неисполнимые требования, сетовал, что боится нарушить покой праха, уже
захороненного в Спасском монастыре. Между тем держал у себя и Константина
и бояр Михайловых, привезенных им из Орды, то требуя выкупа за них, то не
соглашаясь и на выкуп...
тверского княжича, держалась независимо; и Константин, с тайным страхом
глядя в завораживающие голубые глаза московского родича, начинал чуять,
что ему не уйти и что здесь означено разрешение его судьбы. Твердый носик
московской княжны, вся ее гордая, чуть заносчивая стать, упрямый - в отца
- норов начинали действовать на его смятенную, потерявшую основу и
жизненную опору душу. И уже тайная жажда спасения и покоя сама начинала
толкать его в объятия дочери Юрия Данилыча. <Своего зятя уже не тронет!> -
так можно было изъяснить (хоть сам Константин и не понимал так, и не
признавался себе в том) его робкое чувство и робкое тяготение к московской
княжне.
прикрывали сложное и ему самому не совсем понятное даже ощущение. Убив
Михаила, добившись вышней власти, став наконец великим князем
владимирским, Юрий, вместо ослепительной радости, почувствовал вдруг
странное умаление себя самого. Все эти годы отчаянной борьбы, ненависти,
призрачных побед и тяжких поражений Михаил, словно исполинская тень,
застил для него все. Заслонял, как может заслонять солнце величавая
колокольня или собор. Но вот собор рухнул, и вдруг оказалось, что не
только застил он свет, а и сотворял высоту. Свету не стало больше, но
слабее тени и ниже, более плоской оказалась земля. Так и после убийства
Михайлы Юрий на первых порах не совсем понимал, что ему нужно делать, и
потому еще держал тело Михаила (странно нетленное!) у себя на Москве как
некий талисман, придающий ему силы. И не одни только дела и события
увлекли его потом в Новгород. Отдав наконец прах Михайлы, Юрий как-то
сразу потерял интерес к Москве. И еще одно заставляло его юлить и
отказывать тверичам: он попросту боялся расстаться с трупом. Казалось, что
даже и мертвому Михайле стоит только уйти от него, и опять и вновь подымет
великий тверской князь победоносную рать на него, Юрия...
Петр.
Даниловичу. - Не оскорбляй праха! Оставь ненависть и вражду здесь, по сю
сторону жизни. Там ее нет все равно. Там покой, и радость, и свет...
митрополита, сдался. Согласился выдать тело, и вот, уже в августе,
посольство тверичей с попами и игуменами прибыло в Москву. Юрий наконец
отпускал захваченных тверских бояр, отпускал Константина, предварительно
обручив его со своею дочерью, и возвращал гроб с телом Михайлы Ярославича.
понесли его к лодьям тверские бояре и именитые торговые гости. Чтобы не
растрясти и не обеспокоить инако княжеского праха, его везли по рекам,
медленно, и к Твери подвозили тоже на лодьях, по воде.
и темных, одеждах вышли встречать своего князя тверичи. Княжеская семья -
Дмитрий, Александр и Анна с Василием - встречали тело в насадах, на Волге;
епископ Варсонофий с причтом, крестами и хоругвями и весь народ из града,
ближних и дальних сел и весей - на брезе.
дерев над кровлями посада и окологородья. Так же, как и всегда, привычно,
реяли, ширяясь в струях свежего волжского ветра, птицы над крестами и
маковицами собора, и князь отдыхал, смеживши очи, и уже не было колоды на
вые его. Пролежавшее чуть не целый год тело было цело и не обезображено
тлением, только почернела и ссохлась кожа лица и рук, заметно опали,
прилипли к костям усохшие мускулы, и весь он стал успокоеннее, костистей и
тоньше.
боками. Княгиня Анна, подобрав долгий подол саяна, первая ступила в
погребальную лодью, подошла к открытому гробу и долго-долго, не чуя
подступивших одесную и ошую старших сыновей, глядела на родимое, чудесно
не поддавшееся тлению лицо. Потом тихо поцеловала мужа в лоб, и горячие
крупные слезы упали ему на лицо. И она стала причитать шепотом, почти
беззвучно выговаривая древние слова, от века известные на Руси каждой
женке, теряющей своего ладу.
