Чтение 85–й страницы книги ~Сорок пять~

- О, я был уверен в том, что сердце у вас доброе.

- Вы ведь знаете меня, сир.

- Да. Так вы пойдете проведать Фоссэз, не правда ли?

- Да, сир.

- Отделите ее от других фрейлин?

- Да, сир.

- Поручите ее своему личному врачу?

- Да, сир.

- И никакой охраны. Врачи молчаливы, им уж так положено. А солдаты
привыкли болтать.

- Это верно, сир.

- И если, на беду, то, о чем говорят, правда и бедняжка, проявив
слабость, поддалась искушению...

Генрих возвел очи горе.

- Это возможно, - продолжал он. - Женщина - сосуд скудельный. Res
fragilis mulier est, как говорится в Евангелии.

- Но я женщина, сир, и знаю, что должна быть снисходительной к женщинам.

- Ах, вы ведь все знаете, друг мой. Вы поистине образец совершенства и...

- И что же?

- И я целую вам ручки.

- Но поверьте, сир, - продолжала Маргарита, - жертву эту я приношу лишь
из добрых чувств к вам.

- О, - сказал Генрих, - я же вас отлично знаю, сударыня, и брат мой,
король Франции, тоже: он говорит о вас в этом письме столько хорошего,
добавляя: "Fiat sanum exemplum statim, atque res certior eveniet" 1 <1 Надо
немедленно дать хороший пример, и дело станет ясным (лат.)>. Хороший пример,
о котором здесь идет речь, без сомнения, тот, который подаете вы.

И Генрих поцеловал холодную, как лед, руку Маргариты.

- Передайте от меня тысячу нежных приветов Фоссэз, сударыня. Займитесь
ею, как вы мне обещали. Я еду на охоту. Может быть, я увижу вас лишь по
возвращении, может быть, не увижу никогда.., волки эти - звери опасные.
Дайте-ка я поцелую вас, друг мой.

И он почти с нежностью поцеловал Маргариту и вышел, оставив ее
ошеломленной всем, что она услышала.

Глава 17

ИСПАНСКИЙ ПОСОЛ

Король вернулся в свой кабинет, где уже находился Шико.

Шико все еще тревожило объяснение между супругами.

- Ну как, Шико? - сказал Генрих.

- Как, сир? - переспросил Шико.

- Знаешь ты, что говорит королева?

- Нет.

- Она говорит, что твоя проклятая латынь разрушает наше семейное счастье.

- Эх, сир, - вскричал Шико, - ради бога, забудем эту латынь и на том
покончим. Когда латинский текст читаешь наизусть, это совсем не то, что
написать его на бумаге: первый развеется по ветру, а со вторым и огонь не
справится.

- Я-то, - сказал Генрих, - о нем, черт меня побери, даже и не думаю.

- Ну и тем лучше.

- Есть у меня другие дела, поважнее.

- Ваше величество предпочитаете развлекаться, правда?

- Да, сынок, - сказал Генрих, не очень-то довольный тоном, которым Шико
произнес эти несколько слов. - Да, мое величество предпочитает развлекаться.

- Простите, но, может быть, я помешал вашему величеству?

- О, сынок, - продолжал Генрих, пожимая плечами, - я уже говорил тебе,
что здесь у нас не то, что в Лувре. Мы и любовью, и войной, и политикой
занимаемся на глазах у всех.

Взор короля был так кроток, улыбка так ласкова, что Шико осмелел.

- Войной и политикой меньше, чем любовью, не так ли, сир?

- Должен признать, что ты прав, любезный друг: местность здесь такая
красивая, лангедокские вина такие вкусные, женщины Наварры такие красавицы!

- Но, сир, - продолжал Шико, - вы, сдается мне, забываете королеву.
Неужели наваррки прекраснее и любезнее, чем она? В таком случае наваррок
есть с чем поздравить.

- Помилуй бог, ты прав, Шико, а я ведь просто забыл, что ты посол,
представляющий короля Генриха Третьего, что Генрих Третий - брат королевы
Маргариты и что в разговоре с тобой я хотя бы из приличия обязан превознести
госпожу Маргариту над всеми женщинами! Но ты уж извини меня за оплошность,
Шико: я ведь, сынок, к послам не привык.

В этот момент дверь открылась, и д'Обиак громким голосом доложил:

- Господин испанский посол.

Шико так и подпрыгнул в кресле, что вызвало у короля улыбку.

- Ну вот, - сказал Генрих, - внезапное опровержение моих слов, которого я
совсем не ожидал. Испанский посол! Чего ему, черт возьми, от нас нужно?

- Да, - повторил Шико, - чего ему, черт возьми, нужно?

- Сейчас узнаем, - сказал Генрих, - возможно, наш испанский сосед хочет
обсудить со мной какое-нибудь пограничное недоразумение.

- Я удаляюсь, - смиренно сказал Шико. - Его величество Филипп Второй,
наверно, направил к вам настоящего посла, а я ведь...

- Чтобы французский посол отступил перед испанским, да еще в Наварре!
Помилуй бог, этого не должно быть. Открой вон тот книжный шкаф и расположись
там.

- Но я даже невольно все услышу, сир.

- Ну и услышишь, черт побери, мне-то что? Я ничего не скрываю. Кстати,
король, ваш повелитель, больше ничего не велел вам передать мне, господин
посол?

- Нет, сир, решительно ничего.

- Ну и прекрасно, теперь тебе остается только смотреть и слушать, как
делают все на свете послы. Так что в этом шкафу ты отлично выполнишь свою
миссию. Смотри во все глаза и слушай обоими ушами, дорогой мой Шико.

Потом он добавил:

- Д'Обиак, скажи начальнику охраны, чтобы он ввел господина испанского
посла.

Услышав это приказание, Шико поспешил залезть в шкаф, старательно опустив
занавес, затканный изображением человеческих фигур.

По звонкому паркету отдавался чей-то медленный, размеренный шаг: в
комнату вошел посланник его величества Филиппа II.

Когда все предварительные формальности, касающиеся этикета, были
выполнены, причем Шико из своего укрытия мог убедиться, что Беарнец отлично
умеет давать аудиенции, посол перешел к делу.

- Могу я без стеснения говорить с вашим величеством? - спросил он
по-испански, ибо этот язык так похож на наваррское наречие, что любой
гасконец или беарнец отлично его понимает.

- Можете говорить, сударь, - ответил Беарнец.

- Сир, - сказал посол, - я доставил ответ его католического величества.

"Вот как! - подумал Шико. - Если он доставил ответ, значит, были какие-то
вопросы".

- По поводу чего? - спросил Генрих.

- По поводу того, с чем вы обращались к нам в прошлом месяце, сир.

- Знаете, я очень забывчив, - сказал Генрих. - Соблаговолите напомнить
мне, о чем шла речь, господин посол.

- По поводу захватов, которые производят во Франции лотарингские принцы.

- Да особенно по поводу захватов моего куманька де Гиза. Отлично! Теперь
вспоминаю. Продолжайте, сударь, продолжайте.

- Сир, - сказал испанец, - хотя король, мой повелитель, и получил
предложение заключить союз с Лотарингией, он счел бы союз с Наваррой более
благородным и, скажем прямо, более выгодным.

- Да, будем говорить прямо.

- Я буду вполне откровенен с вашим величеством, сир, ибо намерения
короля, моего повелителя, относительно вашего величества мне хорошо
известны.

- Могу ли я их узнать?

- Сир, король, мой повелитель, ни в чем не откажет Наварре.

Шико припал ухом к занавеси, не преминув укусить себя за палец, чтобы
проверить - не спит ли он.

- Если мне ни в чем не отказывают, - сказал Генрих, - поглядим, чего же я
могу просить.

- Всего, чего угодно будет вашему величеству, сир.

- Черт возьми!

- Пусть же ваше величество выскажется прямо и откровенно.

- Помилуй бог, всего, чего угодно! Да я просто теряюсь.

- Его величество король Испании хочет, чтобы его новый союзник был
доволен. Доказательством послужит предложение, которое я уполномочен сделать
вашему величеству.

- Я слушаю, - сказал Генрих.

- Король Франции относится к королеве Наваррской, как к заклятому врагу.
Покрывая ее позором, он тем самым отказывается считать ее сестрой, это
очевидно. Оскорбления, нанесенные ей французским королем... Прошу у вашего
величества прощения за то, что затрагиваю эту щекотливую тему.

- Ничего, затрагивайте.

- Оскорбления эти нанесены были публично, что подтверждается их
общеизвестностью.

Генрих сделал движение, словно желая опровергнуть слова посла.

- Это общеизвестно, - продолжал испанец, - мы хорошо осведомлены. Итак, я
повторяю, сир: король Франции больше не признает госпожу Маргариту своей
сестрой, раз он стремится опозорить ее, отдав приказ начальнику охраны
остановить на глазах у всех ее носилки и обыскать их.