щекотал ему ноздри... Клайд был взволнован. Она воспламеняла его
воображение. Пред ним было воплощение юности, красоты, богатства. Какая в
этом сила! А она, чувствуя, как горячо он восхищается ею, понемногу
заражалась его восторженным волнением, - и ей уже казалось, что она могла
бы полюбить его, очень полюбить... У него такие блестящие, темные, такие
выразительные глаза! А волосы! Они так красиво падают на его белый лоб -
прямо тянет погладить их, дотронуться до его щеки. И руки у него такие
тонкие, нервные, изящные! Она заметила их красоту, как замечали до нее
Роберта, Гортензия и Рита.
боялся дать волю словам. Он думал: "Если б только я мог сказать ей, какая
она красавица! Если бы я мог обнять ее и целовать, целовать, целовать, и
чтобы она тоже целовала меня!" И странно, в отличие от того, что он с
самого начала испытывал к Роберте, его мысли о Сондре не были
чувственными, ему просто хотелось любовно и нежно заключить в объятия эту
совершенную красоту. И его глаза красноречиво говорили о силе этого
желания. Сондра заметила это и немного смутилась: такое настроение Клайда
пугало ее, но при этом и любопытство одолевало - что же дальше? И она
сказала на смешливо:
позволили! - с жаром ответил он. - Но вы запретили мне...
послушны.
самом деле верите, что я это всерьез?"
руки в свои и, глядя ей прямо в глаза, спросил:
Я так хотел бы сказать вам все, что думаю!
воспламенить, и все же ей хотелось дать ему волю. Она немного
отстранилась.
сказала она и тут же невольно улыбнулась.
горячо, почти неистово. - Вы не знаете, что вы со мной делаете. Вы так
прекрасны! Да, прекрасны, вы это знаете. Я все время думаю о вас. Это
правда, Сондра! Вы сводите меня с ума. Я ночей не сплю - все думаю о вас.
Да, да, я просто как безумный! Я места себе не нахожу. После каждой
встречи с вами я ни о чем больше думать не могу. Вот сегодня вы танцевали
со всеми этими молодыми людьми... прямо не знаю, как я это выдержал! Я
хотел бы, чтобы вы танцевали только со мной, больше ни с кем. У вас такие
дивные глаза, Сондра, и такой прелестный рот, и подбородок, и вы так
очаровательно улыбаетесь!
их и мечтательно и восторженно смотрел ей в глаза, как может смотреть
верующий в глаза святого... и вдруг обнял ее и привлек к себе. Охваченная
трепетом, наполовину завороженная его речами, Сондра, вместо того чтобы
решительно отстраниться, как она сделала бы в любом другом случае, только
глядела на него. Она была зачарована его восторгом, захвачена и опьянена
его страстью, ей казалось, что она могла бы полюбить его так сильно, как
он этого жаждет, очень, очень полюбить... если бы только посмела. Он такой
красивый, и ее влечет к нему. Он просто удивительный, хоть и беден, зато в
нем столько энергии и страсти, как ни в одном из знакомых ей молодых
людей. Если бы только ей не мешала мысль о родителях и о положении в
обществе! Как хорошо было бы поддаться этому чудесному волнению наравне с
Клайдом! И в ту же минуту она подумала, что, если родители узнают все это,
ей придется не только отказаться от удовольствия еще больше сблизиться с
Клайдом, но и вовсе прекратить знакомство с ним. Эта мысль испугала и
отрезвила Сондру, - но лишь на мгновение: ее все равно тянуло к нему. В ее
глазах было столько тепла и нежности, на губах играла улыбка.
слабо протестовала она, нежно глядя на него. - Это нехорошо, я знаю, но
все-таки...
говорить, ведь я так люблю вас!
сказала: "Не думайте, что нам позволят продолжать в том же духе", - но
вместо того прибавила: - Я еще слишком мало знаю вас.
совсем равнодушны ко мне?
