которая давала бы возможность жить и немного помогать родным, - и
постараться забыть Клайда. Но, к ее отчаянию и ужасу, вышло иначе. Однажды
утром, когда она пришла на фабрику, ее лицо выражало сомнения и страхи еще
более тяжкие и мучительные, чем те, что одолевали ее до сих пор. Вдобавок
к горьким мыслям о том, что Клайд к ней охладел, ее вдруг потрясло
страшное подозрение: даже уехать теперь не удастся! Оба они были слишком
нерешительны и сентиментальны, и она не могла побороть своей любви к нему,
- и вот теперь, когда это было наименее желательно для них обоих, она
забеременела.
радовалась, убеждаясь, что все благополучно. Но теперь прошло уже сорок
восемь часов после точно высчитанного срока - и ничего! А Клайд уже четыре
дня не приходил к ней и на фабрике вел себя сдержаннее и равнодушнее, чем
когда-либо.
стал таким чужим и равнодушным.
нет, нелегко будет выйти из такого трудного и опасного положения, и она
представила себе дом, мать, родных и знакомых - что они подумают, если с
нею случится такое! Что скажут люди? Это приводило ее в безмерный ужас.
Клеймо преступной связи! Позор незаконного рождения для ребенка!
жизни и браке, об изменах и несчастьях, выпадавших на долю девушек,
которые уступали мужчинам и бывали потом покинуты, - трудно, даже когда
женщина замужем и находит поддержку в муже, в его любви - так любит,
например, ее зять Гейбл Агнессу, и, конечно, так ее отец прежде любил
мать, а Клайд - ее, в те времена, когда он пылко клялся ей в любви.
медлить было нельзя. Как бы ни изменились их отношения, он должен ей
помочь. Она не знает, что делать, куда обратиться. А Клайд, наверно,
знает. Во всяком случае, он когда-то сказал, что поможет ей, если
что-нибудь случится. Сначала она пробовала утешать себя, что, может быть,
ее страхи преувеличены и все еще окончится благополучно, но когда и на
третий день эти надежды не оправдались, ее охватил невыразимый ужас.
Остатки мужества покинули ее. Если он теперь не придет ей на помощь, она
будет совсем одинока, а ей необходима поддержка, совет - добрый, дружеский
совет. О, Клайд, Клайд! Если бы только он не был так равнодушен! Он не
должен быть таким! Что-то нужно сделать - немедленно, сейчас же, иначе...
Боже, какой это будет ужас!
гардеробную. Там она поспешно нацарапала истерическую записку:
должен прийти. Мне надо сказать тебе кое-что. Пожалуйста, приходи сразу
после работы или давай встретимся где-нибудь. Я ни на что не сержусь и не
обижаюсь. Но мне необходимо видеть тебя сегодня, необходимо. Пожалуйста,
ответь сейчас же, где мы встретимся".
странное и пугающее; он сразу оглянулся через плечо на Роберту и, увидев
ее бледное, осунувшееся лицо, дал знак, что встретится с нею. По ее лицу
он понял, что она хочет сказать ему нечто чрезвычайно важное, - иначе
откуда это волнение и тревога? Правда, он с беспокойством вспомнил, что
его пригласили в этот вечер обедать у Старков. Но все-таки нужно сперва
повидаться с Робертой. Однако что же случилось? Может быть, кто-нибудь
умер или заболел? Какое-нибудь несчастье с ее матерью или с отцом, братом,
сестрой?
догадаться, почему Роберта так бледна и встревожена. И в то же время он
говорил себе, что его мечты, связанные с Сондрой, по-видимому, могут
осуществиться, а потому он не должен запутываться, проявляя слишком
большое сочувствие к Роберте: ему следует сохранить свою новую позицию,
держаться на известном расстоянии, - пусть она поймет, что он относится к
ней не так, как прежде. К шести часам он пришел на место свидания и застал
там Роберту, которая печально стояла в тени, прислонясь к дереву. Она
казалась подавленной, охваченной отчаянием.
несколько ожило.
Такой ужас, если это правда...
неуверенность и тоска.
настойчиво и все же осторожно, стараясь сохранить независимый и уверенный
вид (это ему не совсем удавалось). - Что произошло? Из-за чего ты так
взволновалась? Ты вся дрожишь.
