Глуховым, и старик, повидавший на своем веку больше трупов, чем полных
стаканов с водкой, полностью подтвердил их правоту. Более того, внимательно
рассмотрев рану, зияющую на горле Огнева, опытный Глухов высказал
предположение, что она могла быть нанесена только самим Огневым либо другим
лицом, которое просунуло правую руку с бритвой Огневу под мышку. На
указательном пальце покойного были обнаружены следы крема от торта, на
котором была сделана надпись непристойного содержания.
подписанный Симаковым, Глуховым и двумя понятыми. Новые факты, по идее,
требовали повторного допроса подозреваемого Захаржевского, но тот по
указанию Девлеткильдеевой был препровожден в КПЗ при Одинцовском райотделе;
ехать же туда и допрашивать Захаржевского в отсутствие следователя было бы
нарушением субординации. Оставалось ждать до утра - Девлеткильдеева так или
иначе не успевала вернуться в Одинцово до конца рабочего дня, а
предпринимать что-то без нее нельзя. Разве что сдать вещдоки на экспертизу -
возможно, к утру появятся первые результаты.
прикатил важный московский чин в сопровождении двух дюжих молодцов,
затребовал все материалы по делу, изучил составленный Симаковым протокол,
ознакомился с показаниями Лариной, выслушал романтическую версию
Девлеткильдеевой, после чего, не стесняясь присутствия Симакова с Глуховым,
произнес довольно ехидный монолог, в котором не оставил от версии
одинцовского следователя живого места, отстранил ее от следствия и
потребовал передать все материалы ему. Под конец разговора Девлеткильдеева
разрыдалась, швырнула папку с делом в лицо московского гостя и убежала из
кабинета со словами:
прихватив с собой вызванного по, его приказу Захаржевского.
гибель известного артиста неминуемо вызовет большой резонанс, вот-вот
поползут самые невероятные слухи как среди рядовых обывателей, так и среди
артистической общественности, а главное - среди начальства. На обывателя
можно было начхать - вокруг даже самой что ни на есть естественной смерти
любой знаменитости этот самый обыватель, отрешенный от достоверной
информации, неизбежно будет строить самые нелепые домыслы, и пресечь их нет
никакой возможности, да и надобности тоже - пусть себе тешатся, судачат
возле очередного некролога в "Вечерке". Но вот господа артисты непременно
потребуют самого тщательного и скорейшего расследования, да и начальство,
прислушивающееся к ним, начнет давить и требовать результатов на гора. И эти
результаты придется оперативно дать - убедительные и, по возможности,
соответствующие действительности.
показаниями Лариной и других свидетелей, письменным признанием Захаржевского
в распоряжение следствия уже поступили первые результаты экспертизы:
дактилоскопический анализ показал, что погром на даче Захаржевского был
устроен Огневым единолично. Вообще же на даче свежих пальчиков, помимо
принадлежащих Огневу, Захаржевскому и Лариной - последние имелись только на
перилах лестницы и на косяке двери в спальню - не обнаружилось. Не считая,
естественно, отпечатков, оставленных сторожем на ручке входной двери. На
рукоятке бритвы, которой было перерезано горло Огнева, имелись отпечатки
пальцев как Захаржевского, так и самого Огнева, причем последним бритву
держал в руках Захаржевский, и было это в то время, когда кровь на ней уже
успела запечься. Вкупе с анализом самого ранения получалось, с вероятностью
процентов девяносто пять, что сам Огнев перерезал себе горло, после чего
прожил не более полутора-двух минут. Время смерти предварительно
устанавливалось в пределах двадцати одного - двадцати одного тридцати, то
есть тогда, когда, по показаниям Лариной, она находилась во Дворце Съездов
на торжественной премьере фильма, а Захаржевский ожидал ее на Красной
Площади. Алиби Лариной было железным, даже если и не очень важным для
следствия, поскольку основания подозревать ее могли быть чисто
умозрительными - в момент смерти Огнева она находилась на глазах множества
свидетелей, причем каких свидетелей!
и алиби Захаржевского: ведь в таком случае он должен был достаточно долго
болтаться в районе Спасских ворот и наверняка кто-то - в первую очередь
кремлевская охрана - не могла не обратить на него внимание. Сотрудник
прокуратуры уже выехал в Кремль с фотографией и описанием внешности
Захаржевского. Иванов, следователь по особо важным делам, которому главный
прокурор Москвы лично поручил возглавить расследование, нисколько не
сомневался, что Захаржевский будет опознан кем-нибудь из тамошних
блюстителей. Это будет известно через час-другой, а пока неплохо было бы еще
разок пообщаться с Захаржевским.
глядя на заснеженную улицу, закурил. Откуда ему так знакома эта фамилия -
Захаржевский? Да мало ли? Фамилия хоть и не частая, но не такая уж редкая...
