кинопленке, у него не получалось, допустить идентичность окружающих с
погибшими сорок лет назад - тоже. Принять, что это другие люди, другая
временная линия и другая история - затея теряла всякий смысл. Только
великолепная психическая и психологическая упругость спасали его от
шизофрении.
агента-исполнителя? За краткий срок второй раз посещает прошлое,
встретился с гостями из будущего, да плюс с тремя расами разумных
инопланетян - и ничего...
выглядели как суровая сосредоточенность полководца, Алексей взглянул на
сидящих перед ним и ждущих его слов командиров иначе. Как на безусловно
живых людей, которыми ему положено командовать в неотвратимой войне.
им честь, но не принесло славы. Многим просто не повезло или пострадали
они через чужую глупость. Но многие и сами виноваты. Будто забыли они за
последние четыре года все, чему учились всю предыдущую военную службу...
Как может военный человек, всю жизнь прослуживший в армии, уверовать в
бессмысленную до идиотизма доктрину: "Малой кровью, на чумой территории"?
Сколь бы высока ни была трибуна, с которой данная истина провозглашается!
Уверовать всего через двадцать лет после окончания первой и на втором году
второй мировой войны, имея представление, что такое германская армия,
каков немецкий солдат и немецкая техника, и зная правду о своей армии -
всю правду, а не то, что так упоительно подается на парадах показных
маневрах и в кинофильмах типа "Если завтра война".
теорию - ведь это значит пойти вслед за тысячами других в лагеря и к
стенке, умереть с клеймом врага народа. Но ведь молча, для себя, в своей
дивизии можно же и нужно делать то, что требует долг и здравый смысл? Или
уже и этого нельзя? Неужели русский человек неисправим и только
смертельная опасность, грань национальной катастрофы в состоянии пробудить
в людях героизм, талант, гражданское мужество? А во всех других случаях
ему проще и приятнее без рассуждений, без попытки сохранить в себе здравый
смысл и совесть выполнять указания любого, кто прорвался к кормилу власти,
как бы преступны или просто глупы эти указания ни были?
половины века?
но то были вполне отвлеченные мысли или пустопорожний интеллигентский треп
за рюмкой или чашкой кофе, а сейчас перед ним была реальность. Вот они -
подлинные статисты величайшей, может быть, в истории человечества
трагедии. Виновники и жертвы небывалой расплаты миллионов людей за
бессмысленную верность тирану, узурпировавшему святую идею.
могли понять опасность, исходившую от самого помазанника божия, находили
силы спорить с государем и верховным главнокомандующим, доказывать ему его
же бездарность, грозить отставкой? Как тот же генерал Брусилов в
шестнадцатом году: "В случае же, если мое мнение не будет принято во
внимание, я буду вынужден считать мое пребывание на посту
главнокомандующего не только бесполезным, но и вредным. Прошу меня в таком
случае сменить". Такие слова говорил Брусилов дарю публично, что
зафиксировано в протоколах высочайшего совещания в Ставке 28 марта 1916
года. Или здесь дело в том, что вольности дворянства предполагали
известную независимость внутри этого круга, или насколько очевидной была
истина, что честь в любом случае дороже и положения, и самой жизни, и
только дальнейший прогресс, социальный в культурный, отмел этот
феодально-помещичий пережиток? Или, наконец, все дело в том, что четыре
года мировой и пять лет гражданской настолько повыбили всех наиболее
честных и отважных с обеих сторон, что некому стало на практике воплощать
нравственные императивы?
перед командным и политическим составом третьей и десятой армии.
служил и воевал, чем командовал, Берестин-Марков сразу перешел к сути.
катастрофическое положение. Любому из вас, если он достоин своего звания и
положения, это должно быть очевидно при первом взгляде на карту.
Независимо от того, что говорят политические деятели (все поняли, кого он
имел в виду, и содрогнулись), мы с вами люди военные. Должны исходить из
того, что война может начаться в любой день и час, и делать все каждый на
своем месте, чтобы встретить врага во всеоружии. И материально, и
морально. А к чему готовитесь вы? - Он обвел взглядом зал, остановился на
средних лет плотном генерале с наголо бритой головой. Указкой, словно
рапирой, нацелился ему а грудь. - Вот вы...
стокилометровую полосу на юго-западном фасе выступа. - Немцы делают вот
что... - Берестин двумя взмахами указки изобразил направление ударов с
севера, от Сувалков, и с юга, от Седльце, отрезающих обе армии и
смыкающихся далеко в тылу группировки, восточнее Волковыска. - Что вы
станете делать, имея в виду, что у противника и так двойное превосходство
в силах, а на направлениях главных ударов будет и десятикратное? Садитесь.
