присутствовать на англиканской конференции о недопущении к причастию.
некий доктор Альмус Пиккербо, член Конгресса, будто бы авторитетное лицо в
Вашингтоне, Густав Сонделиус и какой-то Мартин Эроусмит, который не мог
(потому что был слишком велик или слишком мал) в полной мере достигнуть
сосредоточенного безразличия Готлиба.
которое может искоренить чуму. Готлиб получал красноречивые письма.
"Неужели вы можете, держа в руках спасительное средство, стоять в стороне
и равнодушно взирать, как умирают тысячи несчастных на Сент-Губерте, и -
что еще ужасней - неужели вы допустите, чтобы грозная чума укоренилась в
Западном полушарии? Пришла пора, милый человек, оставить ваши научные
мечтанья и приступить к действию!"
откровенно, что институту представляется случай стяжать мировую славу.
общества, или потому, что воображения Готлиба хватило все же на то, чтобы
нарисовать ему страдания негров на далеких сахарных плантациях, но только
он вызвал Мартина и сказал:
на Сент-Губерте, в Вест-Индии. Если б я мог положиться на вас, Мартин, что
вы введете фаг только половине больных, а другую половину оставите для
контроля, в условиях нормального ухода, но без фага, то вы получили бы
вполне проверенное представление о ценности фага - такое же проверенное,
какое мы имеем относительно передачи желтой лихорадки через комара, - и я
тогда мог бы вас послать на Сент-Губерт. Что вы на это скажете?
навсегда определит ценность фага сопоставлением привитых фагом пациентов и
непривитых и, может быть, навсегда положит конец чуме; он ожесточит свое
сердце и сохранит ясным взор.
трезвон и доставит нам газетную славу. Мне заявлено, что директор должен
заботиться и о таких вещах.
каникулы, работая официантом, не казалась ему чужой. Он не мог представить
себе, что в самом деле отправляется в страну пальм, и коричневых лиц, и
знойных рождественских сочельников. В то время как Сонделиус носился по
городу, заказывая полотняные костюмы и подыскивая новый пробковый шлем,
Мартин усердно приготовлял большой запас противочумного фага: сто литров
фага в крошечных запаянных ампулах! Он чувствовал себя самым обыкновенным
Мартином Эроусмитом, но съезды, но власти считались с ним.
план их работы. Ради этого заседания ректор Уилмингтонского университета
отказался от многообещающей встречи с миллионером, бывшим питомцем
Уилмингтона, Росс Мак-Герк отказался от гольфа, а один из трех профессоров
прилетел на самолете. Мартин явился на вызов прямо из лаборатории; молодой
еще человек в измятом мягком воротничке (в голове гудело -
эрленмейеровские колбы, инфузорная земля, стерильные фильтры) встретился
лицом к лицу с людьми Скучного Веселья и убедился, что его уже не укрывает
больше тень безвестности; в нем видят вождя и ждут от него не только
чудес, - он должен вперед показать, какой он важный и зрелый и как хорошо
умеет творить чудеса.
восседавших, точно в Верховном Суде, за столом на эстраде "Небесной
империи". Несколько поодаль сидел Готлиб и тоже старался казаться важным и
грозным. Но в зал вкатился Сонделиус, восторженный и шумный, и Мартин
сразу преодолел свою робость и даже не чувствовал никакого почтения к
своему бывшему учителю в деле общественного здравоохранения.
строгого карантина, использовать сыворотку Иерсина, профилактическую
вакцину Хавкина и сразу же всем жителям Сент-Губерта ввести найденный
Мартином фаг - всем до единого.
из несчастных страдальцев объект эксперимента, но контроль необходим,
необходимо оставить некоторое число больных без лечения фагом, и, будь он
проклят, будь он проклят пред лицом попечителей, если он испортит вконец
свой опыт применением множества разнообразных средств, так что потом
невозможно будет установить, обусловлено ли исцеление сывороткой Иерсина,
вакциной Хавкина или фагом - или же вовсе чем-нибудь еще.
но в конце концов не лучше ли, чтоб оно было спасено представителем
Мак-герковского института, а не Иерсином, или Хавкиным, или этим
иностранцем Сонделиусом?
