- Значит, создашь три группы. И завтра с утра - во все три парка. Там как
раз будет работать вчерашняя смена. Надо опросить всех водителей, но найти
того, кто вчера вез Шпринца. Договорились?
- Конечно, - Давуд берется за телефон. - Сейчас группы создадим, - но тут
же бросает трубку и встает. - Лучше сам схожу. - Он смотрит на часы. -
Ребята еще все на месте. Значит, три группы надо. Чтобы к шести утра все в
парках. Так? Я пошел, скоро вернусь.
Давуд уходит, а мы с Эдиком продолжаем совещаться.
- А что, Гелий Станиславович сегодня на работе? - спрашиваю я.
- Весь день в магазине. "Волга" его во дворе.
- Ты его самого видел, Гелия этого?
- Видел.
- Ну, и как впечатление?
- Делец первой статьи. Современный, умный, опасный.
- Кого еще успел повидать?
- К сожалению, эти двое исчезли. Беседовал еще с Лидой.
- У нее небось все мысли в больнице. Лежит Славка?
- Лежит. Не лучше ему пока. И все-таки Лида кое-что мне сообщила.
- Интересное?
- Вот слушай. Она припомнила, куда транзитом, минуя их магазин, шла пряжа.
Это суконная фабрика. Но ей синтетическая пряжа совсем не нужна. Так что
если Лида не ошибается, то тут какая-то комбинация проделывается. Завтра с
утра я еду на фабрику, а Окаемов едет в банк. Мы с двух концов проведем
проверку. Если магазин официально продал пряжу этой фабрике, то он ей
через банк выставил платежное требование. И фабрика тоже через банк должна
была эту пряжу оплатить.
- И если оплатила, значит, выходит, и пряжу получила?
- Ей с этой пряжей нечего делать. Я уже смотрел их номенклатуру. И пряжа в
этом случае ушла куда-то дальше, мимо этой фабрики.
- Но ведь фабрика ее оплатила, - недоумеваю я. - Как же с деньгами?
- Я же тебе говорю, - терпеливо разъясняет Эдик. - Если тут замешана
фабрика, то, видимо, осуществляется какая-то афера. Надо только разгадать
какая. Поэтому до зарезу нужны документы из магазина. Тогда аферу не
только раскроем, но и докажем.
- М-да, - я качаю головой. - Не простая задачка.
- Не зря едим хлеб, - снисходительно усмехается Эдик. - Кое-что делать
умеем. Помоги только отыскать документы. Там, в частности, должна быть
доверенность фабрики или еще какой организации на получение пряжи. А в
доверенности - имя, чье-то имя. И этот человек потом расписался в
накладных, когда эту пряжу получал. И накладные эти тоже должны быть в
бухгалтерии магазина. Они ей нужны для отчетности.
- А на фабрике разве нет экземпляра этой накладной?
- Там же нет пряжи, значит, нет и накладной.
- Но как же они на фабрике оформляли деньги, уплаченные за пряжу?
- Вот! Если бы я только знал, - Эдик страдальчески морщится, словно у него
заболел зуб. - Найди мне эти документы, дорогой. Найди Шпринца, черт бы
его побрал! Полцарства за Шпринца! Мало? Ну, чего хочешь проси.
Возвращается Давуд, и мы отправляемся ужинать к нему домой. Дело в том,
что у Давуда есть мама. Боже мой, какие национальные блюда она умеет
готовить! Можно, говорят, проглотить язык. В первый мой приезд сюда мама
была больна. И я пока знаю об ее искусстве только по рассказам. Но сейчас
она выздоровела, и нас с Эдиком, видимо, ждет небывалый пир. Правда, Давуд
говорит скромно: "Немножко перекусим".
Перед тем как идти ужинать, я спрашиваю Давуда:
- Наблюдение за квартирой Шпринца установили?
- Конечно, дорогой. Неужели нет?
- Кто у него дома?
- Жена, дочь, внук. Мужа у дочери нет, трагедия.
- А за домом Ермакова тоже смотрите, того, рыночного? - спрашиваю я,
игнорируя домашнюю трагедию Шпринца.
- Еще бы. Как иначе, а? Ну, пойдем, дорогой. Мама ждет.
- Пойдем, пойдем. А за Гелием смотрите? - не успокаиваюсь я.
- Во все глаза смотрим, что ты! - смеется Давуд. - Очень быстро ездит на
своей синей "Волге".
Уже по дороге я продолжаю приставать к Давуду с вопросами:
- Город сразу закрыли?
- Конечно, - кивает он. - Мы обнаружили исчезновение Шпринца через полтора
часа после его отъезда из магазина. И сразу закрыли для него аэропорт и
вокзал.
- Но за полтора часа...
- Проверили все поезда, все самолеты, которые за это время... Ах, нет! Ни
один самолет не вылетел. Погода, понимаешь, - разводит руками Давуд. -
Слава богу...
Мы идем по темноватым, пустынным улицам в сторону от центра. Нам никто не
мешает разговаривать.
- И ты думаешь, он сейчас в городе? - спрашиваю я.
- Ага. Думаю.
- А как ведут себя его жена, дочь?
- Спокойно ведут, совсем спокойно.
- А что говорят, где он?
