нормально выспаться.
наследием Рериха. Волнистые розовые линии символизировали горную гряду,
сиреневые и фиолетовые разводы - землю. Город в долине выглядел, как
рассыпанные по пятнистому ковру детские кубики. Бросив взгляд за окно, Максимов
сверил изображение на эстампе с видом окрестностей. Некоторое сходство
обнаруживалось. Например, горы вдали. Бело-розовые хлопья, повисшие в выцветшем
небе.
температуры. Максимов долго стоял под струями теплыми, как остывший чай,
надеясь на чудо. Чудес на свете не бывает, бывают только неприятности. Он решил
не дожидаться классической шутки советских кинокомедий, когда вода пропадает в
самый неподходящий момент. Смыл с себя пену и, не вытираясь, вышел комнату.
вновь стало ощущаться пекло, полыхающее за окном.
Остановившимся взглядом уставился на кусок неба за окном. Оно было цвета
выжженной солнцем холстины: белое с желтинкой. Ни облачка, ни птицы.
беззвучная пустота. Кажется, что в мире ничего не происходит. Даже время
исчезло. Полная пустота. Ты чувствуешь себя актером, ушедшим за кулисы.
Партнеры играют, лицедействуют, кого-то подхватил кураж, кто-то бубнит плохо
заученный текст, режиссер тихо беснуется и ломает пальцы. А ты, спрятавшись в
полумраке, слушаешь их вполуха и ждешь своего выхода. Можно даже вздремнуть.
Пусть пока тешатся. Все равно финал без тебя не сыграют".
горизонте сделались ближе, окрасились в дымчато-розовые тона.
боковом карманчике, достал колоду карт. Откинувшись на спину, стал медленно
тасовать.
и фарта канула в лету вместе с подпольными катранами, где шла бешеная игра на
советские червонцы. Как только открыли казино, подоплека азартных игр стала
ясной, как божий день. На секунду задумайтесь, неужели добрые дяди вгрохали
бездну денег в мишурное великолепие, вышколенную прислугу, "крышу" и взятки
только для того, чтобы однажды вечером выдать вам из кассы миллион долларов?
Нет, казино они открыли, чтобы изъять миллион из карманов дураков.
страсть к игре - порочна. Переубедить их невозможно, как несостоятельны все
попытки излечить наркомана. Но можно обратить чужую слабость в свое
преимущество. Большинство идет путем шулера, совершенствуя мастерство
"заряжания колоды", сброса, "семафора", оттачивая зрительную память и
наблюдательность. Страннику изначально запретили использовать трюки в стиле
Амаяка Акопяна. Слишком ловкое обращение с колодой выдаст с головой, что
называется - рыбак рыбака видит издалека. Вместо карточных фокусов ему
поставили видение.
каждая, масть и каждая карта имеют свое достоинство и ценность. И относятся к
ним по-разному. Одну берегут, другую стараются сбросить, на третью молятся,
поджидая в прикупе. Поэтому ни одна из тридцати шести карт не похожа на другую.
Дело даже не в картинке, а в том особенном, если хотите, назовите - аурой, что
накапливается в карте. Так, собака по запаху вполне могла бы отличить туза от
шестерки, потому что пальцы игрока от удовольствия при виде туза выделяют на
микрон больше пота. Знать - мало, важно поверить, и только после этого можно
увидеть.
ее. Давно не играл в эту игру, поэтому первый опыт дался с трудом. Картинка
постоянно пропадала, так и не набрав нужной яркости. Наконец, он смог
разглядеть ало-красные шарики. Рот вдруг наполнился слюной, а язык подвернулся,
будто лизнул кислое.
Пригоршня - много. Что может быть больше десятки?"
покрывало.
Показалась тяжелее предыдущей.
ощущение.
покосившиеся кресты. Хочется уйти, а ноги ослабли. Глаз не оторвать, а сердце
немеет. Десятка треф? Нет, меньше. И не чувствуется симметрии, как у восьмерки.
Кладбище же деревенское, на участки не разбито... Девятка!"
вспыхивала в мозгу, едва пальцы касались карты. На двенадцатой Максимов уронил
руки.
концов".
на себя в зеркало. Пообещал себе, что, вернувшись, обязательно побреется.
обошла своим вниманием этот бездонный кладезь наблюдений, подмостки тщеславия и
арену нешуточных страстей. Правда, Генри Миллер и старик Хэм отдали должное
бару отеля Ритц, но, скорее всего, в знак признательности: только там вечно
голодным и регулярно пьяным, еще никому не известным писателям наливали в
кредит. Для американцев в Париже бар отеля Ритц был кусочком родины,
алкогольно-сексуальным Диснейлендом и праздником, который вечно останется с
тобой.
типовому проекту брежневской эпохи? Это что угодно, только не точка общепита.
Здесь не утоляют голод, здесь много пьют и плохо закусывают. В этом очаге
культуры и разврата ежевечерне полыхает пламя уездных страстей. Здесь гуляют.
Как принято гулять на одной шестой части суши: так, чтобы рубахи трещали на
груди и колготки лопались на коленках. Здесь все на виду, как в коммунальной
квартире, и все напоказ, как на светском рауте: пьяные слезы, поцелуи взасос и
мордобой в туалете.
домой недоеденный холодец. А танцы? У нас бросаются в пляс, как в штыковую
атаку, сатанея от языческой первобытной свободы. А в медленном танце прижимают
женщин так, словно хотят навсегда раствориться в их жаркой от желания плоти. А
песни в три аккорда под вой синтезатора? Этот салат-оливье из перепевов мировых
хитов, лагерных романсов и первых робких сочинений местного Игоря Крутого,
работающего по совместительству бас-гитаристом. У кого повернется язык охаять
песни, любимые народом? Родная эстрада, ты вышла из расшитого стеклярусом
пиджака ресторанного лабуха. В нем и осталась.
инструменты. Пара официантов неспешно лавировала между столами, расставляя
приборы. В пустом зале вызывающе белели накрахмаленные скатерти. Столик в
дальнем углу оккупировала кампания мужчин. Судя по вальяжным позам, здесь они
чувствовали себя как дома, вернее - на работе. В подопечной им гостинице и ее
окрестностях ничего серьезного не происходило, и компания коротала время за
нардами. Громко цокали кубики, падая на доску, мужчины оживленно комментировали
игру,. спорили, азартно жестикулируя.
сторону. Потом так же синхронно посмотрели влево - на кого, Максимов из-за
колонны не разглядел.
сигареты.
держал стоическую улыбку:' посетитель в неурочный час - хуже не бывает, а куда
денешься?
посетителю.
головы до ног. - К ужину я приду с друзьями. Они иностранцы. Хочется, чтобы у
них остались приятные воспоминания о вашем городе. Придется постараться,
Абдулло. Ты готов?
бабочку.
остановил Максимов приготовившегося сорваться с места официанта. - Пусть сварят
кофе по-восточному. Настоящий. И принеси стакан минеральной воды.
резвой рысцой засеменил между столами.
площадь. Краски сделались насыщеннее, под деревьями залегли густые тени.
Розовые кусты на клумбе казалась пластмассовыми.