хочешь быть королем, которым себя объявляешь.
исцеления.
увидел при свете факелов Новый Велалисер. Сложенные из бревен храмы,
знамена, алтарь, уже пылающий погребальный костер. К валуну прикована
молчаливая женщина-метаморф величественного вида. Вокруг нее пустые,
враждебные лица. Ночь, деревья, звуки, запахи. Музыка. Пение.
вместе совершим то, что должно быть сделано.
станет искуплением за Осквернение, когда мы убили наших богов и в
наказание получили вас.
была их жертва, которой вы не поняли. Вы придумали миф об Осквернении,
ошибочный миф. Это ошибка, Фараатаа, полнейшее заблуждение. Водяной король
Низнорн и водяной король Домситор добровольно пожертвовали собой в тот
далекий день, как сейчас водяные короли отдают себя нашим охотникам во
время плавания вокруг Цимроеля. А ты этого не понимаешь. Ты совсем ничего
не понимаешь.
короли пожертвовали собой.
гигантская океанская волна и нахлынуло на Валентина, ударив его с
ошеломляющей мощью, поглощая, погружая на мгновение в хаос. И пока
Валентин изо всех сил старался устоять, Фараатаа нанес ему второй такой же
удар, и третий, и четвертый, и они били по нему все с той же
сокрушительной силой. Но потом Валентин ощутил мощь водяного короля, на
которой покоилась его собственная сила, перевел дыхание, восстановил
равновесие и вновь ощутил свое могущество.
войны за реставрацию, когда один вошел в зал судебных совещаний и застал
там кипящего от ярости узурпатора Доминина Барьязида. И Валентин послал
ему любовь, дружбу, сожаление по поводу происшедшего между ними. Он послал
ему надежду на мирное улаживание всех разногласий, на прощение всех
прегрешений, на безопасный выход из Замка. Барьязид ответил
неповиновением, ненавистью, гневом, презрением, воинственностью,
объявлением вечной войны. Валентин ничего не забыл. И теперь все
повторяется снова: вновь перед ним отчаянный, исполненный ненависти враг,
вновь яростное сопротивление, решительный отказ свернуть с пути, ведущего
к смерти и разрушению; отвращение и омерзение, насмешка и презрение.
оставался Валентином и по-прежнему верил в возможность торжества любви.
кем ты объявил себя.
накатившейся на него. Он перехватил силу ненависти Фараатаа и убрал ее в
сторону, предложив взамен любовь и доверие, и получил в ответ еще больше
ненависти - непоколебимой, неизменной, упрямой.
Данипьюр. Он замахнулся кинжалом из полированного дерева.
вливаются их силы. Но этого было недостаточно. Он воззвал к Леди Острова,
к новой Леди, матери Хиссуне, взял ее силу; позаимствовал силы и у своей
матери, бывшей Леди. Все равно, мало. Он мгновенно перенесся в другое
место. - Тунигорн! Стасилейн! Помогите мне! - Они присоединились к нему.
Он отыскал Залзана Кавола. Нашел Асенхарта. Добрался до Эрманара. Пришел к
Лизамон. Мало. Недостаточно. Еще: Хиссуне! Приди и ты, Хиссуне. Дай мне
твою силу. Дай мне твою отвагу.
Вы спасете нас, сделав то, что считаете невозможным. Да. Теперь это
возможно.
трубному гласу. В одно мгновение он преодолел все расстояния и достиг
цели, которой не был сам Фараатаа, но, скорее, ненависть в душе Фараатаа,
слепая, яростная, несгибаемая страсть к мести, разрушению, уничтожению.
Валентин обнаружил ее и вырвал из души Фараатаа единым неодолимым порывом.
Валентин вобрал в себя всю кипящую ярость метаморфа, лишил ее силы и
отбросил. И Фараатаа стал пустым.
сохраняли напряжение, кинжал был по-прежнему нацелен в сердце Данипьюр. Но
потом из Фараатаа исторгся безмолвный вопль, крик без звука, пустота,
вакуум. Он стоял, застывший, неподвижный, но был уже пуст: ракушка,
шелуха. Кинжал выпал из его безжизненных пальцев.
нас, сказала Аксимаан Трейш, сделав то, что считаете невозможным. И он не
колебался.
и увидел странные бледные лица, испуганные глаза: Слит, Карабелла,
Делиамбр, Тисана.
чувствовал себя очень странно. Но... да, с ним все в порядке. Он сделал
то, что нужно было сделать. Выбора не было. И теперь это свершилось.
и другими местными жителями и скажи им, что все будет хорошо, что я им это
торжественно обещаю. А затем отправимся в путь.
лордом Хиссуне и вдохнуть жизнь в новый мировой порядок. Теперь, когда мир
лишился ненависти, такое возможно. А потом можно будет двигаться домой,
Слит. Домой!
Вильдивар, откуда открывался чудесный вид на Девяносто Девять Ступеней и
самые верхние пределы Замка. Вообще-то было не принято проводить коронацию
где-нибудь, кроме тронного зала Конфалума, но условностям не уделяли
надлежащего внимания уже давно, а Понтифекс Валентин настаивал на том,
чтобы церемонию устроили на открытом воздухе. Кто же осмелился бы не
согласиться с желанием Понтифекса?
Замковой Горы. Двор был роскошно украшен цветущими растениями - садовники
принесли халатинговые деревья, пересадив их каким-то известным им
способом, в огромные кадки, и ухитрившись не повредить бутоны, и теперь по
обеим сторонам двора словно сверкали малиновые с золотом цветы. Были здесь
танигалы и алабандины, караманги и сефитонгали, элдироны, пиннины и
десятки других растений. Валентин приказал, чтобы цветов было море.
Сказано - сделано: цветы со всех сторон.
присутствовали все четверо, располагались в строго заведенном порядке,
образуя подобие ромба: середину ромба занимал новый Коронал, Понтифекс
находился лицом к нему, с одной стороны стояла Леди Острова, а с другой -
Король Снов. Но эта коронация отличалась от всех предыдущих, имевших место
Лукьяненко Сергей
Сертаков Виталий
Сертаков Виталий
Свержин Владимир
Сертаков Виталий
Прозоров Александр