сравнительно не тронутый чумой, то он постарается провести там опыт с
контролем - половине жителей введет фаг, половину оставит без фага. В
сильно пораженных районах он может ввести фаг всем поголовно, и если
эпидемия резко ослабеет, это послужит дополнительным доказательством.
Мартину возможность проводить свой опыт, а Сонделиусу полицейские
полномочия, - этого попечители не знали. Главный врач, некто Инчкеп Джонс,
ответил на их каблограмму: "Настоящей эпидемии нет, помощь не нужна". Но
Мак-Герк обещал нажать кое-какие пружины, которые заставят Сент-Губерт
оказать Мак-Герковской Комиссии (председатель - Мартин Эроусмит, Б.И. и
Д.М.) самый дружественный прием.
экспериментировать бессердечно, однако слушал с восторгом яростную логику
Мартина: ибо все, что звучало новизною и казалось отчасти верным, в этом
могучем вечном ребенке зажигало энтузиазм. Расхождение в научных взглядах
он не считал, как Альмус Пиккербо, личным оскорблением.
Мак-Герка, но попечители покорили его, заявив, что, хотя, конечно, им
будет приятнее, если он не станет валять дурака со всякими сыворотками,
они снабдят его всеми средствами против крыс - пусть истребляет их сколько
ему угодно.
крыс! Стоит мне только войти в пакгауз, и крысы говорят: "Пришел старый
черт, дядя Густав, - ничего не попишешь!" - ложатся лапками кверху и
умирают! И я страшно рад, что могу на вас опереться: я тут зарвался с
деньгами - накупил нефтяных акций, а они что-то падают, - мне же
понадобится чертова гибель синильной кислоты. Ох, уж эти мои крысы! Я вам
себя покажу! Ну, я побегу на телеграф, отменю лекцию на той неделе... Уф!
Чтобы я - да читал лекцию в женском колледже, когда я умею говорить на
крысином языке и знаю семь видов прекрасных смертоносных капканов!
Зените, когда переплывал поток. С утра до полуночи он был так занят
изготовлением фага и выслушиваньем непрошенных советов от всего
институтского персонала, что не успевал подумать об опасностях чумной
эпидемии. Но когда он ложился в кровать, когда снова перебирал в мозгу
свои планы, возможность несоблазнительной смерти рисовалась ему со всей
отчетливостью.
смерть, в край, где странные обычаи, странные деревья и лица (где говорят,
вероятно, на забавных языках, где нет кино и зубной пасты), она молча
унесла с собою это известие, чтобы на досуге рассмотреть его и обдумать, -
в точности так, как иногда она украдкой брала со стола сласти и
припрятывала, а потом задумчиво съедала ночью, в самые непредвиденные
часы, с довольным видом напроказившего ребенка. Мартин радовался, что она
не прибавляет к его мучениям своего беспокойства. Через три дня она
заговорила:
тогда я могу не бояться. На то у меня муж доктор! Приду сейчас и потрачу
уйму денег на легкие платья, хотя держу пари, что на Сент-Губерте не
жарче, чем в Дакоте в августе месяце.
иммунитет против чумы, - будь уверена, я, конечно, сделаю себе
основательную прививку, - но я ничего не знаю! И даже если фаг вполне
оправдает себя, всегда окажется несколько человек, которых он не защитит.
Тебе просто нельзя ехать. А теперь, родная, мне страшно хочется спать!..
отвороты его пиджака. Но в глазах ее не было смеха, ни в ее плачущем
голосе. То был вековечный плач солдатских жен:
быть, но, по правде сказать, я с радостью дала тебе поглотить меня
целиком. Я ленивая, невежественная, никчемная, только на то и гожусь, чтоб
ухаживать за тобой. Если ты уедешь и я не буду знать, все ли у тебя
благополучно, или если ты умрешь и не я, другой обмоет твое тело, которое
я так любила, - не любила разве, дорогой? - я сойду с ума. В самом деле,
как же ты не видишь?.. в самом деле, сойду с ума! Понимаешь... я это ты, и
я должна быть около тебя. Я буду тебе помогать! Буду готовить среды и все
такое. Разве ты не помнишь, как часто я тебе помогала. Конечно, у
Роллинс Джеймс
Громыко Ольга
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий