затруднительней станет ситуация, поскольку - как мы уже показали - не
всегда можно будет эксплуатировать все, что мы приобретаем. Эти embarras
de richesse 1, эту лавину информации, обрушенную на человека алчностью его
познания, необходимо обуздать. Мы должны научиться регулировать даже
прогресс науки, иначе случайность очередных этапов развития будет
возрастать. Выигрыш - то есть внезапно открывающиеся просторы для новых
блистательных действий - будет охватывать нас своей беспредельностью, не
позволяя увидеть иные возможности, кто знает - не более ли ценные в
отдаленной перспективе.
маневрирования в своем развитии, чтобы она могла определять свои пути.
Сегодня у мира другие заботы: он разделен, он не удовлетворяет
потребностей миллионов. Но что, если эти потребности будут наконец
удовлетворены? Если начнется автоматическое производство благ?
Говорить о будущем, тем более далеком будущем, - это значит говорить о
видоизменениях науки. То, о чем мы будем рассуждать, возможно, не
осуществится никогда. Безусловно, надежным является лишь то, что
происходит, а не то, что возможно вообразить. Не знаю, мыслили ли Демокрит
или Фалес более дерзко, чем современный человек. Может быть, и нет - ведь
они не видели того лабиринта фактов, тех запутанных джунглей гипотез,
сквозь которые дано было пройти нам за эти несколько десятков столетий,
так что вся история науки, собственно говоря, представляет собой суровую
страну, где следы поражений гораздо многочисленней, чем памятники побед,
где разбросаны остовы покинутых систем, где полным-полно теорий,
устаревших, как примитивные орудия из кремня, вдребезги разбитых истин,
которые пользовались некогда всеобщим признанием. Сейчас мы понимаем, что
ожесточенные споры, веками длившиеся в науке, были тщетными лишь с виду;
их тщета - в том, что спорили о понятиях, о словах, которых само течение
времени лишило смысла. Так обстояло дело с наследием Аристотеля целые
столетия после его смерти; так было с борьбой эпигенетиков и преформистов
в биологии. Но я говорю - "тщетными с виду", потому что с равным успехом
можно сказать, что были бессмысленны или излишни все те вымершие
организмы, те окаменелости животного мира, которые предшествовали
появлению человека. Утверждение, будто они подготовили его приход, не
кажется мне находкой, потому что в нем выразился бы слишком уж
эгоистический антропоцентризм. Может быть, достаточно сказать, что эти
вымершие существа, так же как и старые теории, составляли цепь этапов, не
всегда необходимых, не всегда неизбежных, оплаченных иногда слишком
дорогой ценой, иногда уводивших на ложный путь и, однако, всей своей
массой проложивших дорогу, которая поднимается все выше и выше. Речь,
впрочем, идет не о том, чтобы признать их индивидуальную ценность.
а создателей ошибочных теорий - глупцами. Сейчас, когда я пишу эти строки,
на моем столе лежит номер научного журнала с сообщением об эксперименте,
результаты которого противоречат одной из основных физических истин -
эйнштейновскому постулату постоянства скорости света. Быть может, этот
закон еще устоит. Важно нечто иное: то, что для науки нет нерушимых истин
или авторитетов. Ее заблуждения и ошибки не смешны, потому что они
возникают в результате осознанного риска. Сознание этого дает право
высказывать гипотезы, так как даже если они вскоре рухнут, это будет
поражением на правильном пути. Ибо человек еще на заре своих дней всегда
выбирал правильный путь, даже когда он этого не осознавал.
1
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
СОТВОРЕНИЕ МИРОВ
(b) ВЫРАЩИВАНИЕ ИНФОРМАЦИИ
автоматики". "Теория", формируемая в машине, - это информационная
структура, которая эффективно кодирует ограниченный массив информации,
относящийся к определенному классу явлений в окружающей среде. Эта
информационная структура может успешно применяться для надежных
предсказаний, относящихся к данному классу. Машинная теория для класса
явлений формулирует на языке машины некое инвариантное свойство, общее для
всех элементов этого класса". 1 Машина получает информацию из среды и
создает некоторые "конструкты" или гипотезы, которые в ходе этой
"эволюции", этого "процесса познания" конкурируют друг с другом вплоть до
или "взаимоуничтожения", или стабилизации.
