Начальник партии отчего-то стал божиться.
- Весь! До капли! Ни песчинки не осталось! Кто бы знал? Мы думать не
думали! Спросите у мужиков!
- При такой концентрации и из такого количества можно сделать ядерную
бомбу! Ты это понимаешь? - Олег встряхнул и бросил Ячменного. - Где песок?
- Да откуда я знаю? Керн подменили!
- Врешь! Был радиоактивный песок. Где?
Тот несколько пришел в себя, поднял пакет с ягодами.
- Вот вы и ищите - где... И как, интересно, определили? Что радиация?
- Буровой компьютер фиксировал радиационный фон... Гнутый сегодня
обнаружил.
- И большая доза?
- Не просто большая... Тысяча пятьсот пятьдесят рентген в час!
- Тогда я был бы уже труп, - уверенно сказал начальник партии, осмотрел
руки. - А у меня никаких признаков, все-таки уже пять дней прошло. Только
что-то с головой, и подташнивает... Ага, вот почему в партии изъяли
радиометры! Даже внимания не обратил, велели сдать... Где можно достать
хотя бы дозиметр?
- Сейчас чуть ли не в любом магазине! Но раньше надо было думать.
- Затылок раскалывается... Ноги ватные.
- Но еще соображаешь? - Зимогор притянул его к себе. - Слушай меня.
Ячменный. Не знаю, будешь ли ты жить, узнает о тебе мир или нет, но о
радиации пока нужно молчать. Ты меня понял? Проверим сначала. И вообще,
случилась авария и больше ничего. На почве пьянки!
- А поверят? - тот выглядел бледным, губы подернулись синевой.
- Куда они денутся!.. Эй, что это с тобой? Начальник партии покачнулся,
схватился за Зимогора.
- Слабость... Качает. Что у меня сегодня с головой? Никогда не болела, даже
с похмелья...
- Пошли домой! - скомандовал тот. - Не хватало тебя еще на горбу тащить!
Через полтора часа Ячменный уже лежал пластом в своей избушке.
Санинструктор из отделения охраны измерил температуру, посмотрел язык, веки
- больше ничего не знал. Вроде бы все находилось в норме, кроме бледности
лица и трясущихся рук.
- Сухость во рту есть? - спросил он.
- Есть, - просипел больной.
- Постоянная жажда мучает?
- Не то слово...
Санинструктор обернулся к Зимогору, развел руками:
- Если бы в условиях боевых действий, я бы поставил диагноз - влияние на
организм проникающей радиации. А если никаких действий, то это похмельный
синдром. Нам говорили, первые признаки очень похожи...
Никаких антирадиационных препаратов у него не было, а состояние больного
ухудшалось с каждым часом. Следовало бы объявлять тревогу по большому
счету, поскольку не известно точно, каково воздействие этого вещества, на
каких расстояниях и сколько человек получили облучение. Неизвестно же,
какого джинна выпустили из недр земных? Может быть, и сам уже схватил...
Однако начальник партии после долгих уговоров все-таки согласился выпить
разведенного спирта, и вроде бы ему полегчало, заблестели глаза и чуть
порозовели губы, хотя это было обманчивым ощущением.
- Теперь надо костный мозг пересаживать? - спросил он вялым голосом.
- Вероятно, придется... Если поможет.
- Достань из вьючного ящика синюю папку, - вдруг приказал он, изменив
обычной своей вежливости. - В самом низу лежит... Прошу, достань!
Зимогор открыл вьючник, нашел там увесистую, плотную папку без надписей-,
крест-накрест перетянутую изолентой.
- Здесь все мои стихи, первый экземпляр, - торжественно пояснил он. - Если
умру - сдай в издательство, пусть напечатают сборник.
- Ладно, - буркнул Олег. - Может, обойдется...
- Вряд ли, - спокойно проговорил Ячменный и прикрыл глаза. - Жаль одного -
не съездил в Мардасово...
Зимогор убрал папку назад в ящик, ступая осторожно, вернулся на место -
показалось, начальник партии засыпает.
- Костяника! - вдруг подскочил он, - Надо есть костянику! Меня интуитивно
потянуло... Я как собака, чую, чем лечиться... Дай мне пакет! Ты принес
пакет с ягодой?
Это напоминало бред, однако Зимогор нашел пакет, впопыхах брошенный в угол
за сапоги, поставил на грудь больного.
- Ешь... Вдруг и правда поможет, - и сам взял горсть ягоды.
- А как это делают? -Х спросил Ячменный.
- Что - делают?
- Как мозги пересаживают?.. - вымолвил он и мгновенно уснул, будто умер.
Зимогор несколько минут послушал ровное дыхание, осторожно достал из его
кармана ключи от кернохранилища и отправился на буровую, где все еще
находился Гнутый.
Этот великовозрастный ребенок, у которого отчего-то прорезались и росли
новые зубы, человек, возможно, получивший смертельную дозу облучения, этот
мастер двадцать первого века сидел за компьютером и с восхищением играл -
загонял разноцветные кубики в прямоугольный сектор.
- Не верится мне что-то в радиацию, - понаблюдав за игрой, сказал Зимогор.
- Полторы тысячи рентген... И вы ходите тут живые и здоровые?
- А ты видел, как умирают от облучения? - спросил Гнутый.
- Не видел, но представляю...
- Это не дизентерия и не грипп. Человек живет в приподнятом настроении,
отличное самочувствие... И сгорает за пару часов.
- Почему у тебя зубы растут?
- Мутация...
- Можешь замерить общий радиационный фон над устьем скважины? - помолчав,
спросил Зимогор.
- Над устьем могу, - нехотя отвлекся тот от игры. - А в скважине - нет.
Датчики установлены под шпинделем, я разобрался. Когда поднимаем колонковую
трубу с керном, автоматически идет считывание информации.
Около получаса Гнутый манипулировал с пультом, менял режимы, однако на
мониторе стабильно высвечивалось семнадцать микрорентген - на московских
улицах фон бывал повыше. Тогда Зимогор взял с собой мастера и пошел в
кернохранилище: это оставался последний способ проверить, что за черный
песок выбурили из скважины и была ли действительно подмена керна. Если в
ящике какое-то время находилось радиоактивное вещество с сильнейшим
излучением, то дерево да и все кернохранилище будет звенеть. Начальник