слышно стало церковного пения на берегу. Вопили и причитали все женки и у
воды, и выше, на круче, и там, у самых заборол городовой стены. Плакали,
роняя тяжелые слезы, мужики, и теснилась толпа, мешая сдвинуться гробу. И
долго-долго, едва пробиваясь сквозь плачущих, падающих на колени горожан,
несли раку с телом Михаила до церкви, и тут, у церковных врат, на многие
часы гроб был остановлен ради тьмы жаждущих проститься с прахом князя
своего. И шли, и падали, и касались гроба, и плач и стенания не смолкали
много часов. Князь лежал, смежив очи, совсем тихий, скорбный и прямой, с
потемневшим и высохшим ликом, и принимал посмертную дань памяти и любви
сограждан своих.
строенный самим Михаилом, и здесь отпето и положено одесную (на правой
стороне), посторонь гробницы преподобного епископа Симеона. Так достиг он
наконец родины и успокоился в родимой земле*.
взята власть, а - кем взята. И - для какой цели. Как поведут себя
захватившие власть победители? Станут ли они рачительными хозяевами
завоеванной ими страны или, словно незваные ночные гости, будут торопливо
и жадно обирать и разорять землю, не мысля о грядущем, не заботясь даже о
завтрашнем дне? И воздаяние приходит по делам и заслугам властителя, а не
по тому, что было совершено им в споре за власть. Хозяину - простится.
Незваному гостю - никогда.
ней. Весь его талан был в том, как подрывать эту власть, как разваливать
страну, стравливая князей друг с другом, как ссорить владетелей
суздальских, ярославских, ростовских с великим князем владимирским, как
строить козни в Орде, как обещать Новгороду блага и вольности в ущерб
единству Руси Великой, как напускать пронских князей на рязанского, а на
всех них после - ордынского хана... И помощники у него за эти годы
собрались соответственные, с талантами только лгать, наветничать, убивать
или грабить.
ни в чем ему перечить. На Русь являлись жадные <послы>, пользующиеся
кратким благоволением хана, дабы урвать как можно более, и Юрий не
окорачивал никого из них. Татары притеснениями возмутили весь Ростов, и
население вечем изгоняло насильников; во Владимире в тот же год
свирепствовал посол Байдера, и Юрий не защитил стольного града своей
земли. В Кашин приходил татарин Таянчар, <с жидовином должником>, разорил
поборами весь город, а Юрий только радовался унижению Твери. Понять, что
его бывший враг теперь стал его вассалом, или подручником, как говорили на
Руси, и проявить милость и рачительную заботливость - на это не хватало у
Юрия ни прозорливости, ни ума, ни сердца. Более того: и в вере начались
шатания. Из Орды шли и шли на Русь проповедники, пытавшиеся свести в одно
учения Христа и Магомета, и Юрий не давал им отвады, оставляя все на
добрую волю иереев да на совесть верующих. Даже взять и жениться вновь
Юрий не смел, боялся этим оттолкнуть от себя Узбека. А что такое престол
без наследников? И стоило ли проливать кровь за такой престол?
Великом. Кроткий хворый мальчик, младший Данилович, только и годился на
то, чтобы предстательствовать взамен своего старшего брата. Через год
после того, как Юрий утвердился на великокняжеском столе, умер Борис
Данилович и был положен в церкви Богородицы во Владимире. Умер молодым и
еще вроде бы полным сил, непонятно от какой причины. Через два года, и
тоже по неизвестным обстоятельствам, умер в Новгороде Афанасий Данилыч,
перед смертью постригшийся в монахи, и был положен у Спаса в Нередичах - в
родовом княжеском городке. Верно, были какие-то поводы умереть тому и
другому, были, быть может, некие болезни - в ту пору часто умирали
молодыми. Простая, суровая, даже в высшем сословии забиравшая много
телесных и духовных сил жизнь не баловала своих питомцев и уводила их в
небытие с тою же стремительной легкостью, с которой порождала на свет. Но
и то еще нужно сказать в надгробное слово этим двум Даниловичам, что
умерли они не только и не столько от хвори, сколько оттого, что уже ничего
не оставалось для них в жизни сей, за что бы стоило держаться и ради чего
нужно бы было продолжать жить. Борис, когда-то бежавший в Тверь от насилий
Юрия, теперь должен был убедиться, что насилия эти увенчались успехом и он
на всю остатнюю жизнь обречен выполнять веления преступника, коим теперь,
с убийством Михаила, является его старший брат. Афанасий, с его детскою
верою в Господа, сугубо должен был казниться и скорбеть делами Юрия. Оба
они скончали живот свой холостыми, так что и эта, простая и древняя, связь
- забота о семье и потомках своих - больше не держала их на земле. В то же
годы, как-то незаметно сойдя на нет, умерла и матерь Даниловичей, старая
Орлов Алекс
Березин Федор
Сертаков Виталий
Херберт Фрэнк
Афанасьев Роман
Никитин Юрий