Должно быть, был среди многочисленных "крестников" Иванова какой-нибудь
однофамилец Никиты Всеволодовича.
Москву, оказался малопродуктивным. Растрепанный, в дубленке, накинутой на
тренировочный костюм, в который его заставили переодеться, забрав его
окровавленную одежду на экспертизу, весь в ссадинах и кровоподтеках -
местные менты, как всегда, переусердствовали с "сопротивлением при
задержании" и, между прочим, уничтожили гипотетические следы якобы имевшей
место драки, - Никита Всеволодович производил впечатление человека
невменяемого. Упорно глядя в одну точку воспаленными глазами, он всю дорогу
тупо бубнил: "Это я... я убил Юру. Требую высшей меры". Налюбовавшись на
подозреваемого, Иванов от вопросов воздержался. На своем следовательском
веку Иванов повидал немало психов - и самых что ни на есть доподлинных, и
"косящих под вольтанутого", и "филонов чистых". Опыт подсказывал ему, что в
данном случае невменяемость определенно не симулируемая, носит не
органический, а, скорее, ситуативный характер, вызванный шоком от
пережитого. В самое ближайшее время будет ясно, возникнет ли потребность в
полноценной психиатрической экспертизе. Пока же надо поместить
подозреваемого в обстановку, наиболее полезную для следствия.
с кем надо из ближайшего отделения милиции. Место для Захаржевского он
нашел: на сегодня вторая коечка у Гуса была свободна.
крепкий башковитый рецидивист, специализирующийся на музейных и церковных
кражах, отбывал десятилетний срок в "Матросской тишине" - и невероятно
успешно совмещал отсидку с работой в органах. Гус оказался лучшей "наседкой"
Москвы, если не всей страны.
горячим товаром, взятым по заказу одного широко известного в узких кругах
"искусствоведа". На этого деятеля Гусиков работал года четыре, давно уже
просек всю цепочку, по которой большинство добытого им и его коллегами
оказывалось в частных собраниях американских и израильских коллекционеров
или на престижных лондонских аукционах. И всю эту цепочку чрезвычайно
грамотно заложил следствию, уходя от реально светившей вышки. Ни один из его
подельников - а среди них были директор музея, таможенники в больших чинах,
сотрудник нашего посольства в Лондоне и даже майор КГБ - так и не понял,
какую роль в их судьбе сыграл Наум Елисеевич. Более того, те из них, кому
гуманный советский суд сохранил жизнь и отправил в дальние края морошку
есть, порой вспоминали душевного парня Гусикова с теплотой и даже
сочувствием: десять лет крытки не шутка!
устроен по-царски в угловой двухместной камере со всеми удобствами, включая
персональный толкан, раковину с краном, библиотечку и цветной телевизор.
Последний, впрочем, убирался перед подселением очередного соседа, чтобы не
подставить Наума Елисеевича под глухой форшмак. Питался он преимущественно
домашним харчом, а на зарплату, выплачиваемую ему из особого фонда МВД, мог
заказать прямо "на дом" все, что душе угодно, - от водки и папирос до обеда
из "Метрополя" и гладкой бабы или мальчика на ночь. Каждый сентябрь он в
компании "кумовьев" выезжал на спецмашине в какой-нибудь укромный лесочек
Подмосковья собирать грибки, до которых был большой охотник.
покруче любого профессионала. Арсенал его средств был огромен - от
жесточайшего террора и насилия, физического и психологического, когда в
обмен на перевод в другую камеру его жертва была готова на любые
добровольные признания, до такого дружеского участия и помощи, что
обольщенные сокамерники раскрывали ему душу, а потом писали ему из лагерей,
куда попадали не без его помощи, самые теплые письма. Работал он без осечек
- достаточно сказать, что последним его уловом был легендарный Сема Фишман,
директор "Океана", отладивший поставку за бугор нашей черной икорки в
баночках для селедки. Органы безуспешно кололи Сему полгода, а Гус справился
с этим за две недели, за что получил неплохие премиальные.
признания не давить - и так уже в убийстве сознался, - а культурно
закорешиться, обласкать, успокоить и не спеша раскрутить на откровенный и
задушевный разговор. Про жизнь, про папу с мамой... про Танечку, про Юрочку.
По мере готовности доложить.
Спасских ворот и успевшего вдосталь поглазеть на гражданина Захаржевского,
маявшегося возле его поста с половины десятого до пяти минут одиннадцатого,
а потом удалившегося с шикарной дамой в каракуле, вышедшей из Кремля, Иванов
полностью утвердился в убеждении, что Огнев демонстративно покончил с собой
на даче Захаржевского, предварительно устроив там погром. Теперь главной
задачей стало установить мотив, хотя, строго говоря, в случае самоубийства
мотив - вопрос не столько юридический, сколько психологический, если угодно,
Корнев Павел
Афанасьев Роман
Сертаков Виталий
Вронский Константин
Круз Андрей
Перумов Ник