долгом хоть как-то искупить твою вину перед Верой, - говорила между тем
Елизавета Петровна. - Разумеется, мы не были в восторге от твоего выбора, ты
мог бы и в Москве найти себе жену не хуже, но в конце концов ты привел ее в
наш дом, мы ее приняли, а потом ты начал вести себя совершенно недопустимо.
Да, мы с папой не одобряли твоего выбора, но это не означало, что ты мог
вести себя как последний хам! И между прочим, она родила тебе ребенка, а от
алиментов при разводе отказалась.
медленно допивая кофе. - Она отказалась от алиментов только потому, что вы с
папой пообещали ее финансово поддерживать, причем в размерах, значительно
превышающих двадцать пять процентов моей ментовской зарплаты. А судья, к
которому папа предварительно сходил с букетом цветов и пачкой дефицитных
билетов в театры, согласилась развести нас в течение пяти минут и без всяких
дурацких сроков на примирение, но при условии, что у сторон не будет
имущественных споров и претензий на алименты. И в конце концов, она сейчас
прекрасно устроена, с квартирой, с работой. Что ты от меня хочешь? Чтобы я
ползал перед ней на коленях и умолял вернуться?
привез Веру сюда и стал отцом ее ребенка, то ты не имеешь права
отворачиваться от нее и лишать поддержки. Ты выгнал ее из дома с ребенком на
руках...
больше оставаться в нашем доме...
догадываться, почему мама так болезненно реагирует на ситуацию. Она
заставила себя полюбить Веру, потому что таков был выбор ее сына, и теперь
она как человек добрый и порядочный вынуждена продолжать поддерживать
невестку и внука, потому что ее сын оказался, мягко говоря, не на высоте.
Иными словами, он, Игорь, навязал своим родителям Веру, сначала притащил ее
в Москву, а потом разлюбил и фактически вынудил уйти. К маленькому сыну он
никаких особенных чувств не испытывал, во всяком случае интерес его к
ребенку был не настолько силен, чтобы добиваться у Веры разрешения на
встречи с Павликом. Этого родители тоже понять не могли и регулярно навещали
внука, привозя с собой горы игрушек, фруктов и конфет. Игорь с ними ни разу
не ездил. Ему не хотелось видеть Веру, она была ему больше не интересна.
складываться в том же стиле. Ночью ударил мороз, и машина никак не хотела
заводиться, Игорь бился над непокорным двигателем минут сорок и в результате
опоздал на службу. На этот день у него были назначены две очные ставки, а до
этого еще три допроса, вызванные люди сидели в коридоре перед дверью его
кабинета, злые и напряженные. И снова, как и каждое утро, идя по длинному
коридору с выкрашенными чудовищного цвета масляной краской стенами и
выщербленным полом, Игорь испытал приступ тошноты. Господи, как же он
ненавидит свою работу!
уж отмучиться сегодня и на два месяца забыть о нем. Не станет он звонить и
переносить встречу.
ним жили мать и сестра с двумя детьми. Некоторое время назад еще и муж
сестры был, но теперь он искал супружеского счастья с новой женой.
дверь. - А Женя тебя уже давно ждет.
не переступать порог этого дома, никогда не видеть больше Жеку, не
разговаривать с ним, не вспоминать о Генке. Забыть обо всем и устраивать
свою жизнь так, как хочется. Но разве он может перестать приходить, если
Женька ждет?
культи. Протезы у него есть, но плохого качества, ходить в них больно, кожу
натирают, поэтому дома Женька предпочитает их не надевать. Испитое рано
постаревшее лицо чисто выбрито - видно, к приходу Игоря постарался.
- Чего так поздно? Я уж думал, вообще не придешь.
Пять минут не доработаешь - и бандитизм захлестнет страну?
тяготило Игоря. Он сам мог бы сказать куда больше резких и язвительных слов
о ненужности своей работы, о ее полной бесполезности, о продажности
милиционеров и всесилии криминала, обладающего деньгами, связями и силой, о
смехотворности усилий государства обуздать наглых и вооруженных до зубов
преступников при помощи робких, плохо обученных и связанных по рукам и ногам
многочисленными инструкциями и приказами сотрудников милиции. Он знал все
это гораздо лучше Женьки. И потому не хотел больше работать следователем.
Вообще работать в органах внутренних дел не хотел. Но и уйти не мог, потому
что нужно было изо всех сил делать вид, что выбрал свою профессию по
призванию, а не по возможностям отца устроить в вуз. Ведь не должен он был
поступать на юрфак! Не должен, потому что, во-первых, не испытывал к
юриспруденции ни малейшего интереса, а во-вторых, они же договорились с
Генкой и Женей, что вместе пойдут в армию, а потом снова будут поступать в
летное училище. Ребята сделали так, как договаривались, а он их обманул.
