выступал на бурных собраниях. Он атаковал своих врагов с такой же неис-
товой страстностью, как они - его. Они зорко следили за каждым его сло-
вом, ожидая, что какая-нибудь неосторожность Филиппа даст им в руки ору-
жие и поможет его погубить. Но их суровый противник сдерживал свои поры-
вы и не позволял увлечь себя ни на шаг за пределы того, что хотел ска-
зать. Он завоевал себе громкое имя, вызвал восторги, насмешки, нена-
висть. В дыму сражений он дышал полной грудью.
которые происходили у нее на глазах, и проклинала свою глупость и их ко-
варство. Едва она очутилась в своей квартире, она дала волю бешенству.
То был настоящий смерч. В одно мгновение все было сметено им. Кто увидел
бы сейчас Ноэми, в слезах, в судорогах отчаяния, тот с трудом узнал бы
ее. Хорошенькое личико было искажено, она кусала и рвала носовой платок,
произвела полный разгром среди бумаг на письменном столе мужа, сорвала
злость на своей собачке, вздумавшей к ней ластиться, и на попугае, кото-
рого чуть не задушила... Конечно, она предусмотрительно заперлась на
ключ: разыгрывать фурию можно было только при закрытых дверях, - ведь
это ее не красило! Лицо приняло жесткое выражение, казалось постаревшим
и измятым. Но, увидев себя в зеркале такой злющей и некрасивой, Ноэми не
только не огорчилась, а испытала что-то вроде облегчения: это была свое-
го рода месть Филиппу. Потом ей стало себя жалко, обидно за подурневшее
лицо. Эта жалость растопила злобу, и Ноэми, свернувшись калачиком на
ковре, громко зарыдала... Времени у нее оставалось немного - Филипп дол-
жен был скоро вернуться, и она спешила выплакаться до его прихода: зах-
лебывалась, рыдала вдвое громче, судорожно и бурно... Она еще бушевала,
но гроза шла на убыль. Незлопамятная собачонка подошла и лизнула хозяйку
в ухо. Ноэми поцеловала ее, причитая, потом приподнялась, села на ковре,
поглаживая ногу, и затихла. Она размышляла. Вдруг, приняв решение, она
вскочила, отбросила волосы, свисающие ей на глаза, подобрала разбросан-
ные по комнате вещи, привела в порядок бумаги на столе, затем стара-
тельно напудрила и подкрасила лицо, оправила платье и стала ждать.
простейшее оружие. В разговоре с невинным видом ловко вставила несколько
гадостей о ненавистной сопернице. Сладеньким голоском сделала два-три
каверзных замечания об Аннете. Об ее внешности, разумеется. Ноэми счита-
ла, что нравственные качества - дело второстепенное: душа душой, а лю-
бовьто все-таки поддерживается влечением к телу! Ноэми была великая мас-
терица выискивать в красоте других женщин изъяны, которые, когда их тебе
укажут, уже невозможно забыть. На этот раз она превзошла себя: ведь по-
казать соперницу ее любовнику в отталкивающем виде - задача увлека-
тельная, что и говорить!
Стала защищать Аннету, опровергая людские толки, восхвалять ее доброде-
тели (такие похвалы ни к чему не обязывают). Она хотела вызвать Филиппа
на разговор, заставить его выдать себя, завлечь его в расставленную ло-
вушку. Но к похвалам ее, как и к злословию, Филипп отнесся равнодушно.
ревность, со смехом пригрозив, что, если он ее когда-нибудь обманет, она
ему отплатит с лихвой. Филипп даже не усмехнулся и, сославшись на ка-
кое-то дело, собрался уходить.
известно о его связи с Аннетой. Она грозила, бранилась, умоляла, тверди-
ла, что покончит с собой. Филипп только плечами пожал и, не говоря ни
слова, шагнул к двери. Она побежала за ним, схватила его за плечи, зас-
тавила обернуться и, глядя ему в глаза, не своим голосом спросила:
бреду. Она перебирала всевозможные способы мщения, один нелепее и страш-
нее другого. Убить Филиппа. Убить Аннету. Убить себя. Осрамить Филиппа.
Оклеветать Аннету. Изувечить ее. Облить серной кислотой... О, какое это
будет наслаждение - обезобразить ее!.. Задеть ее честь. Заставить ее
страдать из-за сына. Написать и разослать анонимные письма... С лихора-
дочной поспешностью Ноэми нацарапала несколько строк, разорвала письмо,
начала снова, опять разорвала... Она способна была поджечь дом...
силами. И пустила в ход гениальную изобретательность влюбленной женщины.
