отодвинулся, будто увидел в ее руке нож. А Медея, поморщившись, однако
сама сказала с усилием:
следят за каждым ее шагом, а повара -- за каждым блюдом! Но Светлана сама
по себе... Светлана.. Светлана..
уйти из этого мира, слышал, оставался, а Гонта со своей стороны вставлял
по словечку, хотя ему почему-то трудно было говорить о Светлане, и теперь
уже этот мир налился красками, запахами, шумом и голосами, а тот,
настоящий, колебался словно в тумане -- призрачный и сказочный.
рядом восторженно:
Рядом с его миской сидела Хрюндя, чем-то похожая на Ховраха, покруневшая,
толстая, с бугорами вдоль спинного хребта. Ее морда начала слегка
вытягиваться, глаза неотрывно и с обожанием следили за Мраком. Мрак с
отвращением поглядел на груду костей посреди стола:
нам пробиться не могут, все еще растаскивают. Надо было им сразу меня к
тебе посадить!
пыхтящего:
отпустить с царской службы. Теперь служу боярыне Медее. Заодно и
приглядываю за нею и ее дев... гм, вооруженными силами. В антиресах
государства!
обрушилась ему на плечо. Мрак шатнулся от толчка, и с двух сторон
подскочили отроки, привычно подхватил под руки. Гонта отстранил, сам обнял
Мрака за плечо, повел к выходу:
гнездо. Жить себе, спокойно стареть... Это так здорово! Детишки пойдут, а
главное -- внуки. Будут суетиться вокруг, копошиться, на колени лезть,
скажи им то одно, то другое. Скорее бы стать стариком... Все уважают,
лучшее место уступают, первую чару вина подают, совета ищут!.. Бороду
седую отпущу подлиннее...
лучились довольством. С лица ушло голодное и озлобленное выражение.
Рубашка чистая, портки из тонко выделанной кожи, сапоги с узором.
гладкой кожей прокатились тугие мышцы. Сухожилия с готовностью напряглись.
другое применение.
на нежных щеках вспыхнул румянец. Она пополнела еще, и чтобы ее обхватить,
от смельчака в самом деле требовались очень длинные руки.
Глава 42
на рослом тонконогом коне. С середины двора закричал громко:
воителя Мрака на великий пир!
приглашение по-людски, то нам отказаться проще. А так, когда сразу всей
челяди стало известно, то отказом вроде бы обидим доброго царя. Да только
зазря усе! Все одно не поедем. Срубленные головы взад не прилепишь.
Медея.-- А гонца отправим обратно со словами, что...
стране безголовых.
царю и его боярам.
чтобы всем нравиться.
людев. Правда, и шубой с царского плеча не жалуют. Все передам в точности,
не сумлевайтесь. У меня работа такая.
и крапивы насовать в портки, и так посадить на коня.
написано, того и на коне не объедешь. Это у кошки девять жизней, а у волка
только одна. Да и та коротка.
завтра!
отъезд, в ожидании, что разум возьмет верх. Но когда это разум брал верх?
Тогда богом стал бы Олег, а не Таргитай.-- Пошли ребят за конем сейчас же.
завтра сразу с утра! Одна нога здесь, другая -- там. А третья снова здесь.
тяжелые снеговые тучи с севера, а те обрушивали наземь столько снега, то
наутро не всякий мог отворить дверь.
сказала Мраку:
оставив щелочки. И по тому как медленно ползли, чугунно тяжеловесные, было
ясно, что небо очистится не скоро.
даже сквозь тучи. Ничего-то ты не знаешь! В Книге Судеб, где записаны даже
жизни богов, гор, рек и всей земли нашей, есть и твое имя, как имя всяк
живущей твари... Никто изменить или подправить свою судьбу не властен, но
посвященные в тайны, это я о себе, могут проникнуть внутренним взором
сквозь толщу земли и узреть эти дивные огненные строки!
одеяльце, проживет те дни по-своему. Один -- в плаче к богам, другой -- в
загуле, третий поспешит набить морду обидчикам, четвертый... А я -- пятый.
сказать не могу. Только пасть зря разеваю. Я ж из Леса, грамоте не обучен.
Прости, бабка, но ежели четыре дня осталось, то устройство ли мира мне
обсуждать?
жить так мало. Мужчин понять трудно. Слишком разные. Когда миром правили
женщины, было все проще. И мир стоял в спокойствии, никуда не рыпался.
подвести к крыльцу. Надо успеть доскакать до Куявии, увидеть Светлану и
умереть у ее ног!
черноты, но впереди между небом и землей текла широкая река из огня и
горящего металла. О темный берег неба плескали багрово красные волны, уже
остывающие, затем переходили в пурпур, а посредине полыхала оранжевая
река, горящая, из злого легкого огня, раскаленная, дальше снова был
пурпур, за ним темнобагровое небо, что тяжело наваливалось на мрачную