги.

Вчера Гейдрих показал эти фотографии Гитлеру, когда докладывал о
делах. Внимание Гитлера привлек снимок, запечатлевший такой эпизод:
здоровенный мужчина с плечами и грудью, заросшими волосами,
перетаскивает к себе на лошадь всадницу, галопирующую рядом, тоже
совсем обнаженную. Фоном для этой пары служила огромных размеров
светящаяся свастика и причудливо изгибающиеся струи фонтана.

- Где это было? - спросил Гитлер.

- В имении Теодора Тилле, мой фюрер. Оргия продолжалась всю ночь.
Четверо гостей отправлены в больницу: травмы в результате падения с
лошадей.

Далее Гитлер спросил, когда состоялось празднество и по какому
поводу. Гейдрих все объяснил.

- Очень жаль, - сказал Гитлер и покрутил головой. - Мальчишке не
следовало глядеть на такие вещи. Пригласите Теодора Тилле и сделайте
ему внушение. Я знаю этого человека. Думаю, простого внушения будет
достаточно.

- Мальчик ничего не видел, - заметил Гейдрих. - Отец
заблаговременно отослал его в Берлин.

- Вот как! Это меняет дело. В таком случае старину Теодора не в
чем упрекнуть. В конце концов, каждый развлекается, как умеет. Теодор
Тилле старый член СС. А я не намерен превращать СС в монастырь. У вас
иное мнение?

Гейдрих поспешил кивнуть в знак того, что целиком разделяет точку
зрения фюрера.

Он уже сложил бумаги в папку, собирался сунуть туда же и
фотографии, как вдруг отворилась дверь. Вошел Гюнше - личный адъютант
Гитлера, исполнявший также обязанности камердинера и лакея. Это был
самый доверенный человек правителя третьего рейха.

- Письмо, мой фюрер, - сказал Гюнше в ответ на вопросительный
взгляд хозяина.

При этом он улыбнулся, как бы поясняя, что письмо необычное и он,
Гюнше, поэтому-то и осмелился войти в кабинет, когда фюрер не один.

Гитлер взял конверт, вынул из него сложенный лист бумаги. При
этом на стол выпал банковский чек. "Тысяча марок", - определил
Гейдрих, скользнув взглядом по документу.

Между тем Гитлер читал письмо, надев очки, чего, кстати говоря,
никогда не делал при посторонних - полагал, что очки повредят его
престижу.

На двух страницах автор письма клялся в любви и преданности
фюреру, который когда-то спас ему жизнь. Теперь, став взрослым
("недавно мне исполнилось шестнадцать лет"), он мечтает об одном:
отдать все силы и саму жизнь во славу фюрера и империи. А пока что
передает в распоряжение главы партии и государства все сбережения,
которые накопил с первых лет своей жизни.

Гитлер прочитал письмо сперва про себя, затем вслух.

- Славный юноша, - сказал Гейдрих, когда увидел, что Гитлер
достал платок и старательно вытирает глаза. - Кто он? Надо будет
запомнить его имя.

- Мальчика зовут Андреас, - сказал Гитлер, - Андреас Тилле.
Старый национал-социалист и наш добрый друг Теодор воспитал хорошего
сына.

При этом он выразительно посмотрел на стопку фотографий.

Гейдрих пометил в своем блокноте. Но сделал это только для вида.
Он все понял, еще когда Гитлер читал первые строчки письма. Ведь это
он, Гейдрих, в свое время разработал легенду о том, что в день
"пивного путча" фюрер спас жизнь незнакомому мальчишке - вынес ребенка
из-под огня полиции. А придумав это, подобрал исполнителей и затем
осуществил сам спектакль.

Не обманывался он и относительно причин, по которым было написано
сегодняшнее письмо Андреаса. Он мог бы прозакладывать голову, что
"сыновнее послание фюреру" продиктовал Тилле-старший.

Между тем Гитлер справился со слезами и теперь прохаживался по
кабинету.

Гейдрих сидел и ждал. Он знал, чем все это кончится Растроганный
фюрер прикажет, чтобы преданного нациста пригласили, поинтересовались
его нуждами, делами.. Что же, все к лучшему. Бесспорно, Тилле-старший
- ловкач. А СД и полиции безопасности всегда нужны люди способные
творчески мыслить, добиваться своего, перешагивать через любые
препятствия.

И он уже прикидывал, где лучше всего использовать Теодора
Тилле...

Вот как все обстояло вчера в кабинете Гитлера. За истекшие сутки
Гейдрих все обдумал, взвесил. Теперь приглашенный прибыл и ждет
аудиенции. Что ж, за дело!