Чтение 84–й страницы книги ~Их было семеро...~

в экипаж яхты "радиста" вызвало явное удовлетворение. Но совсем в другом
тоне был отдан приказ взорвать яхту "Анна" в тот момент, когда на ее борту
будут находиться сам Назаров и его сын, закончивший обучение в Гарварде. Это
был настоящий армейский приказ, после которого подчиненный обязан вытянуться
в струнку и ответить: "Слушаюсь!" Примерно так, разве что без стойки
"смирно", Волков на него и ответил. Но быстро хорошо не бывает. Двух человек
потеряли, а Назаров уцелел по дикой, совершенно сумасшедшей случайности.
Волков ожидал начальственного разноса, но его доклад был воспринят спокойно,
даже отмечена четкость в проведении операции. Из чего Волков заключил, что
одна из целей была все-таки достигнута. Цель эта была - убрать сына
Назарова. И за всем этим мог быть единственный резон: наследник, причем -
взрослый, дееспособный, он мог взять на себя продолжение дела отца.

Вот тогда Волков и стал догадываться, что подоплека у дела Назарова не
политическая. И окончательно убедился в этом, когда получил приказ сначала
срочно выслать полковнику Вологдину сильную группу поддержки, а затем, не
прошло и полутора недель, другой приказ: произвести физическую нейтрализацию
объекта любыми способами. Немедленно.

Больше всего на свете ненавидел Волков эти слова: срочно, немедленно. Это
всегда - глупость, риск и ненужные жертвы. Так и на этот раз получилось,
хоть цель и была достигнута. Ну что ж, повезло.

Волков не был в претензии на своего непосредственного руководителя. Он
понимал, что эта непоследовательность - не его прихоть, он лишь транслирует
разноречивые импульсы, исходящие из высших эшелонов власти. А источники этой
власти, как давно догадался Волков, вовсе не обязательно находятся в
кабинетах Кремля или Белого дома.

Примерно то же самое получилось и с программой "Помоги другу". Идею подал
один из молодых сотрудников аналитического отдела Управления. Волков доложил
о ней при очередной встрече с куратором. Тот, подумав, решил: "Стоит
попробовать". Через месяц, когда были получены ткани и органы, пригодные для
трансплантации, и переданы в ставропольские военные госпитали, поступил
приказ расширить программу, добытый материал доставлять в Москву и
передавать лицам, ответственным за его дальнейшее использование. Так
продолжалось несколько месяцев до того дня, когда капитан спецназа Пастухов
передал командарму Гришину фотографии и видеозаписи, сделанные отрядом Исы
Мадуева. Гришин немедленно связался по телефону с Волковым и потребовал
объяснений. Через час Волков вылетел в Грозный, имея совершенно четкий
приказ прекратить реализацию программы и обеспечить ее абсолютную
секретность всеми необходимыми средствами...

"Волга" остановилась перед чугунными воротами особняка, в котором
размещалось Управление.

- Приехали, - сказал водитель и коротко посигналил.

Ворота открылись - машину Волкова все охранники хорошо знали. "Волга"
обогнула клумбу с облупившимся купидоном в чаше давным-давно иссякшего
фонтана и притормозила у парадного входа. В холле горел неяркий свет. При
появлении Волкова дежурный в штатском открыл ему тяжелые двери и
предупредил:

- Вас ждут.

И этот дежурный, и охранники на вахте были незнакомы Волкову, но своим
наметанным глазом - по сдержанности их движений, ощущению уверенности и
силы, исходящих от их молодых тренированных тел, въевшейся в саму их суть
офицерской выправки - Волков машинально, специально об этом даже не думая,
определил: свои. "Альфа".

Он взбежал по широкой мраморной лестнице, покрытой ковровой дорожкой, на
второй этаж, пересек пустую приемную и распахнул дверь своего кабинета.

Первое, что бросилось ему в глаза, был штатив с видеокамерой и большой
черной шишкой микрофона, окантованного белым квадратом с фирменной надписью
"Си-Эн-Э-н". За столом для совещаний сидели три человека. Два явных
иностранца - судя по свободе, с какой они развалились в креслах. Лет по
тридцать пять. Один высокий, рыжеватый. Второй маленький, смуглый. Третий
был помоложе, русский: в светло-сером костюме с аккуратным галстуком, со
спокойным жестким лицом.

- Что это значит? - резко спросил Волков.

Все трое повернулись к нему.

Иностранцы смотрели с нескрываемым интересом, русский - спокойно, даже
словно бы безразлично.

- Проходите, Анатолий Федорович, - сказал он. - Садитесь.

От прихлынувшей к лицу крови у Волкова заболела жилка на левом виске.

Это был Пастухов.

VII

Этого не могло быть.

Ну, просто не могло. Мог не отвечать телефон диспетчера Управления, могло
сгореть само Управление, наводнение могло затопить Москву, Рязанская область
могла начать войну за отделение от России. Все что угодно могло быть. Но
только не это. Потому что мертвые не оживают.

