на долю секунды завис над пропастью перед неминуемым падением в нее. И...
ничего не случилось. Продолжая стоять с немыслимым наклоном, Миран
оживленно помахал руками - видимо привлекая к себе внимание Сибура. Между
напарниками наверняка произошел соответствующий этому событию мыслеобмен,
потому что Миран опустил руки и... шагнул дальше. Свободно передвигаясь по
вертикальным стенам атрия, ослепительно блистая, он обежал квадратный
провал изнутри - точно очертил периметр факелом золотого пламени - и вышел
обратно. Приглашающий жест Сибуру. "И тот, конечно, сейчас согласится, -
подумал Кир-Кор. - Мальчишки. Ради беготни по вертикальным стенам жертвуют
временем. Неужели только с возрастом научаешься экономить?.."
узнать пешим способом удалось лишь то, что вектор силы тяжести здесь везде
направлен перпендикулярно к любой плоскости. Мы вернулись в свои челноки и
продолжили знакомство с эколатом более скоростными способами. Решили на
первых порах осмотреть с высоты все шесть граней параллелепипеда - каждому
по три. А потом - уже в совместном полете - проникнуть в эколат через один
из больших атриев на максимальную глубину. Дальше - действовать по
обстоятельствам... Увы, поверхностный осмотр граней ничего нового не дал.
Стройные ряды квадратных дыр на золотых плоскостях... Мы снова встретились
над освещенной Пянжем "палубой" эколата, выбрали большой атрий - ближе к
геометрическому центру параллелепипеда, - и сут Мирана первым устремился
туда, словно в широко распахнутые золотые ворота; по жребию мне выпало
быть ведомым. Атрий вел нас в глубины прямоугольного левиафана - от
"палубы" к "днищу". Мы специально выбрали курсовой ориентир: от Пянжа к
Планару..."
зеленовато-белого света, сквозь сверкающую анфиладу златоцветных залов.
Между "залами" мелькали темные промежутки - переходы в атрии
перпендикулярных рядов. Впрочем, квадратные стены, полы, потолки каждого
"зала" тоже "проваливались" переходами в иные атрии - меньшие, правда, по
ширине. Словно темные окна в золотом колодце...
с поправкой по курсу: разведчики вылетели наружу вовсе не через "днище" и
не курсовым направлением от Пянжа к Планару, а через торцевую грань и
направлением, перпендикулярным к задуманному. "Этакий "ход конем"
артефакта Ампары, - подумалось Кир-Кору. - Ответный "ход" на усилия
молодых дальнодеев? Или просто работа заложенного в эколат механизма
ревергенной топологии?"
сворачивали и тем не менее вылетели из эколата совсем не там, где это
должно было произойти по законам Евклидовой геометрии. То есть вылетели
почему-то не через "днище", а левым траверзом - через торцевую грань. Это
странное обстоятельство заставило нас предположить, что мы имеем дело с
устройством для топологических маневров..."
что возможности этого замечательного устройства не ограничены
"поворотными" функциями. Практически мы оказались в положении Аладдина,
завладевшего волшебной лампой слишком большого размера, и не знали, где и
как ее потереть. После короткого совещания мы условились о встрече над
"палубой", разделились и нырнули в выбранные наугад большие атрии -
проверить их действие на непарные пролеты челноков..."
все равно не сможет определить момент топологического маневра, но
интересно было глядеть в глубину изрешеченного темными "окнами"
гигантского золотого "колодца", когда не мешал свет летящего впереди
челнока. В глубине перспективного сужения анфилады златоцветных "залов"
слабо опалесцировало бесконечно убегающее вдаль бледное облачко. Словно
атрий был слегка задымлен и в перспективе дымка сгущалась... Дымка исчезла
лишь перед выходом из эколата.
боковой стороне - где-то в районе аппендикса Великого Параллелепипеда...
Встретившись с Мираном над "палубой", я с интересом узнал, что мой
напарник, тоже воображая, будто пронизывает толщу эколата вдоль,
оказался... в исходной точке! Словно никуда не летал. Эффект Зердема. Или,
как называл это отец, "эффект зеркального реверса", - хотя он, конечно,
имел в виду "валетный реверс", поскольку зеркальный все же меняет в
отражениях "лево" на "право". У отца глубокая неприязнь к картежным
забавам, что, однако, в делах нашей профессии не мешает ему пользоваться
репутацией Козырного Короля - таким прозвищем дальнодеи наделили его за
умение интуитивно определять степень исследовательской перспективности
встреченных шизантер. Я знаю, он сейчас непременно сказал бы: "Сын, это
можно было бы и опустить"..."
