вскрики, как шапки, подброшенные над толпой.
разочарование: трибуны наполнены не более чем наполовину. Он медлил
нарочито, не торопился в сознании силы. Если иные заключат, что он робеет,
пусть так. Он опустился на подушку сиденья. Так недавно отсюда он наблюдал
за триумфом в честь победы над вандалами!
исчезала в подземелье дворца Буколеон, в сокровищницах рядом с подземными
темницами-нумерами. На тележках, специально заказанных, везли золотые
сосуды, блюда, тарелки, кубки, амфоры, а также особенные, непригодные для
употребления по неподъемной тяжести вазы грубой работы - своеобразные
слитки, непосильные для вора. Несли громадные щиты с прикрепленным к
дереву оружием, по своей ценности доступным только базилевсам. Упряжки
белых верблюдов тянули горки со священными предметами евреев из Соломонова
Храма. Их взял Тит*, разрушитель Иерусалима. Из Рима их похитили вандалы,
когда Гензерих** грабил города Италии. Теперь они вернулись к преемнику
императоров Флавиев***. Лишь несколько человек знали, что большая часть
этих великолепных предметов была отлита из обтянутого золотом свинца. Кто
совершил странный и кощунственный подлог? Мудрый Соломон, который ведал,
что богу не нужно золото, что только людская глупость навязывает богу
собственные пороки? Или поставщики, снедаемые корыстью, обманули и
Соломона и бога, и в Иерусалиме не нашлось своего Архимеда? Или преемники
заняли у бога драгоценный металл - знал только Иегова.
брошены на носилки каменщиков, запачканные глиной и известью.
накопили немало. Подданные должны понять, что разум базилевса сильнее
бессмысленно спящего золота.
рекс вандалов - Гелимер, высокий, но слишком тонкий, изнеженный, бритый
по-римски. Без цепей. Юстиниан счел их применение не подобающим для
христианского триумфа. Лицо Гелимера искажала улыбка странной иронии.
пребывает вовеки. Что было, то и будет, и что делалось, то и будет
делаться, и нет ничего нового под солнцем. Нет памяти о прошлом, да и о
том, что будет, не останется памяти у тех, кто будет после..."
поставили рекса на колени, как просителя. Такая тишина возникла, что со
своей высоты Юстиниан услышал голос женственного вандала:
одна. Как те умирают, умирают и эти, и одно дыхание у всех, и нет у
человека преимущества перед скотом, ибо все суета... Как вышел человек
нагим на свет, таким и отходит, и ничего не возьмет от труда своего, что
мог бы взять в руку свою. Какая же польза ему, что он трудился на ветер?..
Экклезиаста. "Ничтожество", - решил Юстиниан.
опустили в каменный мешок, и нумидиец успел зло пошутить пока замуровывали
могилу: "Холодные у вас бани, римляне!"
лишением сна. Следуя гнусным республиканским традициям, прежние римляне
тешились казнями побежденных правителей.
Повелители могут погибать в бою, могут враждовать один с другим, но они
остаются подобием семьи, они - другой крови, чем демос! Юстиниан пожаловал
бывшему рексу вандалов Гелимеру сан ромейского патрикия. Не его вина, что
пленник быстро зачах в роскошной вилле. Так же Юстиниан поступит с другими
соперниками, даже с Хозроем-персом, когда его по воле Христа Пантократора
приведут на этот ипподром.
полководец и удачливый добытчик Велизарий был встречен с чрезмерным
восторгом. Никто не смотрел на кафизму. Юстиниан ощутил нечто похожее на
злую грусть. Возбуждение подданных дошло до безумия, когда Велизарий
раздавал плебсу мелочи - пряжки, пояса, застежки, перстни, серьги,
браслеты... Нет, Велизарий больше не получит триумфа. Базилевс знал: в
Африке Велизарий прибрал в свои руки не менее восьмидесяти тысяч фунтов
золота. Это неизбежно. Но триумфа Велизарий больше никогда не получит...
как плащ, подшитый свинцом. Пора, пора! К единоборству со множеством, как
Самсон. Базилевс поднялся на возвышение. Сейчас его видели до колен.
Сложив три пальца в крестное знамение, он благословил правые трибуны,
потом - левые.
разбредшийся, а кучками. Нет, под туниками грубой шерсти прятались и
знатные. Юстиниан узнал Оригена, демарха Манассиоса... Ему некогда
считать, он разоблачит маски потом.
рук из пурпурных рукавов, будто обнимая ипподром, и замер как статуя. На
фоне неба, без сравнения с другим человеком, он показался колоссом в
диадеме над гладким нечеловечески-белым лицом от египетских и индийских
притираний.
Очень многие, придя с камнем для пращи в сумке, с камнем гнева в душе,
странно расслабли. Что это? Страх? Нет, нечто худшее.
Привычка повиноваться, Привычка сознавать себя малым, недостойным даже
презрения, Привычка быть всегда угнетенным, Привычка изворачиваться,
лгать, отступать, кривить душой, думать лишь о себе, Привычка продаваться,
Уменье довольствоваться малым. Дело Юстиниана готовилось восторжествовать
внутри людей. Сейчас они, подданные, осознают свое ничтожество.
Юстиниан оттолкнулся от молчания ипподрома:
Пантократора зову вас: вернитесь к делам своим! Прекратите безбожную
смуту!
властители перед зеркалами по указке мимов-учителей. Величественность
якобы даруется невидимым Гением. Автократору было легко казаться
необычайным перед подданными, подавленными Привычками. Базилевс дарует
прощение. Он Добр, он Велик, он Божественный!
поцеловал крест на переплете.
снизу, опять подполз, чтобы принять Евангелие. Юстиниан поднял руку для
благословения. Еще одна минута, одна, и он - победитель толпы.
гнусный! - гневный голос прорезал тишину.
рынках! Нужно было действовать быстрее, оставить охлос разъедающим
сомнениям. Но уже нельзя уйти, теперь базилевс должен поразить противника
громом своего слова. Почему Христос Пантократор не превращает пальцы
базилевса в пучки молний!..
дельфийского Аполлона лохматого монаха.
Русанов Владислав
Афанасьев Роман
Мацумото Сэйте
Корнев Павел
Лукьяненко Сергей
Посняков Андрей