А Пастухов был мертв. Он был застрелен из снайперской винтовки "Зауэр" в
ночь с двадцать шестого на двадцать седьмое августа на польско-белорусской
границе и его труп находился в морге районной больницы под Гродно. Вместе с
трупами других пятерых из его команды. Вместе с трупом полковника Голубкова.
Вместе с трупами трех исполнителей.

Рапорт начальника погранзаставы, копию которого Волков получил по факсу
на утро следующего дня, подтверждал доклад майора Васильева до деталей. До
возраста, до внешних примет. До роста. Семь человек, вооруженные автоматами
Калашникова и пистолетом Макарова с глушителем, пытались осуществить переход
границы. На белорусской стороне они были встречены тремя снайперами с
винтовками германского производства "Зауэр" калибра 5,6. Шестеро нарушителей
границы были застрелены снайперами. Сами снайперы погибли от выстрелов в
затылок, произведенных с близкого расстояния из пистолета ПМ с глушителем.
Из этого же пистолета был застрелен седьмой нарушитель - выстрелом в упор в
левый висок. Сделана попытка последнее убийство представить как
самоубийство. Но следы автомобиля на белорусской стороне свидетельствуют об
участии в перестрелке третьих лиц.

Причины происшествия устанавливаются. У одного из нарушителей границы к
запястью левой руки бьш прикован дюралевый атташе-кейс, в котором находилось
около пяти килограммов белого порошка, по внешнему виду напоминающего
героин. Однако это оказался не героин, а сахарная пудра. Возможно, произошло
столкновение конкурирующих банд, действующих в сфере наркобизнеса.

Дело принято к производству генпрокуратурой Белоруссии.

Первое упоминание о "Зауэрах", обнаруженных у снайперов, заставило
Волкова нахмуриться. Майор Васильев не выполнил приказа утопить все оружие в
болоте. Но сообщение об автоматах Калашникова поставило все на свое место.
Он правильно решил. Если те оказались с "калашами", отсутствие у снайперов
винтовок лишало возможности следователей хоть как-то свести концы с концами
в версии о столкновении наркобанд. Дело так и зависнет в числе нераскрытых,
но это Волкова меньше всего волновало. Для него главное было: Пастухов и его
команда мертвы.

Да, Пастухов был мертв.

И Пастухов был жив.

Картина мироздания, существовавшая в сознании Волкова, покрылась тысячью
мелких трещин, как автомобильный триплекс при сильном лобовом ударе; потом
стекло словно бы лениво осыпалось, и взгляду открылась иная картина.

Совсем иная.

В ней Москва-река оставалась в своих берегах.

И Рязанская область - в составе России.

В ней живой Пастухов, спокойный, в хорошо сидящем на нем костюме,
повернулся к иностранцам и спросил:

- Почему вы не снимаете? Ответил высокий, рыжеватый:

- Ждем. Ты обещал нам сенсацию.

- Человек увидел оживший труп - разве это не сенсационные кадры? Скажу
по-другому: живой труп увидел сам убийца.

- Труп - кто?

- Я.

- А убийца?

- Разрешите представить: генерал-лейтенант Анатолий Федорович Волков.
Начальник одной из самых секретных спецслужб России. Она называется -
Управление по планированию специальных мероприятий.

Маленький метнулся к камере и приник к объективу. Зажглась красная
контрольная лампочка. Высокий все еще не понимал.

- Он - убил тебя?

- Да. С неделю назад. Естественно, не своими руками.

- Но ты - жив?

- Анатолий Федорович, не лучше ли вам присесть? - Пастухов подождал, пока
Волков пройдет по кабинету и займет место за своим письменным столом, и
продолжал, обращаясь к нему: - Познакомьтесь. Арнольд Блейк, самый тупой из
стрингеров Си-Эн-Эн. Его оператор - Гарри Гринблат. Не нужно путать.
"Стингер" - это ракета. А стрингерами называют журналистов, работающих в
горячих точках. Не понимаю, как он умудряется зарабатывать на жизнь.

Блейк вопросительно взглянул на Волкова:

- То, что сказал Серж, - правда?

- Никаких комментариев, - отрезал Волков. - Предлагаю немедленно покинуть
мой кабинет. Вы незаконно проникли в правительственное учреждение. Вы
рискуете лишиться аккредитации.

- Сколько раз нас лишали аккредитации, Гарри? - спросил Блейк, обращаясь
к телеоператору.

- Раз двадцать, наверное. Начиная с Анголы.

- Ты спутал. В Анголе нас расстреливали.

- Может быть, - равнодушно согласился Гринблат.

Пастухов вынул из кармана радиопередатчик, бросил в микрофон:

- Зайдите на минутку, все... Арни, даю тебе еще один шанс... Анатолий
Федорович, оставьте в покое кнопки. Сигнализация отключена, охрана
нейтрализована.