Чтение 85–й страницы книги ~Виконт де Бражелон или десять лет спустя~

- Нет, Гурвиль, я не двинусь с этого места, где готовится преступле-
ние и где обнаружится мой позор. Повторяю, я не сделаю и шага, пока не
найду средства одолеть своих врагов!

- Монсеньер, - возразил Гурвиль, - я пожалел бы вас, если бы не знал,
что вы - один из самых сильных умов на свете. У вас полтораста миллио-
нов, вы занимаете королевское положение и в полтораста раз богаче коро-
ля. Кольбер даже не сумел убедить короля принять дар Мазарини. Когда че-
ловек - первый богач в государстве и не боится тратить деньги, то немно-
го он стоит, если не добьется того, чего хочет. Итак, повторяю: вернемся
в Сен-Манде...

- Чтобы посоветоваться с Пелисоном?

- Нет, монсеньер, чтобы сосчитать ваши деньги!

- Хорошо! - вскричал Фуке с загоревшимся взором. - Едем!

Они сели в карету и пустились в обратный путь. В конце Сент-Антуанс-
кого предместья они обогнали экипаж, в котором Ватель вез домой свое ви-
но Жуаньи.

Несшиеся во весь опор вороные кони министра испугали робкую лошадь
дворецкого, который в страхе закричал, высунувшись из кареты:

- Осторожнее! Не разбейте моих бутылок!

ГАЛЕРЕЯ В СЕН-МАНДЕ

В загородном доме Фуке человек пятьдесят ждали министра. Не теряя
времени на переодевание, Фуке прямо из передней прошел в первую гости-
ную, где собравшиеся гости болтали между собой в ожидании ужина. За от-
сутствием хозяина его роль исполнял аббат Фуке.

Появление суперинтенданта было встречено радостными возгласами: весе-
лость, приветливость и щедрость Фуке привлекали к нему сердца всякого
рода деловых людей, а также поэтов и художников. Лицо Фуке, по которому
его приближенные читали все движения его души, чтобы знать, как вести
себя, - лицо это, никогда не омрачавшееся мыслями о делах, было в этот
вечер бледнее обычного, что не ускользнуло от взгляда многих его друзей.

Фуке занял за столом председательское место, оживляя ужин своим ве-
сельем. Лафонтену он рассказал об экспедиции Вателя за вином, Пелисону -
историю с тощим цыпленком и Менвилем, так что все сидевшие за столом
могли его слышать. Его рассказы вызвали бурю смеха и шуток, которую дви-
жением руки остановил Пелисон, все время остававшийся озабоченным.

Аббат Фуке, не понимая, почему его брат затеял разговор об этом слу-
чае, с большим вниманием прислушивался к его словам, тщетно стараясь
найти разгадку по выражению лица Гурвиля или Фуке.

- Почему последнее время говорят о Кольбере? - заметил Пелисон.

- Это не удивительно, если правда, что король назначил его интендан-
том своих финансов, - возразил Фуке.

Едва он произнес эту фразу, как со всех сторон посыпались самые не-
лестные эпитеты по адресу Кольбера: "Скряга! Негодяй! Лицемер!"

Пелисон обменялся с Фуке многозначительным взглядом и сказал:

- Господа, мы отзываемся так дурно о человеке, которого совершенно не
знаем. Это несправедливо и неблагоразумно; я уверен, что и министр того
же мнения.

- Разумеется, - отвечал Фуке. - Оставим в стороне жирных цыплят
Кольбера и займемся лучше фазанами и трюфелями, о которых предусмотри-
тельно позаботился Ватель.

Эти слова разогнали темную тучу, нависшую было над обществом. Гурвиль
так усердно воодушевлял поэтов вином Жуаньи, а аббат, сообразительный,
как всякий человек, нуждающийся в чужих деньгах, так усердно развлекал
финансистов и военных, что под шум болтовни и веселья рассеялись послед-
ние остатки тревоги.

После ужина Пелисон приблизился к Фуке:

- У вас какое-то горе, монсеньер?

- Да, и большое, - ответил министр. - Гурвиль вам расскажет.

- Нужно отправить всех лишних смотреть фейерверк, - сказал Пелисон
Гурвилю. - Тогда и поговорим.

- Хорошо, - отвечал Гурвиль и шепнул несколько слов Вателю.

Последний тотчас увел в глубь сада дам, щеголей и праздных болтунов;
немногие оставшиеся продолжали прогуливаться по галерее, освещенной тре-
мя сотнями восковых свечей, на виду у любителей фейерверка, которые
разбрелись по саду.

Гурвиль подошел к Фуке:

- Монсеньер, теперь мы все здесь. Считайте.

Министр обернулся и сосчитал: всех оказалось восемь человек.

