рассекаемой человеческой плоти. Какая-то женщина в одиночку ковырявшая
чавгу, увидела Шоорана и охнув, поспешила прочь. Шооран дернулся было за
ней, но вдруг остановился.
меня Ай, теперь мне действительно нечего терять.
мешок, а в нем нашел прибранное Ай мясо и чужую флягу. Запасов должно
хватить до мягмара, а там он позаботится, чтобы это был последний мягмар.
подозрительным. Обнищавшие земледельцы помогали им, избивая друг друга. В
несколько часов мокрые оройхоны опустели, на болотах остались лишь отряды
цэрэгов. И все же, на следующую ночь появилось еще три оройхона, а потом
еще три. Они появлялись прямо на глазах у мечущейся стражи, которая тщетно
пыталась открыть илбэча.
оройхонов, ночью выползал к берегу и, накрывшись костяным панцирем
бронированной рыбы, работал. Он работал лежа у самого уреза влаги, которая
обдавала его с ног до головы, а однажды кто-то из пробегавших цэрэгов даже
споткнулся о его убежище.
уверенность, что ход жизни переломился, и теперь не Многорукий охотится за
ним, а он травит загнанного бога.
облегчение, когда во время очередной дневки увидел, что нойт в пустом
шаваре прибывает на глазах. Наверху наступил мягмар. Шооран выполз наружу
и легко затерялся в оборванной и грязной толпе, привычно потащившей с
берега кость и хитин. Шооран шел вместе со всеми, волоча на спине
сослужившую добрую службу костяную скорлупу.
ручье, привел в порядок одежду и, бросив ненужную кость - такую всегда
можно подобрать на берегу - отправился к землям вана, где не ждал таких
слаженных и всеобщих облав.
сторон полагала, что илбэч орудует с противоположного берега, а может
быть, властители просто не сумели договориться о совместных действиях и
посылали солдат больше для очистки совести. Так что Шооран, когда
закончился мягмар, легко мог ставить по три, а то и по четыре оройхона в
ночь. Он забыл о времени, не вел счет оройхонам и, лишь когда далайн не
послушал его, понял, что еще один залив перестал существовать, и значит,
вновь надо возвращаться к Моэрталу или идти через весь мир, где возле
владений Ээтгона находится другой конец узкого канала, когда-то
занимавшего полвселенной. Теперь далайн нигде не расширялся хотя бы до
двух оройхонов, и где-то там, в слишком узких для него трещинах беспомощно
метался ослабевший Ёроол-Гуй.
были переполнены войсками, хотя они все нужней были в других местах, а
среди самих цэрэгов не утихали толки, что неуловимый илбэч и не человек
вовсе, а злобный дух шавара, и встреча с ним несет гибель не илбэчу, а
тому, кто ловит его.
дозоры, и где прячутся секреты, так что сумел, исползав на пузе
пол-оройхона, пробраться к далайну. Последний секрет обойти не удалось, и
Шооран снял его, хладнокровно зарезав двоих цэрэгов.
принялся поспешно строить. Истерика первых дней прошла, Шоорану уже не
хотелось убивать своими руками, зато появилось спокойное убеждение, что
лучше всеобщая гибель, чем такая жизнь. И Шооран строил, расчетливо
экономя силы, чтобы их хватило до самого конца. Вопль ужаса, разнесшийся
по окрестностям, когда стало ясно, что никакие предосторожности не
уберегли далайн от илбэча, сменился разбродом. Кто-то кинулся запасать
воду и снимать недозревший хлеб первого урожая, другие пребывали в
прострации, третьи продолжали ловить илбэча, но правильной осады уже не
было.
островов. Там его никто не пытался искать, слишком прочно впечаталось в
разум людей представление, что в шаваре человек жить не может. Наружу
Шооран выходил лишь в полной темноте. Сначала, пока сгущались сумерки,
подолгу ожидал у выхода, высматривая, нет ли караулов, а если они есть, то
где стоят. Теперь он, боясь надорваться прежде времени, строил за ночь
один-два оройхона, на зато делал это каждую ночь. Он понимал, что стоит
однажды не выйти наружу, и его убежище окажется залитым нойтом.