Струсил, испугался армии, поддался на уговоры родителей и малодушно сбежал в
Томск поступать в университет. Кто же мог предполагать, что через несколько
месяцев наша страна ввяжется в афганскую войну, и ребята попадут в самое
пекло? Генка Потоцкий погиб, Жека Замятин остался без ног. И только Игорь
Мащенко здоров, весел и благополучен.
самого момента, когда он узнал о том, какая участь постигла его друзей.
Конечно, если бы он не струсил и пошел вместе с ними служить в армии, это
вряд ли изменило бы судьбу Генки и Жеки. Все равно они попали бы в
Афганистан, а там никто никаких гарантий не дает... Но это был уже второй
его трусливый поступок. А вот первый, тот, что не давал ему покоя,
действительно изменил всю их жизнь. Та "двойка" по математике не была
случайной. Игорь сделал все возможное для того, чтобы его письменная работа
была оценена именно так. Делал нелепейшие ошибки и старался показать, что
ничегошеньки в этой науке не понимает. Он не хотел становиться летчиком,
жить в казарме и подчиняться уставу. И не смел сказать об этом друзьям.
Тогда ему казалось, что он придумал очень здорово: ребята поступят и будут
учиться в летном училище, а он вернется домой. Но они, верные принципам
мушкетерского братства, забрали свои документы. Вместе - так вместе. Не
можем вместе учиться - будем вместе служить. Игорь пытался их отговорить, но
Генка, а вслед за ним и Жека твердо стояли на своем. Вот и получалось, что
Игорь струсил, испугался тягот армейской жизни, и поэтому погиб Генка. А
Жека остался без ног. Все случилось из-за него. Он во всем виноват.
искренне и горячо хотел стать следователем, поэтому и поступил на
юридический. Что работа следователем - смысл всей его жизни, что желание
стать летчиком было всего лишь юношеской ошибкой, романтическим порывом, за
которым не было на самом деле ничего, даже элементарных способностей, вот и
по математике он "пару" схватил. Он просто вовремя спохватился, понял, что
хочет быть не летчиком, а следователем, что только в этом его истинное
призвание. Поэтому он не стал дожидаться очередного призыва на военную
службу вместе с друзьями, а подал документы в университет. Это было той
новой правдой, которую Игорь выдумал сам для себя, когда узнал о том, что
случилось с его друзьями. Для себя, для тех, кто знал о Генке и Жеке, и для
самого Жеки Замятина.
случилось четыре года тому назад. Игорь работал следователем в Москве и
готовился поступать в адъюнктуру Академии МВД СССР, далее по плану следовало
написание диссертации, ее защита и затем спокойное и размеренное
преподавание уголовного права вдали от ночных вызовов на происшествия,
окровавленных трупов и прочих прелестей практической работы. В то время еще
не было Закона о милиции, согласно которому любой сотрудник мог в любой
момент снять с себя погоны и уйти на гражданку. Тогда, в 1987 году,
поступившие на службу в МВД обязаны были оттрубить положенные 25 лет и
только потом думать об уходе. И Игорь Мащенко, попавший на следственную
работу и вообще в орбиту юридической профессии исключительно волею случая,
хотел оставшиеся 22 года (3 он уже отслужил) провести в относительно
комфортных условиях научной и педагогической деятельности при погонах,
зарплате, льготах и перспективах на высокую пенсию. Будущее в тот момент
казалось ему если и не радужным, то вполне удовлетворительным. И вдруг
Колобашка... Этот идиот Колбин, встретившийся ему случайно на улице. И тут
же затараторивший об одноклассниках, кто где и кем работает, кто на ком
женился, у кого какие дети. Оказалось, Колобашка всеми интересовался, и
этого интереса Игорь понять не мог. Одноклассники - пройденный этап, они
остались в прошлом, а жить надо будущим. После возвращения из Сибири в
Москву сам он ни разу не позвонил ни Генке Потоцкому, ни Жеке Замятину. Они
были ему не нужны. И он боялся выяснения отношений, упреков в том, что не
сдержал слова, не выполнил их общую договоренность. Игорь просто сделал вид,
что таких друзей у него никогда не было. Тем более за время его учебы в
университете родители ухитрились еще раз сменить квартиру, переехали в
другой район, и теперь у них были не только четыре комнаты вместо трех, но и
другой номер телефона. Этот номер не знали ни Генка, ни Жека, и Игорь
успокоился. Сам он их искать не станет, а они его, даже если захотят, не
найдут. Номер телефона Виктора Федоровича Мащенко (а телефон зарегистрирован
на отца) в справочной службе не давали, отцовские связи оказались полезными
и в этом вопросе.
Каменистый Артем
Херберт Фрэнк
Гюго Виктор
Афанасьев Роман
Володихин Дмитрий
Лукьяненко Сергей