позвал в свои покои великого маршала.
хотел рисковать своей рыцарской славой. Он требовал больше времени на
подготовку к войне и значительно больше денег, чем предполагал великий
магистр. Они долго спорили.
видом он смотрел на ледяные цветы, покрывшие окна за ночь, и, беззвучно
шевеля губами, перебирал четки.
желтоватого пергамента, лежавшего на столе, и крепким, как коготь, ногтем
очертил будущие границы орденского государства.
наступать. Здесь соединиться с ливонскими рыцарями... А в местах, где
стоят крестики, я построю каменные крепости. С помощью пресвятой девы мы
навсегда завладеем этой землей. - Чуть помолчав, он поднял глаза на
Конрада Валленрода: - Ты опять будешь спорить, брат мой? Но помни, на
капитуле твое упрямство могут понять как трусость... Кстати, скажи, как ты
можешь жить вместе с псами? Всю ночь собачий вой не давал мне уснуть.
маршал, - мой любимец Колду не выносит лунного света.
одной постели и ешь из одной миски. Правда ли сие? Я не знаю, как примет
капитул такое известие.
пальцы сжались в кулаки. Если бы кто-нибудь другой осмелился так
разговаривать, недолго прожил бы он на свете.
друг человека. - Маршал хотел еще сказать, что все люди бесы и вряд ли
среди самых достойных братьев можно отыскать такого преданного друга, как
собака, но раздумал.
Жемайтию. Надеюсь, что на этот раз нам не помешает изменник Витовт.
можно начинать войну, если капитул не поскупится на деньги. Но я прошу
дать мне полную свободу в военных делах.
раздражаясь, ответил Конрад Цольнер. - А твое мнение, святой отец, -
обернулся он к своему духовнику, - не напрасно пропали труды мои?
смотреть в окно, ответил поп. - Не мне решать на военных советах. Я буду
молить господа бога и пресвятую деву о победе. - Он повернул маленькую
лысую голову к висевшему над кроватью деревянному кресту. - Но все же, -
он замялся, - надо призвать рыцарей из христианских стран. Больше
иноземцев в нашем войске - и война будет стоить дешевле. Пока в Литве
существуют язычники, желающие всегда найдутся.
следует забывать. - И, строго посмотрев на Конрада Валленрода, добавил: -
Разошли письма, не медли.
отсчитывать удары. Колокол перестал звонить, и в комнате воцарилась
тишина.
кровать, - настало время молитвы.
за собой тяжелую дверь.
великий магистр, прислушиваясь к удаляющимся шагам. - Здоров, как бык, и
шея толстая, как у быка. Голову повернуть по-человечески не может,
по-волчьи поворачивается - всем телом... Подбрось-ка, брат, в огонь
поленьев, что-то озябли ноги.
Нагнувшись, он поворошил в горящих дровах кочергой и развел жаркое пламя.
На окнах заискрились ледяные узоры.
рыцарей?
пронять, - неопределенно ответил духовник.
легко и быстро по каменным плитам коридора. Дверь в покои скрипнула,
отворилась. Конрад Цольнер быстро повернул к двери свой орлиный нос.
телохранитель.
приблизился и вручил Конраду Цольнеру пергамент с двумя восковыми печатями
на шнурах. - Будут ли приказания?
стал его рассматривать.
не знавший грамоты. - Посмотри, брат, они все словно кричат от испуга. Вот
эта широко раскрыла рот и эта... А вот здесь она будто заламывает руки.
Письмо было витиеватое, и чем больше слушал Конрад Цольнер, тем меньше
понимал.
Краков, приглашает быть крестным отцом?
магистр. - Охотился за юбками? Клянусь святыми ранами, я заставлю его
плакать!.. Разъелся, как боров, и каждый месяц тянет от ордена деньги.
<...Мне известно каждое слово, сказанное в Кракове, - передразнил Конрад
Цольнер своего посла, - у меня везде свои люди>! Я не верил, когда мне
писали, что нечестивец содержит любовницу... Собственно, верил, но думал,
что он умен и не забывает дела. Запиши, Симеон: Христофора немедленно
призвать в Мариенбургский замок.
пальце епископский перстень с рубином и алмазами.
крестные отцы - да как он смел! - Взяв двумя пальцами письмо великого
князя, магистр с отвращением бросил его на пол.
Пожалуй, это самое умное из всего, что он мог придумать. Я говорю о князе
Ягайле, но если говорить о литовском княжестве...
Вспомни, брат, наш разговор в Мариенбурге в тот день, когда приехал
Витовт... Его святейшество папа не ограничится крещением
язычников-литовцев, он захочет распространить свою власть и на русские
земли. Он заставит поляков насильно перекрещивать русских. Если хочешь
знать, - медленно говорил священник. - Польша в конце концов проиграет. У
литовцев, кроме Ягайлы, есть еще много сыновей Ольгерда и вдобавок князь
Витовт. Упрямая княгиня Улиана будет бороться за свою веру до последнего
вздоха. В литовском княжестве заварится кровавая каша. Пусть пройдет
время... Все же, - добавил он, вздохнув, - краковские крестины князя
Ягайлы - это конец языческой Литвы. А если так, мы больше не нужны его
святейшеству и ордену уготован бесславный конец.
Только сейчас он в полной мере осознал значение краковских крестин: все
будущее ордена поставлено под удар. - Мы хорошо организованное и богатое
государство, - не слишком уверенно закончил он, взглянув на духовника.
право на существование. Подумай-ка, Конрад, как мы будем вдохновлять на
подвиги наших братьев. Ради чего они подставят свои головы под литовские
мечи? Поход на Жемайтию следует пока отменить.
Мы, мы...
сглотнув слюну, сказал священник. Его острый кадык задвигался по худой
шее. - А папе выгоднее поддерживать поляков.
голова, - раздумывая, ответил поп. - Не родился еще великий магистр,
который сделает нас немцами.
будто удобный случай.
мог знать?! Папа так предприимчив. Поляки окрестят Литву и Жемайтию, и
ничего с ними не сделаешь.
Березин Федор
Якубенко Николай
Махров Алексей
Браун Дэн
Конан-Дойль Артур
Афанасьев Роман