на один из боковых оройхонов, ставших сухими, и ждал воды. На то, чтобы
вымыть сухую землю, воды еще хватало, хотя ее появление ничуть не
напоминало прежние потопы. Шооран наполнял обе фляги - свою и чужую, легко
забивал пару одуревших от пресной воды тукк и переползал обратно -
прятаться и готовить миру гибель. Людей для него не существовало, были
лишь фигуры цэрэгов, порой мелькавшие в смотровых окошках, когда Шооран
оглядывал перед выходом местность. О том, что делается в населенных
местах, Шооран не знал и старался об этом не думать.
до самых глубин, но все же у него мало сходства с алдан-шаваром жилых
земель. В алдан-шаваре царит вечный хотя и призрачный день, здесь же -
ночь, которую нельзя назвать вечной только потому, что через сутки шавар
затянет липкой мерзостью, в которой утонет само понятие света и тьмы. Но
пока, что бы ни делалось наверху, в нижнем ярусе - ночь.
воле полдень и выходить нельзя. Приподнявшись на ложе, Шооран всматривался
и вслушивался, стараясь определить, что его разбудило. От напряжения перед
глазами поплыли цветные разводы, они кружились смешиваясь и уплотняясь,
образуя фигуры, и вскоре из темноты на Шоорана глядел черный уулгуй, с
которым илбэч так давно не виделся.
потом глаза сами собой разлепились. Уулгуй продолжал смотреть.
Ты давно умер, тебя нет нигде кроме моей памяти, и раз мне не нужен
далайн, значит, его судьба не должна волновать и тебя.
убить меня. И я спрашиваю: зачем?
...ты - Многорукий?.. ты бог далайна?
твоих мыслей, возвращенное пустым шаваром. Но мои вопросы от этого не
меняются. Посмотри, что ты сделал с миром! Я устроил вселенную, дав ей
закон и порядок. Всему были положены границы - даже мне, и большинство
людей жило, не зная страха шавара.
границы и авары сковали их. Я был в тюрьме и знаю: лучше вообще не жить,
чем жить в темнице.
давал людям столько хлеба, мяса и вина, сколько могла принести земля. Не я
виновен, что вам было мало этого.
был заперт. Не только моим делам, но и словам была положена граница,
братья решали за меня, когда мне надо рисковать, а когда пребывать в неге.
Я сполна хлебнул сладкой жизни и знаю: лучше вообще не жить, чем жить так.
пропадать по чужой указке? Ведь даже каторжники разбежались не все. Кто
дал тебе право решать за других - жить им или умирать?
может и победить, а если бы люди пережили тебя, то ты остался бы в их
памяти великим богом. Тогда нас стало бы трое: старик, сделавший все и не
делающий ничего, я - его тень и истинная суть, и ты - предвечный и
единосущный сын и вместе с тем - лучшее из творений, пришедший во имя
любви и убивший мир. Жаль, некому будет полюбоваться на такую троицу. Но
запомни, илбэч, я сделаю все, чтобы этого не случилось. Я долго уходил от
тебя, дальше отступать некуда.
стряхивая остатки сна. Звук был слишком и безнадежно знаком: на оройхон
выходил Ёроол-Гуй. А потерявший бдительность илбэч спал в самой глубине
шавара!
любые попытки - бесполезны. Шооран побежал, спотыкаясь о неровности
необработанного пола и ударяясь о выступы стен. Он благополучно выбрался в
верхний ярус, хотя это не имело никакого значения, у Многорукого было
достаточно времени, чтобы занять весь оройхон.
выставив вперед руки, чтобы не раскроить себе голову. Такое передвижение
напоминало не бег, а смешные подпрыгивания. Хотя смеяться не стоило -
снаружи доносилась привычная какофония разрушения: плеск влаги, скрип,
скрежет и треск ломаемого камня.
быть выход, и Шооран, не раздумывая, свернул туда. Он очутился в одном из
Посняков Андрей
Белов Вольф
Круз Андрей
Громыко Ольга
Шилова Юлия
Белов Вольф