- Сегодня спрашивал. Не знают. Возможно, говорят, у какого-нибудь приятеля
заночевал. Так бывает. В карты играет.
- Он же сегодня на работе не появился?
- Все равно не волнуются. Бывает, говорят.
- Приятелей назвали, где играет?
- Ага. Двух назвали. Мы на всякий случай проверили. Нет, конечно, его там.
Ясно, что спрятали. Вместе с его бухгалтерией.
- Куда же, интересно, могли его спрятать? - задумчиво бормочу я, уже ни к
кому не обращаясь. - Куда?..
- Ты у Гелия спроси, - смеется Давуд. - Ты же с ним знаком.
Но мне неожиданно приходит в голову совсем другая мысль.
- Нет, - говорю я. - Пожалуй, я кое у кого другого спрошу.
Мы наконец подходим к нужному дому.
Боже мой, какой нас ждет ужин! Описать его я не в силах. Уже не говоря о
том, что мы пьем изумительное домашнее вино. Его привез двоюродный брат
Давуда, с которым мы, конечно, познакомились.
Утром Эдик ни свет ни заря отправляется на свою суконную фабрику, точнее в
ее бухгалтерию, а специальные группы разъезжаются по таксомоторным паркам.
Давуд остается в своем кабинете. Безвыездно. Он - штаб всей операции, к
нему будут поступать донесения от всех групп, занятых наблюдением и
поиском. Ведь каждую минуту от любой из них может поступить сигнал
тревоги, и Давуд обязан будет принять все необходимые меры.
Сам я ухожу в город. У меня зародилась одна мысль, которую я хочу
попробовать проверить и реализовать. Внешне она выглядит не очень
серьезно, и поэтому я не решаюсь рассказать о ней товарищам.
Я хочу повидать Хромого и кое о чем с ним посоветоваться. Кроме того, я
даже самому себе в этом не признаюсь, но мне просто хочется с ним
встретиться. И это, пожалуй, самое главное. Мне этот молчаливый, упрямый
парень почему-то вошел в душу. Своей трудной и не до конца мне ясной
судьбой, что ли? Или своей справедливостью, которая рождает взаимную
симпатию? Не знаю. Ну, а что касается возможного совета с ним, то это,
пожалуй, могло бы выглядеть лишь как предлог для встречи, если бы не
смутное мое ощущение, что Хромой знает многое такое, что даже трудно
предположить. Дело в том, что он не только умный и наблюдательный парень,
но он, как мне кажется, обладает многочисленными и самыми разнообразными,
даже неожиданными связями.
Впрочем, все это из области каких-то неуловимых моих впечатлений, ощущений
и предположений. И поручиться за точность их я не могу. Но я привык всему
этому доверять и все это проверять, как ни противоречивы эти понятия.
Я, в конце концов, уже решительно направляюсь к Хромому, ибо вначале я шел
не спеша, словно взвешивая и проверяя свое намерение.
Я иду все дальше и легко узнаю знакомые мне уже улицы, площади, скверы,
даже отдельные дома и вывески магазинов. И наконец, выхожу на набережную.
Море все такое же, какое было неделю назад, - шумное, косматое,
темно-свинцовое под низким серым небом, далеко-далеко где-то они незаметно
сливаются, горизонта почти не видно. Небо здесь совсем особенное, мне
кажется. Тучи, клубясь, наползают друг на друга, тяжелые, как горы, и
чудится, что они вот-вот упадут в море. Многие жалуются, что бесконечный
шум моря бьет им по нервам, что они плохо спят под мерный и яростный
грохот волн. Я тоже не отдыхаю рядом с морем, но я как-то внутренне
заражаюсь его энергией и мощью и чувствую себя словно обновленным.
Вот и сейчас я подхожу к парапету и с наслаждением подставляю лицо соленым
брызгам от грохочущих внизу волн. С минуту я смотрю на их бешеный
водоворот, потом иду дальше по набережной, узнавая, кажется, все до одного
дома здесь, магазины, рестораны, кафе. Вот концертный зал, вот кинотеатр,
вот кафе, где я был однажды...
Наконец я дохожу до мастерской Сережи-Хромого и толкаю дверь.
Сережа, как всегда, сидит за барьером на низенькой своей табуретке,
неестественно вытянув негнущуюся ногу под низко опущенной лампочкой с
железным абажуром, и сосредоточенно стучит молотком по подошве ботинка. А
рядом, на обыкновенном стуле, сидит и курит... Володя-Жук.
Когда я вхожу, они оба одновременно вскидывают голову, и Жук первый
изумленно кричит:
- Виталий?! Ты откуда?!
И вскакивает мне навстречу.
Сергей остается сидеть и молча улыбается мне.
Я захожу за барьер, пожимаю им обоим руки, подтаскиваю стул и тоже
закуриваю. Мне необыкновенно хорошо с этими ребятами, словно я пуд соли с
ними съел. И как здорово, что здесь оказался Жук, вдвойне это меня радует.
- С приездом, - крепко жмет мне руку Сергей. - Каким ветром опять задуло?
Роллинс Джеймс
Посняков Андрей
Жюль Верн
Глуховский Дмитрий
Березин Федор
Лукин Евгений