от него пересыхало во рту и сердце билось чуть быстрей.
ее в зеркале, а потом, обернувшись, обнаружил, что она улеглась на
сиденье, поджала коленки, положила руки под щеку и свернулась калачиком.
какую-нибудь глупость, отвесит пошлейший пудовый комплимент или спросит,
с кем она беседовала по телефону, - а собственно, почему это должно его
интересовать? Какое ему дело?
подушку, которые всегда возил с собой на всякий случай. Когда он накрыл
Машу и осторожно подсунул ей подушку под голову, она не проснулась,
только пробормотала чуть слышно: ?Thank you very much!"
о раму дверцы, но даже не охнул, наоборот, повторил про себя ее
слова: ?Thank you very much!? Боль привела его в чувство. Мгновение
назад он чуть не поцеловал ее, спящую. Аккуратно прикрыв дверцу, он
постоял у машины, выкурил сигарету, успокоился.
подать до Лыковской улицы, до рекламного щита, под которым стояли две
бесхозные несчастные проститутки.
трикотажном платье, с длинными обесцвеченными патлами. Той, которую
подобрал ?Фольксваген-гольф?. Потом ее выловили из озера Бездонка.
накрашенные губы, царапины на ноздрях, следы от пластыря. Гера Масюнин
снимал лицо целиком и отдельные детали с небольшим увеличением.
отношения к убийству Бриттена и Кравцовой несчастная проститутка не
имеет, но для того чтобы окончательно убедиться, чтобы потом не кусать
локти, как это получилось с пистолетом ?ИЖ-77?, лучше все-таки
попытаться хоть немного прояснить картину.
небольшой крюк, посмотрел, стоит ли на прежнем месте подруга утонувшей
проститутки.
затаптывая окурок и усаживаясь в машину. - Я просто посмотрю, я слегка
приторможу и даже не буду останавливаться. Маша спит очень крепко. Она
ничего не заметит. Это ведь совсем небольшой крюк. Сейчас ночь, дороги
свободны.
рекламным щитом, в полном одиночестве, что при ее профессии было почти
невероятно.
съехал на обочину и остановился.
заметила милицейскую форму и с матерным возгласом отпрянула назад.
испуганно взглянул на Машу, но она даже не шелохнулась.
не дали ей удрать далеко, она попыталась исчезнуть в темных кустах, на
мгновение Саня потерял ее из виду, но тут из темноты, совсем близко,
послышался стон и жалобный матерный комментарий по поводу сломанного
каблука и ушибленной ноги.
только силуэт. Она сидела на траве и бормотала:
сделала, мусор?
на трассе не работаю, я голосовала просто, мне ехать надо в больницу, ты
понял, блин? Вон, из-за тебя каблук сломала, туфли пятьдесят баксов, ты
мне новые купишь или кто?
трассе? - вкрадчиво спросил Саня. - Видишь, ты каблук сломала, а
подружке твоей, блондинке крашеной с длинными волосами, в красном
трикотажном платье, повезло меньше. Ее из озера выловили. Знаешь, тут
недалеко, в Серебряном Бору есть озеро Бездонка? Оттуда ее и выловили
вчера на рассвете. Помнишь, ее еще ?Фольксваген-гольф? подобрал, черный
или цвета мокрого асфальта, и увез в сторону Серебряного Бора?
блестят ее шальные глаза.
больше. Может, там какую и выловили из Бездонки, но только не Катьку.
сегодня днем, - подумал Арсеньев, - и тогда я спокойно вернусь в машину,
отвезу домой американку Машу, а Гере скажу, что пить надо меньше?.
отряхнулась. Арсеньев тоже поднялся.
на двое суток снял. Ты понял? Так что с Катькой все нормально, и ты мне
тут лапшу на уши не вешай, и ваще, блин, линял бы ты отсюда по-хорошему,
ща пацаны подъедут, а ты, вроде как один, а, мусор? - она говорила
вполне спокойно и даже рассудительно, но голос слегка дрожал. А главное,
она не пыталась убежать, словно ждала продолжения разговора.
снял мужчинка культурный, она с ним уехала, и все. Катька умная, она
лишь бы с кем не поедет. Если б их там двое было, тогда да.
пытаются убежать, а если видят, что деться некуда, начинают истерить,
канючить, предлагать себя в качестве взятки, чтобы отпустили, пугать
своими сутенерами, знакомой братвой, которая противным козлам-мусорам
все кишки выпустит, или рассказывают, что дома двое деток малолетних,
мама парализованная. Эта лишь пугнула мифическими ?пацанами?, но как-то
совсем неохотно, неубедительно, по инерции. Могла запросто удрать,
Арсеньев не держал ее, однако стояла.
на ее размалеванном отечном лице: абсолютное мертвое безразличие. Словно
ей все равно и ничего не страшно. Словно она уже умерла, стала неуязвима
и смотрит на себя, на черную ночную трассу, на проезжающие машины, на
разных мужчинок и пацанов в этих машинах, на него, майора милиции,
откуда-то из безопасного далека.
предложил Саня.
люблю я на это смотреть, - забормотала она, вяло перебирая босыми
ногами, как загнанная лошадь, - да и темно здесь, ни хрена не видно,
думаешь, под это дело в машину меня заманить, нашел дуру, я в ментовскую
ни за что не поеду, я знаю, какие вы там субботники устраиваете для
девчонок.
карманный фонарик. Вспыхнул тонкий яркий луч и тут же погас.
тянешь, показывай свои фотки, холодно, блин. Нет, погоди, дай сначала
сигаретку.
сначала показалась, что где-то вдали воет побитая собака, маленькая
собачонка, бездомная и беспомощная. Только когда проститутка стала
медленно оседать на землю, он понял, что это она воет и звук исходит
откуда-то из глубины, из живота.
обращаясь к стопке снимков, которые тряслись в ее руке. - Что ж ты такое
натворила, гадина, паскуда, Катюха моя, Катенька, у-уу... - невнятное
бормотание опять вылилось в тихий жалобный вой.
но ничего, кроме пудреницы, смятой пачки сигарет ?Магна? и упаковки
презервативов, не обнаружил, выключил фонарик, попытался поднять девку,
она была тяжелая и вялая. Она тихо, безнадежно выла и как будто
перестала что-либо видеть и слышать.
рядом, забрал фотографии, заглянул в лицо, но она никак не
отреагировала, продолжала выть и покачиваться из стороны в сторону.
стояла Маша.
Кто она? Что с ней случилось?
показал ей снимки убитой девушки, и она узнала свою подругу.
единственная, младшенькая, уу-у, не могу я, не могу жить, не хочу-у! -
подала голос несчастная девка. - Чего вам от меня надо, мусорки, ну
чего, не видите, горе у меня?
Каменистый Артем
Роллинс Джеймс
Корнев Павел
Шилова Юлия
Шилова Юлия