отомстит ему за все!.. Но сейчас он неуязвим. Значит, надо приняться за
Аннету. И Ноэми отправилась к Аннете.
сумочку револьвер. Дорогой придумывала всякие сцены, но потом от них от-
казывалась. Инстинктом предугадывала ответы Аннеты и применительно к ним
исправляла свой план, а потом, в последний момент, вдруг совершенно из-
менила его. Ярость захлестывала ее, когда она, почти бегом, задыхаясь,
поднималась по лестнице к Аннете. Сквозь ткань сумочки она судорожно
сжимала револьвер. Но когда дверь открылась и она очутилась лицом к лицу
с Аннетой; ей сразу стало ясно: один жест, одно резкое слово с ее сторо-
ны - и раздраженная Аннета еще неумолимее встанет на защиту своей любви.
ходьбы, она со смехом бросилась обнимать Аннету. Удивленная этим вторже-
нием, смущенная ее нежностями, Аннета проявляла сдержанность. Но неожи-
данная гостья, войдя, сразу без Уремоний прошла в спальню. Быстрым
взглядом удостоверившись, что Филиппа там нет, она уселась на ручке
кресла и засыпала ласковыми словами Аннету, с натянутым видом стоявшую
перед ней. Не переставая болтать, Ноэми одной рукой даже обняла Аннету
за талию, другой теребила ее косынку. И неожиданно залилась слезами... В
первый момент Аннете показалось, что это тоже игра... Но нет! Ноэми
расплакалась не на шутку, это были настоящие слезы...
продолжала плакать. Аннета, тронутая этим великим горем, пробовала ее
успокоить. Наконец Ноэми подняла голову и, всхлипывая, простонала:
бит... Зачем вы отняли его у меня?
напоминала ей о своем доверии и расположении к ней. Она не в силах была
ничего возразить, потому что и сама себя осуждала. Эти горестные упреки,
лишенные всякой запальчивости, попадали в цель. Только когда Ноэми с
укором сказала, что Аннета злоупотребила ее дружбой для того, чтобы ее
обмануть, Аннета сделала попытку оправдаться. Она возразила, что любовь
пришла помимо ее воли и завладела ею. Ноэми эти признания не тронули, и
она старалась придать им другой смысл: она притворилась, будто и сама
оправдывает Аннету, а главным виновником считает Филиппа. Она говорила о
нем оскорбительные вещи. Таким способом она не только дала выход злобе,
но и хотела внушить Аннете отвращение или хотя бы недоверие к Филиппу.
Но Аннета стала защищать его. Она не могла допустить, чтобы Филиппа на-
зывали обманщиком и соблазнителем. Он хотел действовать честно. Это она
виновата, она не давала ему поговорить с Ноэми. Ноэми в пылу ненависти
еще настойчивее стала его обвинять, но Аннета не сдавалась. Спор принял
ожесточенный и резкий характер. Можно было подумать, что из них двух
настоящая жена Филиппа - Аннета. И Ноэми вдруг это поняла. Забыв всякую
осторожность, она крикнула вне себя:
твердой решимости, Ноэми - сгорая от желания дать ей пощечину. Она нена-
видела ее всю с головы до ног. Она готова была издеваться над ее некра-
сивостью, исхлестать ее самыми жестокими словами, словами непоправимыми.
Какое это было бы наслаждение!.. Но она сообразила, что это обойдется ей
слишком дорого - и сдержалась.
револьвер... В кого его направить? Она еще сама не знала... В себя!..
Сперва это было притворно. Но когда Аннета бросилась к ней и схватила ее
за руку, Ноэми увлеклась игрой. Между ними завязалась борьба. Ноэми упа-
ла на колени, Аннета стояла, нагнувшись над ней.
хотела застрелиться... Однако, если бы револьвер коснулся груди Аннеты,
с каким сладострастием она спустила бы курок!.. Но Аннета толкнула ее
руку, выстрел раздался, и пуля засела в стене. И Ноэми так и не узнала,
в кого же она, собственно, целилась - в себя или соперницу...
Она сползла на пол к ногам Аннеты, обессиленная, плача навзрыд. С ней
сделалась истерика. Чуткая Аннета вначале заподозрила, что Ноэми разыг-
рывает сцену (но разве подобных случаях узнаешь, где кончается игра и
начинается истинная драма?). Этот шантаж, эта мнимая попытка самоу-
бийства вызвали у нее в первую минуту глухое раздражение... Но сейчас
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Трубников Александр
Шилова Юлия
Пехов Алексей
Контровский Владимир