отразились мольба, страх, печаль. Это подействовало на Сондру. Она в
нерешительности смотрела на Клайда, спрашивала себя, к чему может привести
такая безрассудная любовь. А он, заметив неуверенность в ее взгляде,
притянул ее к себе и поцеловал. Вместо того чтобы рассердиться, она
несколько мгновений добровольно и радостно лежала в его объятиях, потом
быстро выпрямилась: сознание, что она позволила ему целовать себя, и мысль
о том, как он может это истолковать, разом заставили ее опомниться.
гнева.
робко и покорно:
было ей и приятно и в то же время неприятно, потому что она, подобно
Роберте и Гортензии, предпочитала покоряться, а не властвовать) и покачала
головой.
мужества, ни оснований для того, чтобы настаивать; он взял пальто,
печально и послушно посмотрел на Сондру и вышел.
33
напрасными. Точно так же, как и прежде, Клайд в последнюю минуту отменял
свои обещания или просто не являлся в назначенный день, не предупредив ее,
а потом, по обыкновению, уверял, что не виноват и никак не мог иначе.
Порой она жаловалась и упрекала его, а иногда только молчаливо и сдержанно
тосковала, - но этим уже ничего нельзя было изменить и исправить. Клайд
был теперь отчаянно влюблен в Сондру, и, что бы ни делала Роберта, ничто
не могло повлиять на него, тронуть его. Сондра была слишком очаровательна!
комнате с Клайдом, а потому он не мог не чувствовать, какие мысли гнетут
ее, - печальные, мрачные, безнадежные мысли. По временам он, казалось,
слышал их с такой мучительной ясностью, точно это были жалобные и
обвиняющие голоса. И тогда невольно - просто чтобы утешить ее - он
говорил, что хотел бы провести с нею вечер и зайдет к ней, если она будет
дома. А она была в таком смятении и все еще так любила его, что не могла
противиться искушению видеть его у себя. Когда же Клайд приходил к ней,
воспоминания прошлого и даже сама эта комната содействовали новой вспышке
прежнего чувства.
какое-то светлое будущее, сильнее чем когда-либо, опасался, как бы
нынешние отношения с Робертой ему не повредили. Что, если об этом
как-нибудь узнает Сондра? Тогда все погибло! Или вдруг Роберте станет
известно о его увлечении Сондрой, и она в порыве обиды и негодования
разоблачит его... Ведь после Нового года он очень часто по утрам на
фабрике говорил Роберте, что неожиданное приглашение от Грифитсов,
Гарриэтов или других светских знакомых помешает ему прийти к ней вечером,
хотя и обещал ей это днем или двумя раньше. И потом, уже три раза бывало
так, что Сондра заезжала за ним в своем автомобиле, и он исчезал, ни
словом не предупредив Роберту, надеясь, что до следующего утра сумеет
придумать какое-нибудь оправдание и этим все загладит.
показаться, смесь тяготения и неприязни; и в конце концов Клайд решил:
будь что будет, он должен как-то разорвать эти узы, даже если это окажется
для Роберты смертельным ударом (что ему до того? Он никогда не обещал на
ней жениться!). Он должен порвать с нею, даже рискуя своим положением на
фабрике, если Роберта не согласится безропотно его отпустить. Но временами
он казался самому себе коварным, бесстыдным и жестоким соблазнителем: ведь
он обманул девушку, которая сама никогда не подумала бы о сближении с ним.
И так странны капризы сладострастия: именно благодаря этому настроению -
вопреки лжи, уверткам, невниманию, нарушенным обещаниям и несостоявшимся
встречам - вновь сбывалось наложенное на Адама и его потомке в адское -
или небесное - заклятие: "И будет к жене твоей влечение твое".
несведущи, они пользовались только самыми простыми и неудовлетворительными
противозачаточными средствами. И вот странное совпадение: в середине
февраля Клайд, видя все большую благосклонность Сондры, почти уже решил
раз и навсегда положить конец не только физической связи, но и вообще
всяким отношениям с Робертой; в это же время и она тоже начала ясно
понимать, что, хотя Клайд еще колеблется, а сама она по-прежнему его
любит, все попытки удержать его тщетны, и, быть может, для ее гордости,
если не для душевного спокойствия, ей лучше уехать, найти другую работу,
Белоусов Валерий
Конюшевский Владислав
Володихин Дмитрий
Куликов Роман
Володихин Дмитрий
Афанасьев Роман