инвариантов, которое определяет последующие процессы создания гипотез;
проблема емкости машинной памяти и скорости доступа к содержащейся там
информации, а также регуляционное управление ростом "ассоциативных
деревьев", каковыми являются лавинно разрастающиеся альтернативные рабочие
варианты. При этом даже небольшое увеличение числа учитываемых переменных
(допустим, речь идет о маятнике; вопрос формулируется так: сколько
переменных нужно учесть, чтобы предсказать его будущие состояния?)
приводит к краху всей этой программы. При пяти переменных большая цифровая
машина способна пересмотреть все их возможные значения в течение двух
часов со скоростью миллион операций в секунду. При шести переменных тот же
процесс требует 30000 таких машин, работающих в течение нескольких
десятков лет с максимальной скоростью. Из этого следует, что если
переменные являются случайными (по крайней мере для нас, то есть пока мы
не улавливаем ни малейшей связи между переменными), то никакая система
вообще, ни искусственная, ни естественная, не сможет оперировать с числом
переменных, превышающим несколько десятков, даже если бы она по размеру
равнялась метагалактике.
социогенез (причем нужно было бы сопоставить серию переменных каждому
человеку, жившему когда-либо со времен австралопитека), то такая задача
была бы невыполнимой и в данное время и вообще. К счастью, этого не нужно.
А если бы Природе пришлось подвергать регулированию импульс-спин и угловой
момент каждого электрона в отдельности, то она никогда не создала бы живых
систем. Ведь она не делает этого и на атомном уровне (нет организмов,
которые состояли бы всего из двух миллионов атомов), поскольку не в силах
регулировать квантовые флуктуации и броуновское движение. На этом уровне
число независимых переменных оказывается слишком большим. Клеточное
строение организмов, следовательно, не столько результат того, что
первичные живые системы были одноклеточными, сколько следствие
необходимости, корни которой уходят гораздо глубже в фундаментальные
свойства материи. Иерархичность строения системы - это предоставление
относительной автономности различным ее уровням, подчиненным главному
регулятору, но вместе с тем это и в_ы_н_у_ж_д_е_н_н_ы_й отказ от контроля
над всеми изменениями, происходящими в системе. Иерархичным должно бы быть
и строение постулируемых нами будущих плодов Имитологического древа. Этот
вопрос мы вскоре рассмотрим. Сейчас нас будет интересовать сфера
имитологической деятельности.
систему переменных, признанных существенными, окупается лишь до
определенной степени сложности. Очень важно знать границы применимости
модели, то есть в каких пределах модель может воспроизводить ход реального
явления. Отбор существенных переменных не является отказом от точности;
наоборот, спасая нас от потопа несущественной информации, этот отбор
позволяет быстрее обнаружить целый класс явлений, подобных данному, то
есть создать теорию. Что является моделью, а что "оригинальным" явлением -
это зависит от конкретных обстоятельств. Если нейтроны в цепной реакции
размножаются в том же темпе, что и бактерии в питательной среде, то - с
точки зрения параметров экспоненциального роста - одно из этих явлений
может быть моделью другого. Если, например, удобнее исследовать бактерии,
мы будем считать моделью бактериальную культуру. Если же, однако, модель
начинает чрезмерно усложняться, то мы либо ищем модели иного типа, либо
обращаемся к "эквивалентной" модели (человека "моделируем другим
человеком, входя "через боковую дверь" в процесс эмбриогенеза, как об этом
говорилось выше).
требуемая модель. Наглядность модели не имеет никакого значения. Важно
лишь, чтобы перед ней можно было "ставить вопросы" и получать на них
ответы. Следует обратить внимание на различный подход к модели со стороны
ученого и со стороны технолога. Технолог, получив возможность "синтеза
живого организма" - если такова была его цель, - удовлетворится "конечным
продуктом". Ученый - по крайней мере ученый в классическом понимании -
стремится детально изучить "теорию синтеза организмов". Ученый жаждет
алгоритма, технолог же скорее походит на садовника, который, сажая дерево
и срывая яблоки, не заботится о том, "как яблоня это сделала". Ученый
считает такой узкоутилитарный, прагматический подход прегрешением против
Канонов полного познания. Нам кажется, что в будущем обе эти позиции
изменятся.
переменных - переменных, признанных для данного явления несущественными.
Однако чем больше переменных учитывается в модели, тем в большей степени
она превращается из "теоретического" воспроизведения в копию явления.
Русанов Владислав
Херберт Фрэнк
Каргалов Вадим
Шилова Юлия
Никитин Юрий
Корнев Павел