на них, внакладе не оставались. При трудовиках, как с горечью объяснили
Сайрусу, все поменялось: теперь те, кто выращивал хлеб и пас овец, были
короли. Правда, эти короли понимали, что такое положение не навсегда, и не
слишком задирали носы - но все же...
держали здесь гарнизон, но - такая служба солдат расслабляла. Начались
брожения, человек десять дезертировали и долго прятались в скалах. Добрые
островитянки подкармливали их. Когда гарнизон сняли, на острове началась
пора свадеб. Как раз в такой вот семье принимали Сайруса.
взяла в мужья двадцатилетнего солдата-беглеца, бывшего мастерового на
канатном заводе в Порт-Элизабете. Это был нескладный рыжий парень с
коротким вздернутым носом и огромными руками, которым он все время не
находил места. Звали его Боб Мэчин. В восемьдесят третьем он, как и многие
другие молодые парни с их завода, "побузили" - так он выразился. О ночи
мятежа у него сохранились самые странные воспоминания. Сайрус, усмехаясь
про себя, слушал его рассказы. Наверное, мы были в разных городах и в
разное время...
Бердборн, штурман Рей и старший офицер Квинси. Семьи офицеров, по
заведенному трудовиками обычаю, оставались заложниками за мужчин, а
Бердборну необходимо было с кем-то за что-то поквитаться в Порт-Блесседе.
Остальная команда, четыреста двенадцать душ, уводила крейсер не остров
Эстер. Командиром становился второй штурман Риган, Он жил сейчас вместе с
Сайрусом в доме Боба Мэчина. Сайрус испытывал к нему сложное чувство:
теплоту пополам с ревностью. И к этому подмешивалось что-то еще, чему
Сайрус не находил пока названия.
клотик. Придется стоять круглосуточные вахты, но ничего другого не
остается...
подошедшего человека...
превратилось в нечто бесформенное, рыхлое, синевато-розовое, покрытое
местами потрескавшейся коростой...
надобно бы архисрочно найти нашего общего друга...
к себе всяческие катаклизмы?
Петербург.
западном побережье чуть севернее Хеллдора. Отправился вглубь суши. Это
все, что смог сказать капитан.
Может быть, смогу помочь?
сам во всем этом мало что понимаю. Кто такой профессор Иконников, знаете,
конечно?
огромным стажем. Историк форбидерства. И, по всей видимости, ему удалось
проникнуть в... как бы это сказать... в сокровенные тайны. К истокам, к
пружинам... Короче, к тому, к чему наш общий друг причастен по причине
рождения.
исчез, прихватив с собой супругу господина Марина. И я очень подозреваю,
что к исчезновению этому приложил руку наш с господином Мариным общий шеф
князь Кугушев. Давайте отойдем куда-нибудь в тень? У меня с собой есть
прекрасное монастырское бренди...
постоянно быть чуть-чуть пьяным - тогда я еще могу терпеть зуд. Госпожу
Олив вывезли из больницы, где она по известным вам причинам вынуждена была
находиться, и посадили на корвет "Витязь". Корвет этот принадлежит
ведомству князя... Один Бог знает, куда они направились. Если верно мое
предположение, то... все кончено.
одним глотком, не чувствуя вкуса. - Что вы имеете в виду?
возможностью, конечно - вторжение ведь уже произошло... Да, самим
вторжением. Напуган. Он очень решительный человек, а как раз решительные
люди в состоянии испуга способны наделать таких глупостей... Он делал
ставку на Глеба Борисовича. А Глеб Борисович - это такой человек, на
которого по определению никакие ставки делать нельзя. Потому что -
полнейшая непредсказуемость и действия не по разумению, а по самоощущению.
И вот, представьте себе, в самый наиответственнейший момент Глеб Борисович
вообще исчезает с этой шахматной доски...
кто-нибудь заменить на этом поприще нашего общего друга? И профессор после
напряженных размышлений предлагает не кого-нибудь, а себя...
бренди. Тем более вопрос такой... потусторонний...
необыкновенностями увлечение прошел. И понял, что или мозговую грыжу
наживу, или на славные подвиги меня потянет. Как рыцаря Вильямса. Так вот:
есть в среднем течении реки Эридан таинственное образование по имени
Черный Великан. Скала в полверсты высотою - и алмазной твердости, скажу я
вам. Алмазной! Отец нашего друга, Борис Иванович Марин, предпринял как-то
восхождение на ее вершину. Сутки он там провел, а когда вернулся, имел
двухнедельную щетину. Очень удивлялся, что здесь всего лишь следующее
утро. Подозревал, что погрузились мы в волшебный сон... да. Так вот:
высказал он между делом мнение, что в этой скале сокрыт некий стержень
нашего мира, некая ось его вращения - в переносном смысле, конечно. И что,
если удастся найти, на что нажать и куда повернуть... то произойдет все
совсем по Архимеду.
наконец. - Все равно уже поздно. Даже если бы Глеб Борисович сидел вон в
той палатке... не успеть. У них слишком большая фора. А с другой стороны -
может быть, я паникую. Может, ничего не происходит, а у профессора
проснулась внезапная любовь к живописно сошедшей с ума даме. Чего не
бывает на белом свете, не так ли?
управления миром?
по-настоящему не знает, что произойдет в результате. Никто, понимаете? И
наш друг вот этим местом, - Кирилл Асгатович постучал себя по лбу, - тоже
не знает. Но он по-настоящему боится прикасаться к рычагу...
подобное.
этим местом, - опять стук по лбу, - он знает кое-что, но далеко не все, а
внутреннего сторожа у него нет...
разве: все, с кем он имеет дело, оказываются отмечены судьбой, или роком,
или как еще сказать?.. У всех Мариных есть такая родовая черта. Их любимые
женщины поражаются безумием. Их друзья обретают искру Божию. Те, кто имел
неосторожность причинить им вред, караются или смертью, или болезнью. Меня
вы видите...
Все делается само... А их дети обрекаются на одну и ту же судьбу - по
кругу, по кругу...
разумеется, не подозревает о том, что творит часть трансцендентная. А той,
в свою очередь, не слишком много дела до человека по имени Глеб
Борисович...
Флинт Эрик
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Скальци Джон
Роллинс Джеймс
Сапковский Анджей