еле заметно напряглись - их сила виделась темно-красными вспышками, их
сила окончательно разорвала белый круг, и белую броню, которой человек
пытался себя защитить, и его самого едва не разорвала, готовая расчле-
нять и рассеивать, делать кирпичиком хаоса, пылинкой в спиральном вра-
щении...
ненным белым ударом - и выскользнул. И ударил снова.
в жерновах. Его боль была зеленым, светящимся облаком; она разжала ру-
ку и стряхнула безжизненное тело, предоставляя своим детям, своим
пальцам некоторую свободу действий, свободу окончательной расправы...
ладный шлейф.
ли его тело на вытянутых руках, его покорное, безжизненное, тяжелое и
неповоротливое тело. Они шествовали за ним, бесконечное шествие, длин-
ный, длинный эскорт, такой длинный, что несущие тело едва не наступают
на пятки последним плакальщицам в процессии, а плакальщицы хохочут, и
вихрь развевает их одежды - по спирали...
родком в небо, он смотрел вперед, и его перевернутое лицо казалось оп-
рокинутым в насмешку портретом.
но она ясно слышала, ясно, явственно, внятно...
ны. Вернее, у догоревшей - вихрь постарался, пламя сглодало все, что
могло гореть, оставив только черный остов, обугленный скелет.
ее дети вправе были судить воплощение всех своих бед, судить не чело-
века, потерявшего и власть и силу - судить чудовище, много веков пожи-
равшее их, судить Инквизицию...
Ее дети смеялись, прикручивая Великого Инквизитора к его же обгоревшей
машине. Пусть сделаются похожими - человек-машина и машина-автомо-
биль...
нимется высокий костер...
смерч. Черная ось урагана.
колько тысяч погибших... Эпидемия, отравленные колодцы, человеческие
тела, зашитые в чрева коров...
Юноша, сломавший ногу на первенстве лицея по футболу; острие загово-
ренного ножа, входящее глубоко в бок молодому провинциальному инквизи-
тору. Вся боль, испытанная им в жизни, была кружевом, флером, тенью...
той боли, которую он испытывает сейчас, а ведь не теряет сознания, нет
- все его мысли ясны, все образы четки и выпуклы, и обведены как бы
контуром - для еще большей ясности...
вероятно, причиной скорой смерти этой последней, инквизитор Атрик Оль
был обессилен и частично ослеплен, после чего масса собравшихся в го-
роде ведьм получила над ним неограниченную власть. На гравюре неиз-
вестного художника, ставшего, по-видимому, очевидцем событий, запечат-
лен момент смерти Атрика Оля - ведьмы засмолили его в бочке, обложили
соломой и сожгли..."
ее виске, до запаха книжной пыли, до рыжего пестрого пера неведомой
птицы, кто знает как угодившего между страниц...
дотянуться до нее не успел... "инквизитор Клавдий Старж был обесси-
лен... но зрения не потерял ни на йоту..." Да, чтобы видеть, каким об-
разом ведьмы собираются устроить его судьбу. Чтобы не просто волочить-
ся по земле, привязанному железным тросом к машине - чтобы видеть
груду хвороста, растущую под остатками стены, под бетонной конструкци-
ей... Вот они опускают сверху трос, перебрасывают под крышей машины,
у них хватит сил, они празднуют, они торжествуют, как они торжествуют,
это пляска, это танец - смерть инквизитора на костре... "На гравюре
неизвестного художника... запечатлен момент смерти Клавдия Старжа -
ведьмы привязали его к остаткам его же машины, вздернули высоко на бе-
тонную стену, внизу сложили костер и поджарили, как поросенка..."
последней секунды.
вообще не сохраняется потребности кого-либо любить. Любовь... чувство,
которое делает человека зависимым. А ведьмы этого не терпят, ты пом-
нишь..."
удар... И еще один - сильнее, резче, отчаяннее, будто вскрик, ну что я
могу поделать, кричит колокол, чем я могу помочь тебе, Клав...
шая Дюнка. Он снова ее предал - вместе с ним умрет память...
лос. Ты же ЗА ЭТИМ шел. Глупо было бы... умереть неосознанно, в за-
бытьи... в беспамятстве...
слышно. Ты по-прежнему этого хочешь, Клав?..
женным мышцам наименее болезненное положение.
нать детей - зачатые родятся исключительно ведьмами. И вольются... в
котел... в смерч.
головами. Стояли кольцом. Как будто, прежде чем зажечь хворост, хотели
полюбоваться делом рук своих. Сотни ведьм - горящие глаза, целое поле
мерцающих углей. Тишина - полная тишина перед воплем восторга, перед
пляской, перед наивысшим моментом ШАБАША...
высоком кресле. Луна, чеканно выделяющая огненный шар наэлектризован-
ных волос, губы, изогнутые, будто натянутый лук, глаза - два немигаю-
щих светящихся диска.
тией; весь этот полет, все это неостановимое круговращение, дочерние
воронки, расползающиеся по черной пустоте, полет и падение, щепки, ув-
леченные водоворотом, сейчас они сольются с Матерью, сейчас...
рем, так, что острые огоньки звезд размазались, оставляя белый след,
так, будто по небу гнались, желая вцепиться друг другу в хвост, тысячи
маленьких острых комет.
щими гривами мертвых уже лошадей, вздыбились вверх, загнулись, будто
желая поймать в мешок неправдоподобно низкую луну.
валились вниз, она сидела на вершине горы, конусообразного вулкана, и
внизу, на горизонте, различала очертания пустых разрушенных городов.
и на остатках бетонной стены, казавшейся невообразимой древностью,
увидела человека, распятого на теле собственной машины.
ность в бешено вращающемся мире, в круговороте неба и звезд, земли,
воды и огня; ОНА сидит в этом кресле вот уже много сотен лет.
подвижна, она - исполинская башня, в недрах которой змеятся лестницы и
путаются переходы, она - чудовищное сооружение неведомой цивилизации,
ОНА, достающая руками звезды, она, живущая в сотый раз, ОНА...
Орлов Алекс
Березин Федор
Посняков Андрей
Мацумото Сэйте
Херберт Фрэнк
Прозоров Александр