волю.
равно выследит.
и след потеряет.
он со своими собаками меня все равно поймает.
тобой до Джгерды и спрячу тебя там у одних наших родственников. Потом я
вернусь к себе домой, а ты пойдешь, куда захочешь.
два цепь. Мы привяжем ее к этой цепи, и больше мне ничего не надо.
убежать.
рассказывал.
проверяет.
решил сделать, что он просит.
старой давильни, где лежит всякий хлам, цепь, примерно такую, как он просил.
Возвращаюсь назад, беру топор Адамыра на кухонной веранде и вползаю в сарай.
Пока я ходил, он перепилил напильником свою цепь и пропилил дырки в кольцах
с обеих сторон. Я даже удивился, как он быстро все успел. У него были
могучие руки от ручной мельницы.
эти кольца на жернов, обухом топора сдвинул их концы, чтобы ничего не видно
было.
я тебе дам знать.
той стороны как следует землю затопчи, чтобы хозяин ничего не заметил.
быстро заваливаю землю в дыру, а потом как следует затаптываю ее, чтобы
ничего не было заметно. Собаки крутятся возле меня, но, думаю, слава богу,
собаки говорить не умеют. И тут я вспомнил, что у меня в карманах чурек, и
разбрасываю его собакам.
что ничего не заметно, стряхнул с лопаты всю землю и отнес ее вместе с
топором и корзиной назад. Все положил туда, где лежало, и так, как лежало.
Потушил фонарь и бегом домой. Дома тоже, слава богу, никто ничего не
заметил.
дней пятнадцать -- двадцать. Однажды брат Махаз, он в тот день с козами
проходил недалеко от усадьбы Адамыра, говорит:
одной собакой, а другие скучают.
сверху, и крик этот приближается к нашему дому. Все, кто был дома, вышли, но
никто ничего не может понять.
дорогой, а там никто не живет. Мы с отцом и двумя братьями, Кязымом и
Махазом, быстро поднимаемся навстречу голосу женщины. Минут через пятнадцать
встречаем мать Хазарата. Щеки разодраны, идет без дороги, по колючкам,
ничего не видит. Смотрит на нас, но ничего не может сказать, только рукой
показывает в сторону дома Адамыра.
потому что он прихватил с собой винтовку. Вбегаем во двор, а собак почему-то
не видно и не слышно.
Мертвый Адамыр лежит на спине, и лицо у него ужасное от страдания, которое
он испытал перед смертью. Вся шея в синих пятнах, и голова, как у мертвой
курицы, повернута.
спокойное-спокойное, как у святого. Он был до того худой, что отец сдернул
цепь с его ноги, она уже не держалась. И тогда я вдруг вспомнил слова
Адамыра: "Только смерть снимет с него цепь, а с меня данную братьям клятву".
подошел к Хазарату. А тот кинулся на него и задушил. А потом сам умер от
голода, потому что некому было дать ему поесть.
сказал. Между прочим, отец мой, царство ему небесное, был настоящий хозяин.
Таких сейчас нет вообще. Несмотря на этот ужас, который мы увидели, он узнал
свою цепь! Вижу, вдруг приподнял одной рукой и смотрит, смотрит на свет --
там было узкое окно без стекла, -- ничего не может понять. Он хочет повыше
поднять цепь, чтобы разглядеть как следует, а цепь привязана, не идет. А он
сердится, и мне смешно, хотя страшное рядом. Потом отбросил и пожал плечами.
Адамыра. Одну за другой убил шесть собак. Оказывается, собаки, одурев от
голода, напали в загоне на собственную корову, разодрали ее и съели. А потом
убили еще двух коров, хотя уже скушать их не могли. Вот так одна дикость
дает другую дикость, а эта дикость дает третью дикость.
Несчастного Адамыра тоже предали земле рядом с его братьями, и на этом
кончился его род, заглох окончательно когда-то большой, хлебосольный дом. А
потом и дом вместе с сараем постепенно растащили какие-то люди, скорее всего
эндурцы.
ночь не ушел со мной? И я понял, в чем дело. Он боялся, что если уйдет, то
не сумеет отомстить. А меня обманул, что разучился ходить. Он ходить мог,
но, зная, что Адамыр всегда вооруженный и собаки могут пойти по следу, не
хотел рисковать.
своими могучими руками, а больше он ни о чем не думал. Он не думал, что
умрет с голоду, не думал, что сам освободиться не сможет, он только думал об
одном -- отомстить за свое унижение. И тогда я понял: раб не хочет свободы,
как думают люди, раб хочет одно -- отомстить, затоптать того, кто его
топтал. Вот так, дорогие мои, раб хочет только отомстить, а некоторые глупые
люди думают, что он хочет свободу, и через эту ошибку многое получалось, --
закончил Дядя Сандро свою сентенцию и с далеко идущим намеком разгладил усы.
сторону, дескать, учись мудрости у дяди Сандро.
шпионов, -- добавил дядя Сандро, -- это просто глупость. Они даже не знали,
что есть такая страна Англия. А я был в Англии в тридцатых годах вместе с
ансамблем Панцулая. Нас возили по стране, и я заметил, что Англия неплохая
страна. Прекрасные пастбища я там заметил, но овец почему-то не было. Но для
коз Англия не годится. Коза любит заросли колючек, кустарники любит, а овца
любит чистые пастбища. Не пойку, почему они овец не разводят.
меня. Лет двадцать тому назад сюда приезжал английский писатель по имени
Пристли. Ты слышал про такого?
интересно устроены, никогда про другого ничего хорошего не скажут. А вот я,
когда танцевал в ансамбле, всегда признавал, что Пата Патарая первый танцор,
хотя на самом деле я уже лучше него танцевал... Но дело не в том. Этому
Пристли тогда у нас прекрасную встречу устроили. Показали ему лучший
санатории, показали ему самого бодрого долгожителя, самый богатый колхоз и
меня, конечно, с ним познакомили. Я был тамадой за столом. И он сидел рядом
со мной, вернее, между нами сидела переводчица. И мы с ним разговорились. Я
ему тогда сказал, что был в Англии и видел там хорошие пастбища, но овец не
видел. И я ему подсказал, чтобы английские фермеры овец разводили.
Значит, выходит, передал. И еще он вот что сказал. Фермерам, говорит, я
передам про овец. Но у нас в парламенте и так слишком много овец сидит.
Значит, критикует свое правительство. Тогда я понял, почему его так хорошо у
нас встречают. А теперь я у тебя спрашиваю: ты, находясь в чужой стране,,
хотя бы про обком можешь сказать, что там козы сидят? При этом учти, что
козы умнее овец.