мой, в проезд Черепановых, где в одной из старых панельных девятиэтажек
была его квартира. Он чутко прислушивался к себе и понял, что обрадовал-
ся сигналу Минаева и вызову в Москву. Все опять становилось как прежде:
у него появился руководитель, который будет отдавать приказания и ста-
вить перед ним задачи, а его, Сауляка, дело - эти задачи выполнять как
можно лучше. Минаев и раньше, сразу по возвращении Павла из колонии, пы-
тался взять над ним руководство, но тогда ситуация была немного другая.
Тогда у Павла была собственная задача, которую он считал необходимым вы-
полнить во что бы то ни стало, поэтому он и корчил из себя строптивого и
неуступчивого, не признающего ничьего верховенства. На самом деле то
время, которое прошло после выполнения задания Минаева и ликвидации
убийц Булатникова, далось Павлу ох как тяжело. Он привык подчиняться. Он
привык, что за него все решают. Над ним и рядом с ним всегда был стра-
тег, который определял задачи на перспективу, а Павел должен был эти за-
дачи наилучшим образом выполнить, что он и делал всю свою сознательную
жизнь, начиная от безусловного и беспрекословного подчинения отцу и до
выполнения требований режима в колонии. И только эти последние недели...
Сауляк не склонен был идеализировать сам себя и теперь отчетливо пони-
мал, что строить свою жизнь самостоятельно он не может. Ему нужен на-
чальник, руководитель. Ему нужен хозяин. И он будет служить ему как вер-
ный пес. Черт с ним, пусть это будет даже Минаев. Нужно только закончить
то дело, которое он начал, уже немного осталось, а потом можно перехо-
дить в полное подчинение Антону Андреевичу. И все опять станет четко и
понятно, как было раньше.
отсюда, он еще сам не знал, когда вернется, поэтому старательно выбросил
все, что может испортиться или заплесневеть, вымыл и отключил холо-
дильник. По дороге из аэропорта Павел кое-что прикупил, чтобы перебиться
пару дней, а там видно будет. Все равно послезавтра ему придется ехать к
Минаеву, а оттуда - как знать! - куда еще? Может быть, на другую кварти-
ру, записанную на имя Кустова, а может быть, и совсем в другое место.
Все зависит от того, что такое тут стряслось, из-за чего Минаев так
срочно вызвал его в Москву.
чистое белье и лег в постель. Почти все время он чувствовал огромную
слабость и непроходящую потребность прилечь. Он знал, что это не связано
с каким-либо заболеванием, здоровье у него было отменное, если не счи-
тать холецистита, который периодически давал очень неприятные обостре-
ния. Сауляк был невероятно вынослив, мог подолгу ходить и бегать, мог
сутками обходиться без еды и сна. Но применение гипноза забирало у него
все силы. Природа поскупилась, одаривая его способностями к воздействию
на людей, и достижение даже слабенького результата требовало от него не-
вероятного напряжения, после чего Павел чувствовал себя совсем больным.
сохранить собранную родителями библиотеку. Это сейчас можно купить любую
книжку, даже самую модную, без всяких проблем. А тогда, тридцать-сорок
лет назад, хорошие книги и подписные издания доставались далеко не каж-
дому. В те годы, которые семья провела за границей, им каждый месяц че-
рез посольство передавали тоненькую книжечку - несколько скрепленных
вместе листочков белой глянцевой бумаги, на которых были отпечатаны наз-
вания и цены новых книг, вышедших в разных советских издательствах. Это
называлось "Белый список". Отец ручкой отмечал интересующие его издания
и возвращал книжечку в Россию. За годы службы в Венгрии и Чехословакии
он собрал по "Белому списку" огромную библиотеку. Перед тем как спря-
таться в колонию, Павел позаботился о том, чтобы библиотека осталась в
надежных руках. Он оформил опеку над знакомым стариком библиофилом, заб-
рал его из коммунальной квартиры, битком забитой беженцами и лимитчика-
ми, и прописал к себе. Он знал, что оставляет квартиру и книги под хоро-
шим присмотром. И молился только о том, чтобы старик за эти два года не
умер. Старик, спасибо ему, дожил до освобождения Павла, и генерал Мина-
ев, пока Сауляк приходил в себя на его даче, быстро все устроил. Павла
прописали обратно в эту квартиру - поскольку опека была оформлена по
всем правилам и на его иждивении находился старик, Сауляку, хоть и суди-
мому, легко разрешили московскую прописку. Антон Андреевич позаботился о
жилье для старика, и старая квартира в проезде Черепановых снова стала
безраздельно принадлежать Павлу.
