оставшись в черных брюках на все случаи жизни, в которых и горел и тонул,
и падал с отвесных скал, и в тонком черном же свитере с наполовину
стершимися буквами "пл" в красном кругу. Непосвященный счел бы это за
астрономический знак планеты Плутон и связал бы биографию Кратова с некими
событиями на задворках Солнечной системы. На самом деле это была
идеограмма Плоддерского Круга.
центральный пост. Из-за двери кают-компании по-прежнему долетали голоса.
На повышенных тонах шел какой-то узкопрофессиональный спор, а о нем, по
всей видимости, уже забыли. Кратов был только рад этому: с первого шага на
борту корабля его не покидало ощущение скованности и, как ни странно,
никчемности. Он сознавал себя лишним здесь. Дело ли для плоддера служить
проводником? Даже не следопытом - всего лишь указкой на единственную точку
поверхности планеты, пусть эта точка и ведома только ему?..
спокойно, в одиночестве разобраться с управлением в тренинг-режиме. В
конце концов, он был зачислен в миссию вторым драйвером и намеревался
отнестись к своему назначению со всей ответственностью. И уж никак не
оставаться сторонним наблюдателем, пассажиром. Но за пультом уже сидел
мощного телосложения негр, бритоголовый и весьма свирепый на вид. Росту в
нем было никак не меньше, чем в самом Кратове, а весом же он наверняка
превосходил того раза в полтора. Кратову сразу стало понятно, что там имел
в виду красавчик, поминая старину Кинг-Конга.
обернулся. Его карие, глубоко посаженные глазки внимательно исследовали
гостя с головы до пят, прощупали каждую складочку его неброского одеяния.
Повтори.
руки и, прямо встретив насмешливый взгляд черного великана, заявил с
вызовом: - Я не запомнил.
имечко, пока мне не стукнуло шесть годиков. Сразу видно, что ты не
ксенолог и никогда им не станешь. Дилайту, например, мое имя все равно что
кошкин чих. Он любое слово из пятидесяти слогов скажет и не поморщится. Мы
с ним держали пари, и я продул бутылку настоящего ямайского рома из
пиратских кладовых. Правда, когда мы ее кончали, мне досталось больше
половины... Так что можешь звать меня просто Джед. Я здесь первый
навигатор. А ты, я вижу, плоддер.
возвращало ему душевное успокоение.
на старых моделях. "Кондоры", "рендзаны", "гиппогрифы". В лучшем случае -
"кормораны".
Миди-трамп класса "анзуд" к твоим услугам. Если ты и впрямь звездоход, как
я слыхал, за этот срок я наново слеплю из тебя вполне приличного драйвера
для больших новых посудин.
говорят: хороший звездоход, так себе звездоход... Все прочее - бред. В
этом рейсе лучше иметь побольше звездоходов на борту. Дилайт - хороший
звездоход, хотя и подался в ксенологи. Татор, наш инженер, тоже в
Галактике не проездом. Ну, я - само собой разумеется! А теперь еще и ты. С
таким экипажем можно прогуляться к сатане в хибарку.
пообещал Джед. - Тоже выдумал! Меня никто в Галактике на "вы" не называет.
И мне насрать на то, что ты напялил на себя этот траур. Сначала все мы
звездоходы, а уж потом кто-то из нас плоддер, ксенолог или черт с рогами.
А неприятности я тебе обещаю. Как же их не ждать, коли мы, горстка
взрослых, везем в самое пекло несмышленых детей?! Эти ксенологи - сущие
дети. Они же не знают, что это такое - Галактика и какое обхождение ей
подобает! Лезут очертя голову куда ни попадя. Будто нет у них ни матерей,
ни женщин... Как они тебя приняли?
широкими светлыми ладонями волнообразное движение, - я бы удивился твоим
словам. А так все понятно. Они думают: раз плоддер, значит непременно
убийца и ни секунды не медля примется щунять их по углам, хулить Господа,
а в итоге кого-нибудь пришибет насмерть. Есть на Земле говнюки, которые
только тем и заняты, что распускают всякие пули про Галактику. Очень уж им
охота вернуть нас всех по домам и запереть покрепче. Чтобы никто не смущал
их покоя байками о вольной воле между звезд, о чужих мирах, не каждый из
которых плоше нашего. И есть такие, что верят им развесив уши... Ну что,
приступим?
"взрослым", инженер-навигатор Элмер Элкана Татор, оказался, в
противоположность ему, молчаливым молодцом, предпочитавшим не издавать ни
звука, если к нему не обращались. На все призывы Джеда подтвердить его
правоту: "Но я верно говорю, Эл?!" он отвечал мягкой полуулыбкой. Судя по
смуглой коже, ястребиному носу, резко очерченным скулам и жестким вороным
волосам до плеч, Татор был индеец, что многое объясняло в его характере.
захохотал.
пальцами. Его пожатие, однако, было железным.
застенчивым голосом. - А вы ко мне - по первому слогу любого из двух. Но
если вы услышите, что меня называют Эл-Квадрат, то знайте, что я не
обижаюсь.
сдуванием с него пылинок, - пояснил Джед. - Дескать, если он настоящий
ирокез...
такие, как ты, истребили несчастных могикан. Я сам читал.
А могикане - среди краснокожих лени-ленапов. Только мы, тускарора...
его внезапного вымирания от ненароком нанесенной обиды. Индейское
самолюбие, племенная гордость, то-се... Их же около сотни уцелело,
чистопородных ирокезов, верно, Эл? Досадно будет, если он вдруг ни с того
ни с сего вымрет, не оставив наследников. Сам-то он об этом еще и не
думал. Если, конечно, я все о нем знаю... Да только какую же это обиду
надо нанести, чтобы его пронять, когда он медведя запросто с ног валит?!
можно поднимать руку на медведя?
занимал много места и производил много шума. Татор же держался скромно,
двигался беззвучно и старался не привлекать постороннего внимания, в
общении был сама деликатность. Но когда Кратов сел в свое кресло и
двинулся с ними в первый тренинг-рейс, - то есть полную, до мельчайших
деталей, имитацию реального полета, при какой все системы корабля работают
как им и полагается, либо же создают совершенную иллюзию своей работы, в
то время, как сам корабль не трогается с места и висит как висел
состыкованным с одним из шлюзов галактической базы, - когда это произошло,
он почувствовал себя так, будто угодил внутрь некоего механизма. В середку
прекрасно отлаженной, не ведающей сбоев машины для управления миди-трампом
класса "анзуд". Джед и Татор работали абсолютно синхронно, словно слышали
друг друга через укрытые в теле корабля аксоны, словно сами обратились в
оконечности его нервной системы. И едва только Джед начинал маневр, как
его немедля поддерживал Татор, и при этом не произносилось ни слова, ни
даже звука, не делалось ни единого движения, которое можно было бы
истолковать как стороннее, не относящееся к самому процессу управления.
всякий раз, когда требовалось участие второго навигатора. Его, Кратова,
участие.
гвоздь, небрежно вколоченный в старинные часы из хрусталя и слоновой
кости. У него все шло через пень-колоду. Он никак не мог стать достойной
деталью этого выверенного годами совместных полетов механизма. То спешил,
то запаздывал...
пока напряжение спадало, после чего Кратов, серый от злости и стыда,
разжимал сведенные судорогой челюсти и произносил:
еще какое-то терпение...