б я знал, что мое писание приведет Тома к такому ужасному
концу, уж его-то я бы точно вычеркнул.
въехала в распахнувшиеся перед нами Спасские ворота Кремля.
сам побежал докладывать. Я огляделся Я узнал эту комнату.
Еще недавно она была приемной Берия Ильича. Но теперь она
выглядела несколько иначе. На окнах висели тяжелые занавеси
с двуглавыми орлами, разглядывая которые я не сразу заметил,
что царская секретарша прекратила печатать на машинке и
смотрит на меня с большим любопытством. Наконец, я ее тоже
заметил. Она была в черном строгом платье и в белой
косынке, из-под которой выбивалась маленькая челочка.
тебя не узнал. Ты так изменилась и похорошела. Тебе так к
лицу это платье и эта косынка. И челочка.
руки и сказала:
- И это к лучшему. Потому что ты от нас скоро уедешь, а мне
оставаться здесь.
могу взять с собой, потому что...
хочу с тобой ехать куда-то?
мной?
понимаешь? Если я уеду, ты больше никогда меня не увидишь.
Никогда-никогда.
же нам все равно пришлось бы проститься.
перспектива проститься со мной навсегда не затронула в ней
никаких струн души Это меня ужасно шокировало, обидело и
возмутило. Моя мужская гордость была уязвлена.
забыла? Ведь мы с тобой даже спали вместе.
очень цинично. - Я же не могу одновременно уехать со всеми,
с кем я спала.
кулаки, затопал ногами, закричал на нее.
стыдно! Неужели тебе чужды такие понятия, как любовь,
женская верность и женская гордость? Неужели ты думаешь,
что на свете нет ничего святого? А я-то, дурак, я о тебе
думал, я страдал, я вспоминал, как предо мной явилась ты.
Как мимолетное виденье, как гений чистой красоты.
пушкинские слова, вовсе не думая, что я их украл. Мне
казалось, что они только что родились в моем уме или Сердце.
И я сам искренне верил тому, что я говорил.
что она ужасно разволновалась, затрепетала и вдруг с
рыданиями кинулась мне на грудь.
любимый, Клашенька... Прости меня, я не знала, что ты меня
так любишь... Но если так... Ты ведь меня правда очень
любишь? Очень, очень?
уверенность.
поцелуями. - Я готова за тобой ехать, идти пешком, куда
хочешь, в прошлое, в будущее, в тартарары.
желал услышать от нее что- то подобное. А как услышал,
сразу же скис.
говорил ей какие-то слова и думал: "Боже мой! Что же я
такое наделал, зачем я ее уговаривал и куда я ее возьму?"
было бы такое счастье, но...
меня там есть жена...
тебя есть жена. Но я уверена, она хорошая, она все поймет,
и мы с ней подружимся.
развеселило и я даже не то чтобы засмеялся, но хмыкнул. И
сказал, что жена у меня, конечно, хорошая, и даже очень, но
насчет того, что она поймет, в этом я как-то слегка
сомневаюсь.
живет еще в прошлом, в старом капитализме, и у нее такие
предрассудки, пережитки такие, что ее муж должен
принадлежать только ей, и никому больше.
отсталая, мы не будем ее травмировать. Мы будем встречаться
только время от времени. А если и это невозможно, я буду
счастлива иногда видеть тебя хотя б издалека.
Сначала они хотят видеть хотя бы издалека, хотя бы в
подзорную трубу, но потом осознают, что этого мало, и
начинают требовать чего-то еще.
уехать только со мной. Он строгий, но справедливый. Он все
поймет. Ты только скажи.
который, приоткрыв дверь, манил меня пальцем.
царь Серафим и включил таймер ручных часов "Сейко".
жезлом, зажатым между колен. На голове у царя была шапка
Мономаха, должно быть изъятая из Оружейной палаты. Было
жарко, из-под шапки струился пот, и царь время от времени
утирался парчовым своим рукавом.
глубоко поклонился.
приложился к его левому сапогу.
много чепухи. И в отношении меня допустил много похабства.
Но, голос его чувствительно потеплел, я узнал, что ты много
претерпел и отказался меня вычеркивать, несмотря на все, чем
тебя стращали заглотчики. Молодец!
Но должен признаться, что моей заслуги тут нет. Вас разве
вычеркнешь! Вас, Ваше Величество, и топором-то не вырубишь.
Это заглотчики думают, что, кого хочешь, можно в историю
вписывать, а кого хочешь - выписывать. А я-то знаю, что это
никак невозможно.
куриный, но это ты все ж таки сообразил. И за это я тебя,
пожалуй, отпущу восвояси. Я, правда, запретил полеты всяких
железных птиц, но люфтганзовскую леталку задержал для тебя
специально. И это будет последний полет над нашей империей.
Но отпущу я тебя только при одном... Вернее, при двух
непременных условиях.
год, так сразу опиши подробно все, что ты здесь видел, и
пошли мне экспрессом в Отрадное.
Лукин Евгений
Флинт Эрик
Шилова Юлия
Андреев Николай
Суворов Виктор
Шилова Юлия