будь книгу, но передумал. Слишком их много, хороших книг, чтение которых
приносит успокоение и забвение. Не время сейчас. Сперва он разберется с
той проблемой, которая внезапно возникла у Минаева. Потом доведет до
конца начатое дело. Потом все войдет в привычную колею, Антон Андреевич,
встав на место Булатникова, будет давать ему задания, а он будет их вы-
полнять, поручая отдельные звенья комбинации Ларкину, Гарику или Карлу.
Риты нет больше. Жаль. Кто же ее убил? И почему?
записан телефон Анастасии. Может быть, убийца Риты уже найден? Ах да,
Минаев не велел пользоваться телефоном. Ладно, можно подождать. Какая-то
странная полоса началась в его жизни. Все приходится откладывать на по-
том. Позвонить насчет Риты - потом. Читать любимые книги - потом. И
жить, наверное, тоже потом.
Виталием Князевым оперативники готовились так, как в свое время вся
страна готовилась к юбилею Октября. Встреча состоялась, длилась она три
с половиной часа и проходила в Графском переулке, в квартире Ларкина.
Через два часа после встречи на стол полковника Гордссва легли две кас-
сеты - видео и магнитофонная. Технику для записи собирали с миру по нит-
ке, а за "люльку" строителей, при помощи которой всю эту технику присо-
бачивали, пришлось просто платить наличными, выскребая из карманов деся-
титысячные купюры.
да, беседа была какой-то однобокой - говорил в основном Ларкин, а. Кня-
зев лишь изредка подавал короткие реплики. Зато наблюдать за самим Кня-
зевым было очень интересно. У него была довольно живая мимика, в начале
беседы с лица не сходила дурашливая ухмылка, он то и дело хихикал, стро-
ил Ларкину рожи и подмигивал. И вообще производил впечатление полного
придурка. Постепенно дурашливость исчезла, лицо разгладилось, Князев
больше не хихикал и не кривлялся. Он сидел в кресле напротив Ларкина,
расслабленно положив руки на подлокотники, полуприкрыв глаза и мерно ки-
вая в такт словам Михаила Давидовича. Потом Князев медленно встал и лег
на диван, вытянувшись на спине. Со стороны казалось, что он спит, но он
периодически поднимал то одну, то другую руку и делал какие-то непонят-
ные жесты, после чего Ларкин одобрительно кивал, и Князев опускал руку.
И так на трех кассетах.
ясь хотя бы приблизительно совместить звук и изображение. Полчаса шел
разговор ни о чем. На экране Князев ухмылялся и подмигивал, а из магни-
тофона доносились фразы типа:
ми. Да?
парнем надежным и ловким, с тобой можно иметь дело. Тебе я доверяю, а
другим - нет.
мне поверь, у тебя большой выбор знакомых девушек, а у меня есть идеи,
как сделать так, чтобы они принесли нам с тобой большой и красивый до-
ход. Ну как, согласен?
тя тематика осталась той же.
лично. Ты должен довериться мне, ты должен поверить, что я хочу тебе
добра, и ты должен меня слушаться во всем. Потому что только я знаю, что
для тебя правильно, а что нет. И если ты станешь послушным орудием в мо-
их руках, мы вместе сделаем невозможное. Мы станем самыми сильными и бо-
гатыми, и все будут нам подчиняться. Но для этого ты должен меня слу-
шаться. Ты должен забыть все, что внутри тебя есть твоего собственного,
личного, ты должен забыть все свои мысли и ощущения и довериться мне...
он лег на диван, а Ларкин продолжал:
больше не будет ни одной мысли, которую ты придумал сам. В ней будет
звучать мой голос, и он будет давать тебе приказания, а ты будешь их вы-
полнять...
мя выйдет из определенной квартиры. Это необходимо для того, чтобы мы с
тобой могли начать наше дело и стать самыми сильными и богатыми. Этот
человек может нам с тобой помешать, и его непременно надо убить, прежде
чем мы начнем наше дело. Завтра ты поедешь к дому девятнадцать в проезде
Черепановых, найдешь корпус три, поднимешься на пятый этаж и будешь
ждать. Ровно в двенадцать из квартиры на пятом этаже выйдет мужчина...
почти закричала Настя. - Он что, приехал? И Ларкин собирается его убить
руками этого ухмыляющегося идиота?
колько минут в его кабинете стоял такой крик, что впору было уши зажи-
мать.