усилилось, и всем стало полегче.
что мог переговариваться с Ракши, веревка остановилась, и ее натяжение ослабло.
Наблюдавший за всем этим процессом с воздуха Лабастьер спустился:
я его предала. Улегся и дрожит.
его месте, - кивнул он на Умника, - мы сейчас все будем.
разница была лишь в том, что впрячься вместо сороконога пришлось всем троим
самцам. Но все обошлось, и вскоре на площадке дрожали уже оба сороконога.
Лаан, а Ракши с Лабастьером спустили и его.
продолжили спуск по менее покатому склону. Он был достаточно сложен, но еще
минут через двадцать они были у подножия. И вскоре, приведя в порядок внешность,
они въехали в селение.
житель и, вместо того, чтобы, как это полагается по этикету, опуститься на землю
и поклониться правителю, выкрикнул: - Я скажу всем! - и умчался прочь.
недавно уже сталкивались.
хороводом кружили над путниками. Шуму и гаму при этом было столько, что
сороконога в конце концов остановились и, озираясь, не желали двигаться дальше.
Однако весь этот шум носил явно восторженный характер, и Лабастьер, вместе с
остальными, улыбаясь, кивал своим подданным и помахивал ручкой.
нестройным звукам оркестра деревянных духовых. Только тут Лабастьер обратил
внимание на группу бабочек, приближающуюся к ним по земле. Навстречу торопливо
вышагивал немолодой, но и не старый еще, во весь рот улыбающийся румяный махаон.
Шел он, торжественно расправив крылья, сопровождаемый несколькими музыкантами,
но чуть впереди всех. На его голове красовался желтый берет, а на теле - что-то
вроде комбинезона, расписанного широкими серебристыми и золотистыми
вертикальными полосами. Однако не только костюм, но и сама эта бабочка была
весьма необычна. Таких Лабастьер еще не видывал. Махаон был толст. Неимоверно
толст, а при более внимательном рассмотрении еще и лыс.
душераздирающий рев духовых. - А я уж думал, король никогда не наведается в нашу
глухомань!
поразительным при его габаритах изяществом совершил положенный поклон. Затем,
обернувшись к трубачам, рявкнул:
да и только, - вновь обернулся махаон к королю, сложив крылья, - я непрестанно
разрываюсь между долгом и желанием. То туда, то сюда, - изобразил он всем своим
грузным телом. - А что в результате? В результате я не могу послушать приличной
музыки. Ах да, простите, - осекся он. - Меня зовут Дент-Пиррон, и я, как вы,
Ваше Величество, наверное, догадались, правитель всех этих несчастных, - обвел
он рукой порхающих в воздухе и отнюдь не выглядевших несчастными жителей, а
затем указал на музыкантов. - В том числе и этих бездарей. - Пошли вон! -
рявкнул он, и трубачи, сунув под мышки инструменты, поспешно ретировались.
приветливой улыбке. Он снял берет и, перевернув, принялся утирать им вспотевшую
лысину. Убедившись, что толстяк закончил свою тираду, Лабастьер, сойдя на землю,
как и полагается, ответил на поклон.
тщетно пытаясь удержаться от улыбки.
подхватив короля под руку, поволок его за собой. - Ваш досточтимый предок
Лабастьер Второй наказал потомкам, то бишь нам, не создавать никаких сложных
предметов. Так?! - Махаон остановился и испытующе уставился в лицо короля.
сложные?! А?!
короля дальше, не прекращая разглагольствовать. - Как-то, будучи в дурном
расположении духа, в порыве верноподданнического рвения, я приказал этим
несчастным, под страхом сурового наказания, немедленно уничтожить имеющиеся у
них музыкальные инструменты как предметы недозволенно сложные. Но вскоре
подоспел городской праздник. А какой же праздник без музыки? И я приказал
изготовить новые инструменты. Затем это повторилось еще раз, потом еще... И вот
какой нелепый выход я выдумал... Да, признаю, нелепейший! Но иного я измыслить
не смог. Теперь я прячу музыкальные инструменты у себя в доме, в кладовке. И
выдаю их музыкантам только в праздничные дни. Вот, например, сегодня им повезло,
ведь ваш визит - это, несомненно, праздник для нас... Но им катастрофически не
хватает времени на репетиции, и в итоге... Ну, вы и сами слышали... Чудовищно!
вся только что окружавшая их в воздухе толпа, опустилась на землю и топает
теперь позади них. Жители селения с нескрываемым обожанием пялились на своего
грузного правителя.
домам и готовьтесь к сегодняшнему балу! Я кому сказал?!
качестве приветствия примите мой подарок, гостеприимные жители этого прекрасного
селения. Королевским словом я разрешаю вам играть на музыкальных инструментах в
любой день.
меня просто камень с души свалился. Слава нашему королю! Все. Вперед! - махнул
он бабочкам, и те, взвившись в воздух, полетели по домам. Сороконоги с Лааном,
Ракши и Мариэль ускорили шаг и догнали Лабастьера с его собеседником.
представьте себе, запретил сельчанам разъезжать на них..
прицеплять к ним грузовые коляски. Вы знаете, что такое коляски? - опасливо
глянул он на короля.
они внесены в специальный "Реестр дозволенных приспособлений" Лабастьера
Второго. В нем предписано пользоваться ими во время строительства, для перевозки
камня. Очень удобная вещь.
документик?! Я и слыхом о нем не слыхивал! Коляски - очень, очень удобная вещь.
Но я-то думал - противозаконная!
как, впрочем, по-моему, и сложность музыкальных инструментов.
взять упомянутый вами реестр?
собственноручно выпишу вам разрешение использовать телеги, - пообещал Лабастьер.
- Мое распоряжение имеет силу указа.
крупное строительство... А как насчет воздушных пузырей?
Повторите.
ерунду, - попытался уклониться от ответа махаон. - Вот, кстати, мы и добрались.
Мой дом принадлежит вам, - произнес он ритуальную фразу, указывая на небольшое,
но очень симпатичное строение из зеленого с голубыми прожилками камня. Однако в
устах толстяка эта формула потеряла всякий оттенок торжественности и прозвучала
более чем обыденно. К тому же он сразу добавил: - Не правда ли, милый домик? Его
выстроил еще мой дед, его звали так же, как меня... Точнее, меня назвали в его
честь...
толку и стал настаивать:
сороконогами, - бросил Дент-Пиррон и, не без затруднений протиснувшись в дверной
проем, исчез в доме.
выдержат такой вес.
милый.
ожидает какая-то тайна...
Если вам показались подозрительными мои слова про воздушные пузыри, то я
немедленно развею ваши подозрения.