Пелисон и Гурвиль прохаживались под руку с видом людей, болтающих о
пустяках.

Лоре с двумя офицерами прогуливался тут же.

Аббат Фуке бродил один.

Министр ходил вместе со своим зятем де Шано и казался поглощенным
тем, что ему говорил последний.

- Господа, - сказал он, - прошу вас не поворачивать головы и не пока-
зывать вида, что вы обращаете на меня внимание. Продолжайте ходить и
слушайте. Мы одни.

Воцарилась глубокая тишина, нарушаемая только доносившимися издалека
возгласами веселых гостей, которые рассеялись по саду, чтобы лучше ви-
деть фейерверк.

Странное зрелище представляли собой эти группы людей, как будто заня-
тых беседой, а на самом деле жадно внимавших тому, кто, со своей сторо-
ны, делал вид, что разговаривает только со своим соседом.

- Господа, - начал Фуке, - вы, конечно, все заметили сегодня от-
сутствие двух наших друзей, неизменно бывающих здесь по средам... Аббат,
не останавливайтесь, бога ради. Это совершенно лишнее: можно слушать и
на ходу. Или лучше станьте у открытого окна; у вас острое зрение, и вы
тотчас заметите всякого, кто направится сюда. Предупредите нас кашлем.

Аббат повиновался.

- Я не заметил, кто отсутствует, - молвил Пелисон, шедший в обратном
направлении, спиной к Фуке.

- Я не вижу господина Лиодо, который выдает мне пенсию, - сказал Ло-
ре.

- А я, - отозвался стоявший у окна аббат, - не вижу моего дорогого
д'Эмери, который должен мне тысячу сто ливров за нашу последнюю игру.

- Лоре, - произнес Фуке, поникнув головой, - вы не будете больше по-
лучать пенсии от Лиодо, а вы, аббат, никогда не получите ваших тысячи
ста ливров от д'Эмери. Оба они должны скоро умереть.

- Умереть? - в один голос воскликнули присутствующие, забыв при этом
страшном слове свои роли.

- Господа, успокойтесь, - сказал Фуке. - За нами могут наблюдать...
Да, они должны умереть.

- Умереть! - повторил Пелисон. - Ведь я видел их шесть дней назад:
они были вполне здоровы, веселы, полны надежд... Боже мой, какая же это
болезнь поразила их так внезапно?

- Это не болезнь, - отвечал Фуке.

- Значит, есть средство помочь, - возразил Лоре.

- Нет, помочь им нельзя: они накануне гибели.

- Но отчего же они умирают? - вскричал один из офицеров.

- Спросите об этом у тех, кто их убивает.

- Как! Их убивают? Кто же их убивает? - послышались испуганные голо-
са.

- Хуже того: их вешают, - произнес Фуке с таким унынием, что его го-
лос прозвучал как похоронный звон в этой роскошной галерее, сверкавшей
золотом, бархатом, прекрасными картинами и цветами.

Все невольно остановились. Аббат отошел от окна. Ракеты то и дело
взлетали над вершинами деревьев. Громкие голоса, доносившиеся из сада,
заставили министра подойти к окну; за его спиной столпились друзья, го-
товые исполнить малейшее его желание.

- Господа, - сказал он, - Кольбер велел арестовать, судить и предать
смертной казни двух моих друзей. Что, по вашему мнению, следует мне
предпринять?

- Черт возьми! - воскликнул аббат. - Надо распороть брюхо Кольберу.

- Монсеньер, - молвил Пелисон, - вам надо повидаться с его величест-
вом.

- Но, дорогой Пелисон, король уже подписал смертный приговор.

- В таком случае нужно помешать приведению приговора в исполнение, -
решил граф де Шано.

- Это невозможно, - возразил Гурвиль. - Разве попробовать подкупить
тюремщиков?

- Или начальника тюрьмы, - вставил Фуке.

- Можно сегодня же ночью устроить заключенным побег, - предложил еще
кто-то.

- А кто из вас возьмется за это?

- Я, - сказал аббат. - Я отнесу деньги.

- Я, - сказал Пелисон. - Я берусь переговорить с начальником тюрьмы.

- Предложим ему пятьсот тысяч ливров, - сказал Фуке. - Этого доста-
точно. А если нужно, дадим и миллион.

- Миллион! - вскричал аббат. - Да я и с частью этой суммы куплю
пол-Парижа!

- Это правильный путь, - одобрил Пелисон. - Подкупим начальника и ос-
вободим осужденных. Очутившись на свободе, они поднимут на ноги врагов
Кольбера и докажут королю, что его юное правосудие небезупречно, как и
всякая крайность.

- Итак, Пелисон, отправляйтесь в Париж и привезите к нам осужденных,
а завтра посмотрим, как действовать дальше. Гурвиль, вручите Пелисону