полумрак, и когда там повисла слабо светящаяся точка, Россоха
сразу насторожился.
угол, ждал. Серые точки разрослись до пятен, медленно
сдвинулись, начали натыкаться друг на друга, сливаясь в пятна
побольше, начали светиться.
выступило человеческое лицо, бросил неприязненно:
свет!
донесся как сквозь стену, но отчетливо:
меркнуть. Лицо отступало в тень, размывалось, он прошипел с
ненавистью:
слепец, никогда больше не раскроешь глаз!
стена быстро возвращалась к черноте. Уже из самой глубины камня
донесся слабый вскрик:
сопротивлялось. На его краях вспыхивали лиловые искры. Издалека
донесся затихающий глас:
черноты держали крепко. С хмурым злорадством наблюдал, как
пятно наконец перестало дергаться, застыло, как раздавленная
сапогом жаба. Донесся сладкий приятный голос, чересчур мягкий
для мужчины, Россоха понял, что с ним пытается говорить та
безобразно растолстевшая копна с грибьим именем:
иначе сейчас же закрываю!
нашем мире объявился волхв из Леса. Ну, ты его должен
помнить... Ты знаешь, что только Лес остался местом, которое мы
так и не смогли ни понять, ни увидеть... Этот колдун могуч...
только потому, что появился еще один колдунишко?.. Такое же
жалкое ничтожество, как ты сам?
замок, смотровую башню... Я на другом конце земли ощутил
грохот, земля подо мной дрогнула. Я сразу понял где, а когда
посмотрел -- волосы встали дыбом!..
теперь куча горячих камней. От них сейчас только жар, словно
только что насыпали углей из небесного горна! Если знаешь, кто
способен на это, скажи!
наглеца, медленно пошла вниз. Он сжал губы, складки на лбу
стали резче.
вторгшегося по имени, -- что это свершил этот человек из Леса?
Мне он показался простоватым дурнем.
Сладоцвет поспешил рассказать сразу же после его ухода о дурне,
что хочет объединить всех самых сильных колдунов, чтобы
сделать... ха-ха... счастливыми всех людей...
либо очень большой дурак, -- заметил Россоха своим резким, как
скрип напильника, голосом. -- В последнее, понятно, верится
больше.
все-таки не верю... Что еще?
рушились стены, крики слуг, грохот, затем услышали страшный
крик... ну, того колдуна, дальнего, с которым никто не знается,
но который, поговаривают, ведает источником воды из подземного
мира. И даже вроде бы берет...
черноты. Россоха нехотя позволил ему увеличиться, но пятно
оставалось таким же безжизненным, словно потрясенный Боровик
никак не мог собраться с силами.
враждебно.
назвали тебя как самого сильного... после него, конечно.
если тот лесной человек явится еще разок, он встретит
настоящего чародея, а не копну жира. И не дряхлого деда,
которого он видел в прошлый раз.
еще удивленный, что кто-то посмел нарушать его тишину, а из
стены прозвучало:
Глава 44
смолой. Россоха чувствовал, как там уплотняется добавочная
стена из заклятий.
не могло произойти: мир сотряс грохот, затрещал пол под ногами,
а стена, где только что высвечивалось пятно с гнусной рожей
Боровика, задрожала, как под порывами ветра дрожит грязный
холст, рассыпалась в серые глыбы, а те медленно обрушились... в
пропасть, которой не могло там быть!
отшатнулся, закрыл лицо ладонями, но и сквозь пальцы проникал
режущий глаза свет, впивался в мозг. Под пальцами стало мокро,
слезы побежали по щекам.
человеческая фигура, черный силуэт без лица. Страшный голос
прогремел обвиняюще:
смутно очерченной человеческой фигуры:
дураком!.. Да, я непонятен, потому что всяк зверь гребет к
себе, а только я да курица гребем от себя... Да, вы бы понимали
меня и сочувствовали, если бы я, скажем, взялся отвоевывать
огород у соседа, жену у кума или земли у другого князя!.. А
если бы у меня еще и хоть какие-то права на чужие земли, то
даже взялись бы помогать... конечно, чтобы урвать для себя в
кровавой неразберихе. Когда двое дерутся, пользуется третий...
Но в любом случае меня бы понимал весь простой народ от кузнеца
до его князя!.. Но это же простой народ!.. Они же все, хоть
конюх, хоть князь, хоть царь, не зрят дальше своего брюха... и
дальше... да-да, не дальше! Но вы же не простые! Вы -- умные!
Даже, может быть, мудрые, хотя теперь я сомневаюсь, ибо мудры
лишь те, кто уже наелся, а теперь живет для других, чтобы
накормить и одеть весь род людской!
яблоки. Из-под ладони в глаза бил режущий свет.
обрушится на его голову:
тот, который так жадно охотится за любым знанием, начал
слушать, остыл, постепенно заглатывая крючок. -- Хочешь, чтобы
все жили высоким... а это невозможно. Всяк человек бывает
способен на высокое... Но редко кто это совершает хоть раз в