меч, продолжая думать о змеях, и наконец услышал, как она, хотя, скорее
всего, это вообще не было похоже на звук голоса, заговорила:
желаниям. А теперь, уходи, возвращайся, уже слишком поздно... ах, Боже
мой, тебе следовало бы оставаться с моим отцом...
тот же самый момент напряжение, исходящее от нее, постоянно повторяло: да.
И от этого ему еще сильнее хотелось увидеть ее, так что он был готов
спуститься вниз, к самому краю...
месте. Он вдруг почувствовал холод и слабую дрожь во всем теле, а руки и
ноги отказывались слушаться его. - Прямо оттуда, Вешка. Иначе как я поверю
тебе.
он даже не представлял, что он должен был увидеть, если вообще можно было
еще хоть что-то увидеть, кроме как нечто, похожее на то, что однажды было
рядом с Ууламетсом: кости да речную траву...
другой. - Ты направляешься к Черневогу. Туда же иду и я. Но если ты так
быстро многое забываешь, тебе не много удастся добиться. Ни твоему отцу,
ни Саше. Зато у меня есть вот это... - Он дотронулся до своего меча.
Сейчас я спущусь вниз. Тебя устраивает это?
возникала.
Петр, если не смогу чего-нибудь добиться! Не приближайся ко мне!
к берегу. Он по-прежнему держался рукой за ветку, чтобы сохранить
равновесие, когда вглядывался вниз, в окаймленную камышом воду.
что кружился в устремленном вверх, похожем на водоворот, вихре, состоящем
из множества прозрачных нитей, которые сплетались между собой в очертания
Ивешки, которая, будто желая остановить его, поднимала вверх прозрачные
нити рук, тянущиеся в его сторону и тающие в прозрачном воздухе. Ему
казалось, что все его существо, часть за частью, точно так же устремляется
к ней, и больше всего на свете ему хотелось приблизиться к ней хотя бы еще
на один шаг.
и меч, Вешка, каждый из которых достаточно тяжело поддается волшебству.
Разве не так?
кроме как только быть поближе к ней, и ничего не желал, кроме нее. Но он
упорно продолжал держаться руками за свисающую между ними ветку, будто это
был последний барьер, на который он мог положиться, и сказал, когда
прозрачные потоки, срывающиеся с ее рук, стали касаться его, и от этого
прикосновенья слабые толчки распространялись вдоль его рук и спины:
пока ты сможешь остановиться...
легкие сотрясения пронизывали все его тело от головы до ног, вызывая
волнение сердца, которое билось все чаще и чаще, пока эти внешние толчки
не перегнали его ритм, и оно замедлилось, перетрудившись. Прикосновение
невидимых дрожащих потоков наполнило его своим напряжением, заставляя
пережить самое сильное ощущение, какое ему хоть когда-нибудь приходилось
испытывать, и которое, если бы вдруг прервалось в этот момент, казалось,
уже никогда бы не вернулось назад...
словно при зимнем освещении, который становился все более и более зеленым,
словно перед взором Петра раскинулся прозрачный, но с зеленоватым оттенком
занавес.
лился теперь сквозь него, не вызывая ни боли, ни каких-то других
ощущений...
окружать их беспорядочным хороводом, сопровождаемым злобным шепотом,
предупреждающим об опасности.
уже слишком поздно, вам не найти его...
корней и низко свисающих веток. Он удержал равновесие, когда кувшин едва
не свалился с его плеча. Он вовремя ухватил его, прижимая к стволу, в тот
самый момент, когда уже ухватился рукой за рукав Ууламетса. - Учитель
Ууламетс, сделайте что-нибудь!
куда-то в сторону, когда он взглянул на ручей и повернул голову обратно. -
Водяной, - сказал он. - Вот проклятое созданье.
назойливый голос прошептал:
отбросив все лишнее, спасения Петру, но даже и сейчас у него не обошлось
без сомнений: а разве быть мертвым не означает спастись?
стоял, теряя уверенность в Ууламетсе, в себе и в надежде на то, что можно
рассчитывать на чью-то помощь.
лишь, что все кончилось, рухнули все надежды, и Петра ему не спасти...
своим сердцем, в котором все еще теплилась надежда.
глаз, пара глаз, принадлежавших пушистому черному шару.
мысль.
чтобы Малыш помог Петру, и опять не был уверен в том, что он сможет
сделать это против воли Ивешки.
как был уверен Саша, чтобы выжила его дочь.
ощущение, которое воспринял Петр: он лежал в кустах, возможно свалился
туда, но очень смутно помнил об этом. Он припомнил Ивешку и тут же решил,
что все его самые безумные надежды подтвердились: она забрала у него
вполне достаточно сил, прежде чем остановилась, оставив его отдыхать.
Слава Богу, что он, теряя сознание, не свалился при этом в воду.
чем-то темном, вызвавшим в нем тревогу, слишком темном, чтобы это могло
быть Ивешкой...
повнимательней взглянул на него.
двигаться, явно приближая его к смотревшим на него глазам.
беспокойная и красивая.
удерживал его. - Вьюн? Это ты?
дерево нагнулось пониже, почти сравнявшись с ним. Он видел перед собой
только странное существо, покрытое чешуей из мха и шелушащейся коры,
отчего чувствовал себя далеко не уверенно.
его вины!
чтобы закричать, как только ветки сомкнулись над ним, перевязывая ему руки
и ноги: - Вьюн наш друг! Он разрешил нам находиться здесь!
созданье. - Он протянул суковатую руку и ухватил ею Петра. Ивешка
закричала. Петр вздрогнул от боли и попытался высвободиться, но все новые
и новые сучки вцеплялись в него, пока это ужасное покрытое мхом страшилище
крутило и вертело ему руки, уставившись на него одним затянутым паутиной
Маркеев Олег
Шилова Юлия
Каменистый Артем
Флинт Эрик
Посняков Андрей
Конан-Дойль Артур