Но каждый из присутствующих может поставить себя на место генерала
Леденева. Да и на своих местах радости у вас будет мало. И пусть каждый
ответит сам себе... - Алексей почувствовал, что начал говорить слишком
возбужденно, и сбавил тон. - Я сейчас не собираюсь устраивать военную игру
или командно-штабные учения. Времени на это нет. Я хочу, чтобы все усвоили
простую мысль - если война начнется завтра, мы ее уже почти проиграли. Не
нужно путаться моих слов. Нужно осознать положение дел и не теряя дня и
часа начать действовать. Я смотрю, товарищ увлеченно меня конспектирует, -
он повернулся к полковнику с орденом Ленина. - Назовите себя, пожалуйста.
у полковника был неприятный. Особенно с точки зрения Маркова.
мыслях и пораженческих настроениях командующего, то не советую. Времена
несколько изменились. Ну, честно?
занимаетесь. В таком качестве вы мне не нужны. Автономия ваша кончилась,
будете бороться со шпионами и диверсантами на фронте, а не выискивать их
среди своих товарищей. Вместе с начальником особого отдела третьей армии и
командирами погранотрядов завтра приказываю прибыть в Минск. В двадцать
два ноль-ноль. Садитесь.
вами должны сейчас забыть все, что до этого говорилось о грядущей войне.
Война будет тяжелая и долгая. Враг сегодня сильнее нас, и именно сознание
этой неприятной, но объективной истины должно мобилизовать нас на
предельное напряжение воли и решимости победить. Наступать мы сейчас,
конечно, не в состоянии. Поэтому красные пакеты в ваших сейфах немедленно
по возвращении уничтожьте. Цель у нас теперь одна - стратегическая
оборона. Но оборона не значит, что немец будет нас бить, где хочет, а мы -
"стоять насмерть". Стоять насмерть нужно только тогда, когда это диктует
обстановка или прямой приказ. А в любом другом случае нужно умно и
грамотно наносить врагу максимальный ущерб, насколько можно сберегая
собственные силы. А иначе вас раздавят, пройдут по вашим трупам и будут
бить следующих. Необходимо создать мощные группировки на главных
направлениях, встречать противника на самых выгодных рубежах, не путаться
прорывов и обходов, отсекать подвижные части от пехоты и тылов, обходящих
- обходить в свою очередь. Если немцы прервут фронт, не стараться догнать
его и снова стать "нерушимой стеной" перед острием удара, вы его танки все
равно не догоните, а войска растеряете и пехота вас добьет. В таких
случаях надо быть готовыми мгновенно организовывать фланговые удары,
перерезать коммуникации, громить тылы. Танки без горючего сами станут, и
чем глубже прервутся, тем вернее погибнут... Я говорю вам сейчас почти
прописные истины. Вы должны бы мне сказать сейчас: товарищ командующий, мы
не лейтенанты, мы все это знаем, мы подробно разобрали на картах и макетах
все операции гитлеровской армии во Франции и Польше, мы давно учли все
ошибки англичан при отходе к Дюнкерку, мы наизусть знаем приемы
Гудериана... Мы не сидели два года зря, готовясь к войне по речам товарища
Ворошилова да романам Шпанова и Павленко. И я бы с вами согласился. Но -
увы. Поэтому - приказываю... - Он начал называть номера корпусов и
дивизий, указывать им новые места дислокаций, рубежи развертываний и
прикрытий, диктовать наиболее неотложные мероприятия. Бегло, конспективно,
но четко.
достал папиросу. Присел на край стола, показывая, что официальная часть
закончена.
должное время, а сейчас я хотел бы, чтобы вы все уяснили нашу основную
стратегическую концепцию. Немцы во все времена очень точно и детально
разрабатывали свои планы и диспозиции. Значит, наша задача - с первого дня
сломать все их расчеты. Они привыкли и умеют вести войну регулярную они
доказывали это. И еще докажут нам не раз. Что можем предложить им мы? В
существующих условиях? Армию готовую "умереть за СССР"? Мало. Ленин писал,
что в современной войне побеждает тот, кто имеет "высочайшую организацию и
лучшие машины". Как у вас насчет "лучших машин", товарищ генерал? -
обратился Берестин к генерал-майору с танковыми эмблемами.
тот. - В составе корпуса девятьсот десять танков всех типов, из них Т-34
Шломо Вульф
Афанасьев Роман
Прозоров Александр
Сертаков Виталий
Перумов Ник
Березин Федор