теперь не догадывался, в чем несчастье Роберты. Притом он уже охладел к
ней, ему было неловко за свое недавнее поведение, и он не знал, как
держать себя теперь, когда с Робертой явно случилось что-то неладное. Он
был все же слишком чувствителен к правилам морали и приличий - и не мог
поступить с нею бесчестно, даже если этого требовали его самые
честолюбивые стремления, не ощутив при этом некоторого, сожаления или хотя
бы стыда. Вдобавок он боялся из-за всего этого опоздать на обед к Старкам
и не умел скрыть, как ему не терпится уйти. Это не ускользнуло от Роберты.
положения делала ее смелее и настойчивее. - Ты говорил, что если со мной
случится несчастье, ты мне поможешь.
свиданиях с Робертой, когда какие-то остатки чувства и взаимного влечения
снова приводили его к случайной и, конечно, неразумной физической близости
с нею, - и сразу понял, в чем дело. Если это правда, перед ним встает
очень нелегкая задача; он сам виноват, что все так запуталось, и теперь
нужно действовать быстро и решительно, иначе возникнет еще худшая
опасность. И тут же в нем властно заговорило лишь недавно родившееся, но
неодолимое равнодушие к Роберте, он чуть не заподозрил, что все это просто
хитрость, выдумка: она чувствует, что он ее разлюбил, и хочет всеми
правдами и неправдами удержать его, воскресить его любовь... Однако он
быстро отверг эту мысль: слишком подавленной и несчастной казалась
Роберта. Ему смутно представилось, какую катастрофу означало бы для него
подобное осложнение, и тревога заглушила его досаду.
знать наверняка? Может быть, завтра все будет в порядке.
прошло уже два дня, раньше так никогда не бывало.
отказался от мысли, будто она хитрит и притворяется. Но он все еще не
решался взглянуть в лицо случившемуся и потому прибавил:
больше, чем на два дня, - разве нет?
которой Роберта в нем до сих пор не знала, что она совсем встревожилась.
она. - Как по-твоему, что мне надо делать? Ты не знаешь, что бы такое я
могла принять?
он производил на нее впечатление опытного, искушенного молодого человека,
знающего о жизни гораздо больше, чем она могла надеяться когда-либо
узнать, - человека, для которого все опасности и затруднения такого рода
сходят безнаказанно... а теперь он совсем растерялся. В сущности - теперь
он и сам это понял - он был так же мало осведомлен обо всех тайнах пола и
о возможных в подобном случае осложнениях, как почти всякий юноша его лет.
Правда, прежде чем приехать сюда, он вращался в Канзас-Сити и Чикаго в
обществе столь опытных наставников, как Ретерер, Хигби, Хегленд и другие
рассыльные, и наслушался от них сплетен и хвастливых рассказов. Но теперь
он догадывался, что, сколько они ни хвастали, все их познания были
получены от девушек столь же беспечных и несведущих, как и они сами. Он
весьма смутно представлял себе, как скудны были их познания: им было лишь
известно кое-что о различных специфических лекарствах и предупредительных
средствах, изобретенных врачами-шарлатанами и сомнительными аптекарями, с
какими обычно имеют дело люди, стоящие на уровне развития Хегленда и
Ретерера. Но если бы даже он знал столько, сколько они, - где раздобыть
подобные средства в таком городке, как Ликург? С тех пор как он расстался
с Диллардом, у него не было ни приятелей, ни тем более верных друзей, на
чью помощь он мог бы рассчитывать в таком трудном деле.
какому-нибудь аптекарю, который за известную плату дал бы ему какое-нибудь
полезное средство или указание. Но сколько это может стоить? И ведь
говорить с аптекарем небезопасно. Не станет ли он расспрашивать? Будет ли
молчать? Не расскажет ли кому-нибудь, что к нему обратились с такой
просьбой? Клайд очень похож на Гилберта Грифитса, которого все в Ликурге
хорошо знают, и кто-нибудь может принять его за Гилберта... пойдут всякие
толки, и все это может плохо кончиться.
в отношениях с Сондрой, - она уже позволяет ему потихоньку целовать ее и
даже доказывает ему свою привязанность маленькими подарками: возвращаясь
Лукьяненко Сергей
Белов Вольф
Шекли Роберт
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Ибсен Генрик