понимать их. Терпение истощалось, а голод терзал все сильнее.
обещал, что Освободитель принесет смерть Смерти, но ничего не говорил о
его спутниках. Как знать, может, они умрут первыми?
и не одну ее. Слова Эдварда или даже Носителя Щита снова ободряли всех, но
ненадолго: сомнения возвращались.
темном шатре спорили двое, не обращая внимания на недовольное ворчание
сонных соседей. Все тело у Алисы затекло от долгого сидения с подобранными
ногами, но ее очередь вытянуться еще не пришла. Бесформенный комок меха, к
которому она прислонялась, был Джулиан. Она совершенно точно знала, что в
палатке нет больше никого, понимавшего английский.
счастью, до этого вряд ли дойдет. Я спрашивал Профа, и он со мной
согласен. Нет способа, которым его смерть сама по себе могла бы уничтожить
Зэца. Эдварду, конечно, грозит чудовищная опасность. Шансы его до сих пор
невелики, так что он вполне может погибнуть. Но если до этого и дойдет, я
уверен, это будет не по его воле.
зазвучали громче.
маны. Сильнейший побеждает, слабейший проигрывает. Если у Эдварда не
хватит сил на то, чтобы победить, он ничего не добьется, обрушив храм. Зэц
просто улизнет оттуда через портал. Эдвард только зря потратит ману.
не потеряет ли третьего. Не возлюбленного, как они, конечно, но дорогого
ей молочного брата. Даже так. Этого уже достаточно. Разумеется, если
Эдвард победит, а потом возобновит свои ухаживания... Она тут же прогнала
эту мысль.
ожидать, правда?
- Джулиан усмехнулся; Алиса не услышала, она почувствовала это. - Фэллоу
всегда гордился тем, что растит из нас лидеров, но еще никому из
выпускников не удалось возглавить нечто подобное. А Эдварду удалось, ему
удалось гораздо больше, чем полагала Служба. Мне кажется, единственный,
кто предвидел все это, был сам Зэц. Надеюсь, это не давало спать ублюдку
все тридцать лет.
ошибаемся насчет их неприязни к Зэцу.
так? Они просто создадут нового Зэца, который будет угрожать им, и потом,
они должны ведь знать, что Эдвард настроен и против них. Его успех может
стать и их концом.
Теоретизировать на эту тему - только зря тратить время. - Он не возражал
ей. Да и зачем? Ведь он и сам раньше так думал. - Я вот что скажу: мы с
Профом прошлись по всему "Завету" и почти дошли до конца. Сейчас мы на
стихе четыреста четвертом, голоде в Товейле. Осталось только одно
пророчество. Эдвард исполнил все, в которых говорилось об Освободителе,
все, в которых говорилось о Д*варде, все подходящие по смыслу, хоть в них
и не упоминается его имя. Единственное, которое осталось, - это стих
тысяча первый: "Во гневе сойдет Освободитель в Таргленд. Боги да бегут от
него; склонят они головы свои пред ним, падут ниц у ног его".
шестой. Он тоже исполнен еще не до конца.
Близок приход уничтожившего Смерть, Освободителя, сына Камерона Кисстера.
В семисотое Празднество явится он в Сусс. Нагим и плачущим придет он в
мир, и Элиэль омоет его. Она выходит его, оденет и утешит. Возрадуйтесь же
и вознесите хвалу, восславьте эту милость и провозгласите избавление ваше,
ибо несет он смерть самой Смерти".
соседних палаток плакал ребенок. Все остальные звуки заглушал снег.
еще один стих, до сих пор не исполнившийся до конца, - тот, в котором
говорилось про Предателя.
53
подводами. Пять человек и шесть волов замерзли в пути, но через четыре дня
он вывел уцелевших в Товейл, появившись в лагере за два часа до рассвета,
как раз когда теплый ветер, словно издеваясь, превратил снег в дождь.
Толпа мужчин и женщин, поскальзываясь и падая в быстро тающие сугробы, с
радостными криками высыпала встречать обоз. Угроза голода миновала.
Казалось, у него не осталось ни одной кости, которая бы не болела. Если бы
он был еще в состоянии воспринимать что-то с юмором, он наверняка
позабавился бы тому, что спасителей встречали как того блудного сына из
притчи, которую рассказывал Д*вард. Тьелан с Догганом первыми нашли в
толпе оборванных спасителей самого Доша. Они обнимали его так, словно
задумали изнасиловать. Догган целовал его. Тьелан визжал, что любит его.
О, как меняются времена! В прошлый раз, когда они были втроем в Таргленде,
они на вытянутую руку не подошли бы к Дошу Прислужнику. Вот что сотворил
Освободитель. Вот ради чего затевалось все это - и ему это нравилось. Да,
ему это нравилось! Все новые люди подходили к нему хлопнуть по спине,
обнять, поздравить. Он слишком устал. Он стряхнул их всех, повернулся... и
оказался лицом к лицу с единственным человеком, которого хотел видеть.
спас!
мокрых шкур.
Дош! Я всегда могу положиться на тебя.
еще раз хлопнул Доша по плечу и повернулся приветствовать остальных. Глаза
выдали его - что-то было не так.
проснулся, было уже утро следующего дня. Свободные наконец выступали в
путь. Низкие облака, казалось, цеплялись за верхушки деревьев. Продолжал
моросить дождь; слякоть под ногами сменилась непролазной черной грязью по
колено. Почти все шатры уже убрали, весь скот исчез. В оставшиеся подводы
впрягались по нескольку человек.
больше, чем луж на дороге. Таргианская армия перекрыла Местпасс.
Таргианская армия скошена болезнью. Нет, ее скосило еще две недели назад,
но сейчас они уже выздоровели. Эфоры послали передать, что Свободные
вольны вступить в Таргию... или что вход в Таргию им запрещен. Эфоры
потребовали, чтобы им выдали Д*варда. Д*вард потребовал, чтобы ему выдали
Зэца. Эфоры мертвы, а Тарг горит. Само собой, все это оказались только
домыслы.
целый лес. Д*вард приказал, чтобы каждый здоровый паломник нес с собой
шест, увенчанный кольцом Неделимого. Он сам подал пример, срубив молодое
деревце, оставив на стволе только одну верхнюю ветку, изогнув ее кольцом и
привязав лозой. Весь лагерь был теперь полон таких шестов.
его миску вареными овощами. Мяса, которое он привез вчера, надолго не
хватило, так что ему не досталось.
собеседника "милый".
Свободные обходились без всяких символов; Д*вард отказался даже от серег,
которые раздавала своим приверженцам старая Церковь Неделимого. Что же он
задумал теперь?