неспокойно. Да пойди разбери, где тут правда, где ложь!
моряки, дай бог им здоровья, и сами при себе ничего удержать не могут.
незнакомец.
корабль и опять при деньгах. Корабль самое хорошее место для моряка, и чем
скорее он туда попадет, тем лучше. В плавании ему самое житье.
огня. - Со мной однажды тоже вот так разделались и бросили, думали, что
мертвый,
рукой подбородок, а левую опуская в карман куртки. - По-моему, где-то здесь,
поблизости. В какой-нибудь миле отсюда.
одурманить. Понимаете?
она все поняла и негодует.
с матросом!
потом добавил вполголоса: - Тем более что ваш отец, по-видимому, их не
разделяет. Да, мне тогда нелегко пришлось. Я всего лишился и еле отстоял
свою жизнь - так ослаб.
незнакомец, - но я тут ни при чем.
подбородок, устремил взгляд на огонь. Плезент Райдергуд уставилась на него
своим, унаследованным от отца, косым взглядом, чувствуя, что поведение этого
человека, державшегося так таинственно, строго и спокойно, все больше и
больше начинает тревожить ее.
они поплатились, и не хочу этого скрывать. Такие злодеяния только кладут
тень на наше дело. Я, как и сами моряки, против всяких покушений на них.
Меня еще покойная матушка наставляла: с моряками, говорила она, надо вести
дело по-честному и чтобы никаких грабежей, никаких побоев. - Что касается
честного ведения дел, то мисс Плезент охотно брала бы и брала, когда
предоставлялась возможность, - по тридцать шиллингов в неделю за комнату со
столом, которые не стоили и пяти шиллингов, и совершала операции в ссудной
лавке на столь же справедливых основах. И все же совесть у мисс Райдергуд
была такая чувствительная и сердце такое нежное, что стоило кому-нибудь
нарушить ее принципы, как она становилась поборницей прав матросского
племени и ополчалась тогда даже против отца, которому редко осмеливалась
перечить.
попугай!", и отцовский головной убор, который его рука запустила ей прямо в
лицо. Привыкшая к тому, что он только таким способом и выражает свое
понимание родительского долга, Плезент утерлась волосами (как водится,
рассыпавшимися у нее по плечам) и опять закрутила их в пучок на затылке.
Таков был второй обычай, которого придерживались обитательницы гавани в пылу
словесных или кулачных поединков.
шапку с полу, подскочил к дочери боком, норовя толкнуть ее локтем и головой,
потому что разговоры на такую деликатную тему, как ограбление моряков,
приводили его в бешенство, а сегодня к тому же он был не в духе. - Чего
расстрекоталась! Сложила ручки и готова стрекотать, как попугай, хоть до
утра. Делать тебе больше нечего!
Какая в этом беда?
головы до ног. - А вы разве не знаете, что она моя дочь?
знаете? И не только ей не позволю, а и никому другому. Да вы, собственно,
кто такой? Да вам, собственно, что здесь надо?
послушаю. Только не болтайте, как попугай.
незнакомец.
выпивки! (Нелепость вопроса возмутила его.)
хватит.
Райдергуд не отказать в любезности принести бутылку хереса. - Не
раскупоренную, - добавил он, выразительно поглядев на ее отца.
тот, кривя губы в хмурой улыбке. - Видел я вас раньше или нет?.. Н-нет, не
видел. Незнакомец ответил:
тех пор, пока Плезент не вернулась.
ту, что без ножки. Человеку, который добывает хлеб в поте лица своего, и
такая сойдет. - Эти слова, казалось бы, свидетельствовали о скромности и
самопожертвовании, но, как не замедлило выясниться, ставить безногую рюмку с
вином на стол было нельзя, ее приходилось опоражнивать сразу после
наполнения, вследствие чего мистер Райдергуд ухитрялся пить втрое больше
гостя.
незнакомец занял место напротив, а Плезент устроилась на табуретке между ним
и камином. Фон этой мизансцены - шейные платки, шляпы, куртки, рубашки и
прочее тому подобное старье "из закладов" - чем-то смутно напоминал
подслушивающих людей, особенно в том углу, где висела блестящая клеенчатая
куртка и шляпа, - ни дать ни взять какой-нибудь неуклюжий матрос, который
так заинтересовался беседой за столом, что замер на месте спиной к обществу,
успев только просунуть руки в рукава и поднять плечи до самых ушей.
обследовал пробку. Удостоверившись в ее целости, он медленно вынул из
внутреннего кармана куртки заржавленный складной нож, открыл в нем штопор и
откупорил бутылку. Потом опять обследовал пробку, вывинтил из нее штопор,
положил то и другое на стол и протер горлышко изнутри уголком платка,
завязанного у него узлом на шее, - все это обстоятельно, не спеша.
манипуляциями, Райдергуд сначала сидел спокойно, вытянув руку с зажатой в
ней наготове безногой рюмкой. Но вот мало-помалу рука его стала тянуться
назад, рюмка опускалась все ниже и ниже, и, наконец, он поставил ее на стол,
донышком вверх. Также постепенно вниманием его завладел складной нож. И
когда незнакомец поднял бутылку, готовясь наполнить рюмки, Райдергуд встал,
нагнулся над столом, чтобы разглядеть нож как следует, и потом перевел
взгляд на своего гостя.
краев. Райдергуд выпил все до капли и снова начал:
дочь. Будьте здоровы, мисс Райдергуд.
ответил незнакомец, - было страшно.
Райдергуд, выпив ее, перевел изумленный взгляд с дочери на гостя.
было он, сжимая в кулаке пустую рюмку, как вдруг куртка гостя приковала к
себе его взгляд. Он навалился на стол, стараясь разглядеть ее поближе,
дотронулся до рукава, отвернул обшлаг, посмотрел подкладку (незнакомец
терпел все это с полным хладнокровием) и воскликнул: - Сдается мне, что
куртка тоже Джорджа Рэдфута!
больше вам не придется его видеть на этом свете.
Райдергуд, но тем не менее позволил налить себе вина.
Земляной Андрей
Максимов Альберт
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Роллинс Джеймс
Лондон Джек