что женщины деловито резали мясо, продолжая сосредоточенно есть,
показалось ему до того обидным, что он едва сдержал слезы.
конференц-зал, Гитлер вздрогнул и вжал голову в плечи - ему показалось,
что там стоит Борман и молча глядит на его затылок, показывая всем своим
видом, что п о р а, время настало, более ждать нельзя, нации угоден его
уход, это вольет силы в сердца тех, кто будет продолжать борьбу за его
дело. Как страшна жизнь, как жестокосердны те, кто окружал его, почему они
не сделают что-нибудь, они могут, они обязаны смочь, это ведь так страшно
- переход в небытие, когда рвущая боль разорвет череп и его мозг, полный
великих мыслей, концентрат надежды арийцев, превратится в кровавое
месиво...
женщин, пусть они едят, ничего, я прощаю им их беспечность. Только бы
говорить, продолжать б ы т ь, только бы не страшная тишина, которая
настанет после выстрела. Я не смогу нажать на курок, я ни в чем не
виноват, виноваты те, которые были рядом, они могли бы подсказать мне, а
они трусливо молчали, думали только о себе, о своей выгоде, маленькие
мыши, кем я окружал себя, бог мой?!"
оглянувшись.
обвел взглядом секретарш, но никто не обратил на это внимания - пили вино
и вкусно ели, Ева - законная жена, она вправе обращаться к нему так, как
обратилась, отчего нет. - Я сейчас вернусь, я забыла отправить телеграмму
сестре, прости меня...
слова соболезнования! - сказал Гитлер.
тобою...
спасение, он ждал чуда от кого угодно, только б теплилась надежда, только
б прошла минута, вторая, час, сутки, а потом что-нибудь произойдет,
обязательно произойдет нечто такое, что принесет спасение...
Оберзальцберг сестре: "Пожалуйста, срочно уничтожь мои дневники!"
их роман с Гитлером только-только начинался. Она описывала тот февральский
день, когда он приехал к ней и сказал, что решил подарить ей дом. И какое
это было для нее счастье! Как она потом сходила с ума от ревности, когда
он ездил к Геббельсу, этому мерзкому своднику, и проводил там долгие часы
с певичкой Ондрой, с женою тяжеловеса Макса Шмелинга... Ева сильно любила
его тогда, потому что он был ее первым мужчиной... О, как это было ужасно,
когда она отправила ему письмо, решив принять снотворное, если он ей не
ответит! И как искренне переживала она, ожидая письма, чего только не
передумала она в те дни! Может быть, ее письмо попадет ему в тот момент,
когда он будет не в духе, может быть, вообще не надо было писать ему...
"Мой бог, помоги мне поговорить с ним, завтра будет слишком поздно..." -
шептала она тогда поминутно и приняла тридцать пять пилюль снотворного...
и вспоминала то звонкое ощущение горя, которое она испытала, когда доктор
кончил промывание... Ей было так хорошо, когда она уснула, такие чистые
мелодии слышались ей, а потом наступила тишина, спокойная, глухая
тишина...
пожал руку каждому, произнеся слова сдержанной благодарности, и снова
ищуще заглядывал в глаза, и снова прислушивался к шуму, доносившемуся из
других комнат: там был слышен смех, музыка, хлопанье пробок шампанского...
которую он принес с собою. Геббельса трясло мелкой дрожью. Лицо пожелтело,
виски поседели.
только чуть откинулась назад и беспомощно опустила руки.
потрепал Еву по щеке, достал пистолет и приставил дуло ко рту.
ложь! Я не хочу! Мне надо заставить себя проснуться, я просыпаюсь,
мамочка!.."
быстро ходить вокруг кресла, где лежала мертвая Ева, быстро и усмешливо
бормоча что-то под нос...
вокруг кресла, где лежала Ева. В правой руке его была зажата рукоять
пистолета.
приставив к затылку, выстрелил...
от рыданий, Борман успокаивал его...
кончине фюрера. Даже Дениц не будет знать об этом. Ясно?
конверт.
мирными предложениями красных. На Западе никому не известно о кончине
фюрера. Там никто не знает о составе нового кабинета. Мы сообщаем о
завещании Гитлера лишь одним русским. Этого нельзя не оценить. Мы идем к
ним с тем, о чем вы говорили еще в сорок четвертом году. Тогда вас не
послушали. Теперь вам и карты в руки. С богом, генерал, мы ждем мудрого
ответа красных.
ИСХОД
__________________________________________________________________________
Канонада была постоянной - бои шли где-то совсем рядом. Пора уходить.
посвященным - подтяжка. Левая щека стала чуть скошенной, будто после
контузии, подбородок зарос седой щетиной, волосы перекрашены в пего-седой
цвет, пострижены коротко, под "бобрик". В кармане поношенного, не по
росту, пиджака документы на имя Вернера Дрибса, члена Коммунистической
партии Германии, освобожденного из концентрационного лагеря "Ортс" Красной
Армией, - просьба ко всем союзным властям оказывать ему содействие. На
руке наколоты цифры - номер заключенного.
вспоминал тот день, когда Гиммлер вручал ему руны бригадефюрера. Он почти
слышал сейчас те овации, которые гремели в дубовом зале мюнхенского
гестапо, видел сияющие лица друзей и врагов - они стоя приветствовали его.
Он помнил, как потом, когда кончился официальный церемониал, Гиммлер
пригласил новых генералов СС в банкетный зал и поднял за них бокал с
шампанским, а Мюллер мечтал, чтобы весь этот цирк поскорее кончился и
можно было бы уехать к Лотте. Девушка любила его - он верил, любила
по-настоящему, и он ее обожал. Однако в зале начались спичи, каждый хотел
покрасоваться перед рейхсфюрером: тот любил слушать, как говорят
подчиненные, поэтому Мюллер только в десять остановил свою машину возле
маленького особнячка, где жила подруга. Света в окнах не было. "Уснула,
моя хорошая", - подумал он с нежностью, отпирая дверь своим ключом, но в
комнатах было пусто...
о с в е щ а л а тех, кого готовили к большому повышению, и г р а л а
любовь. Боже, как играла, пусть бы продолжала, он бы и это ей простил, но
ему объяснили, что рейхсфюрер никогда не разрешит ему развода, это
повлияет на карьеру, а Мюллер уже тогда знал, что рейхсфюрер имеет ребенка
от любовницы и содержит ее в замке под Мюнхеном, покупает ей самые дорогие
автомобили, а его лишил единственной в жизни радости. Разве такое
забудешь?!
конспиративной квартиры, где был Штирлиц:
Шилова Юлия
Верещагин Олег
Ильин Андрей
Березин Федор
Андреев Николай
Кервуд Оливер Дж.