царских дворцов и там незаметно ткал свою липкую паутину, в которой
запутывал всех. Кажется, только сейчас Гришка в полной мере осознал, как
дальновидно поступил, проведя в синодские обер-прокуроры Саблера, -
"старикашка" служил ему, аки верный Трезор: пореже корми, почаще бей, а
иногда и погладь - тогда он всех перелает...
о какой тайне..."
донского казака. - Я столько уж раз в царях ошибался, что теперь не прощу им
ошибок даже в русской грамматике.
Даманским (Синод уже перестал быть синклитом персон духовных - Саблер и
Даманский бюрократической волей расчищали дорожку перед Распутиным).
Гермоген прочел, что его лишают саратовской епархии, приказано ехать "на
покой" в захудалый Жировецкий монастырь, а иеромонаха Илиодора ссылали "на
послушание" в лесную Флорищеву пустынь.
раскатать, самому за "Медным всадником" укрыться, а потом рвануть все к
чертовой бабушке... Вот и порядок!
между пивной и Синодом, таская в зубах какую-то грязную тряпку, а нужду он
справлял возле телеграфного столба, пронумерованного апокалипсическим числом
"666". Но в дела духовные вмешался министр внутренних дел Макаров:
потерпевший крушение епископ. Митька Блаженный, юродствуя, ложился на снег и
просил шофера переехать через него колесами, дабы вкусить "прелесть
райскую". Гермоген сдался!
переодетые жандармы... Скройтесь!" Ночью, в чужом драном пальтишке, по виду
- босяк, Илиодор позвонил в квартиру на Суворовском, Бадмаев предоставил ему
убежище у себя.
документы, составленные Илиодором на квартире Бадмаева, опубликованы в
советское время в книге "За кулисами царизма. Архив тибетского врача
Бадмаева".)...
газет вычитал, что полиция разгромила в Царицыне его храм. "Со страшными
ругательствами, обнаживши шашки, таскали бедных женщин по храму, вырывали
волосы, выбивали зубы, рвали на них платье и даже оскорбляли шашками девичью
стыдливость самым невероятным образом... Пол храма представлял поле битвы.
Везде виднелась кровь, валялась порванная одежда". Бадмаев через Курлова
вызнал, что все вокзалы перекрыты кордонами - Илиодора ищут.
позвонил Макарову:
Болотной. Обещаю, что буду стоять там. Бадмаев помогал ему одеться, подарил
шарфик.
автомобиль, повезли прямо на вокзал к отходу поезда. В дороге нацепили
ледяные наручники. На перроне перед арестантом шарахалась публика. Илиодор,
озоруя, кричал людям:
уголовника-убийцу, он постучал в стенку:
небыль чадящий окраинами Петербург, вдали от которого монаху предстояло
думать, думать, думать.
****
прочел их спокойно, потом сказал:
чужими руками. Известно, что думский председатель Родзянко давно наскребает
к себе на дом всякий навоз о Гришкиных радостях... Ему и отдай! Дурак еще
"спасибо" тебе скажет!
председателя Думы, и сейчас в царской грязи начнут ковыряться внешне очень
чистоплотные люди, сдувавшие со своих вечерних смокингов каждую пушинку.
12. НАТИСК ПРОДОЛЖАЕТСЯ
битвы, а кайзеровская Германия пышно праздновала 100-летие пушечно-рявкающей
фирмы сталелитейного Круппа...
называли "полуколонией", зависимой от того, что скажут банкиры Парижа или
Лондона. Теперь, напротив, наши историки справедливо указывают, что русская
мощь во многом определяла всю тональность европейской политики.
расцвет капиталистического производства пал на период премьерства Коковцева.
Этому способствовали напряженный труд рабочих и активная деятельность ученых
- химиков и физиков, металлургов и горных инженеров.
Германии); зато по степени концентрации производства русская империя вышла
на первое место в мире. Бурный рост синдикатов и картелей шел параллельно с
развитием в стране революционного движения. Близилась первая мировая война.
подготовивший экономику России к войне с кайзеровской Германией. Советские
историки относятся к Коковцеву более благосклонно, нежели его современники:
он обогатил русскую казну золотым запасом, без которого немыслимо сражаться
с могучим противником. Правые упрекали Коковцева в недостатке монархизма.
Левые критиковали за излишек монархизма. А середина есть:
"Володя - свой парень", но Коковцев не считал, что "Гриша - свой в доску"!
Саблер при встрече с премьером однажды заметил, что Распутин - личный друг
царской семьи, вмешиваться в их отношения нельзя, ибо это... семейные дела
Утонченный аристократ отвечал с вежливым ядом:
становятся делами государственными.
Володей, что теперь ему ничего не оставалось, как заверить эту дружбу
визитом. Однажды поздним вечером, сидя в приемной, Коковцев просматривал
длинные списки лиц, чающих у него аудиенции, и холеный палец премьера,
полыхая теплым огнем крупного бриллианта в перстне, задержался на колонке
списка как раз напротив имени Распутина... Так-так!
вломиться ко мне как Гришка Распутин, я выставлю его пинком. Но я, как
премьер, по долгу службы обязан принять всех просителей по списку, и в том
числе не могу отказать просителю Распутину только потому, что он...
****
предложил ему сесть... Сказал вежливо:
губернских казенных палат, щелкал на счетах, думал... Наконец все-таки не