но в счастливые часы упоительной разведки топологических фокусов эколата я
не раз вспоминал об отце. Мой отец - человек поэтических ощущений, и,
наверное, есть некая закономерность в том, что именно он подарил нам с
Мираном самое занятное на свете - космическую загадку. И не только нам.
Загадка такого масштаба, вероятнее всего, потребует внимания со стороны
большинства практикующих дальнодеев. Разумеется, если позволит
первооткрыватель Планара... Но как бы там ни было, уже ясно, что
исследовать квинтиллионы различных комбинаций многократных переходов между
атриями всех рядов и ярусов трем разведчикам не по силам..."
припомнил Кир-Кор. Его озадачил сыновний пиктургический дивертисмент.
непонятные результаты: на выходе из одних атриев разведчика встречал
непроглядный мрак, то есть - полная темнота, на выходе из других -
слепящая белизна (лишь золотистые плоскости эколата служили там надежным
ориентиром). Но пролеты сквозь малые атрии, расположенные у края граней -
почти по периметру, - сопровождались изменением цветности: если сут шел
курсом от "палубы" к "днищу", пространство на выходе было ярко-красным,
наоборот - голубым, как цветок незабудки. Сибур выбрал "красный" атрий,
опустился туда малой скоростью и после первого же "зала" свернул налево, в
ствол перпендикулярного атрия; на выходе цвет окружающего пространства
оказался тошнотворно-желтым, как цвет неба над пустыней в разгар песчаной
бури. Свернул направо - блекло-розовое сияние. Поворот из "белого" атрия в
перпендикулярный дал на выходе яркий, насыщенный, очень приятный для глаз
фиолетовый цвет, из "черного" - спокойно-глубокий лиловый...
пространственного изумрудно-зеленого цвета, тут уж вам придется поверить
мне на слово: праздник для глаз, радостное изумление, восторг... Узлы
трехкратного "зеленого" пересечения атриев и четырехкратного "синего" -
кстати сказать, тоже неизъяснимо прекрасного - помогли мне понять... нет,
еще не понять, скажем, только предощутить, что атрийная палитра - это пока
немыслимое в технике нашей цивилизации корректирующее устройство,
основанное на эмоционально-цветовом упорядочивании каких-то могучих
управляющих сил. Видимо, это другой уровень искусственного интеллекта, нам
неизвестный. Иначе зачем тогда создавалась такая исполинская система
атриев с узлами переходов от большого к малому и наоборот..."
кажется, пошла ему на пользу. Во всяком случае, пробудила в нем
обстоятельность. Если он слегка и перегнул насчет эмоционально-цветовой
организации системы управления, то абсолютно прав в одном: создавать такой
колоссальный фрактал имело бы смысл только для управления процессами
планетарных масштабов и планетарной значимости. К примеру - процессами
топологических преобразований Планара. С помощью этакой грандиозной
штуковины, надо полагать, нетрудно устраивать всякие космогонические
фокусы буквально на уровне магии. Белой, черной и золотой".
Сибура. - Во время очередной встречи над "палубой" он подогнал свою
"Эспуар" вплотную к моей "Марине"... простите, это названия наших сутов...
и стал меня уверять, что при тройном переходе в одном из узлов больших
атриев сделал открытие, которое нужно немедленно обмозговать. Бросай,
дескать, все свои дела, будем менять программу разведки. Ну... Миран есть
Миран. Впрочем, и вы его неплохо знаете - взрывная, вулканическая натура.
Командовать не любит, как напарник в тревере довольно тактичен, дружбой
дорожит, но уж если что-нибудь втемяшится ему в голову - не жалеет
энергии, убеждая в своей правоте. А убедить меня в тот раз было легче
легкого. Правила исследовательских игр с эколатом еще не сложились, глаза
у нас разбегались, и мы вели себя здесь словно дети, которым трудно
решить, с какой стороны пробовать подаренный им большой, замысловатый,
соблазнительный торт. Я сразу дал согласие оставить мои дела ради новой
программы разведки. Тем более что планетарной программы исследований у
меня, по сути, и не было, если, конечно, не считать за таковую
инстинктивное стремление продвигаться ощупью от простого к сложному, от
малого к большому. И уж коль скоро Миран стал пробовать торт с середины,
мне осталось тоже взять с места в карьер и открыть рот пошире. Между нами
состоялся довольно странный ментареактивный диалог:
изменений в пространстве?"
своем. Не могу понять, о чем ты..."
Нортон Андрэ
Суворов Виктор
Мурич Виктор
Флинт Эрик
Сапковский Анджей
Перумов Ник