установленное предками выполнено неукоснительно, - сурово сказал первый
сенатор, рассекая рукою воздух. - О чем думают жрецы императорского
культа?
медью жерла труб, они надули щеки, напрягли мощное дыхание, и глаза у них
выпучились от натуги. Раздались тягучие, торжественные звуки. В последний
раз цезарь слышал пение римских труб. Дым кадильниц медленно таял в
воздухе, который уже стал жарким от солнца, заливавшего светом эту
картину. Вокруг погребального костра стояли сенаторы; за грубо
сколоченными перилами, которыми было огорожено место сожжения, волновалось
море солдатских голов. Последний звук трубы, дребезжащий от дрожания губ,
замер...
воображаемую слезу, - приступите!
прикрыв головы краем одежды, приблизились к хворосту, которым был обложен
сруб, и подожгли его. Тотчас же вспыхнуло горное масло, обильно политое на
солому, и другие горючие материалы; пламя обдало близко стоявших жаром и
тяжким запахом благовоний. Клубами повалил бурый дым, и огонь быстро
перекинулся вовнутрь сруба. Огненные языки жадно лизали пурпур и гирлянды.
Еще мгновение - и пламя забушевало как буря, к великому удовольствию
воинов, которым это редкое зрелище доставляло немало поводов для шуток и
насмешек. Но от жары бревна разошлись, одна из стенок верхнего сруба
обвалилась, и изумленные зрители увидели ложе и на нем тело императора.
Порывом горячего воздуха с мертвеца сорвало палудамент. Теперь все
явственно видели, как голова усопшего покоилась на высоких подушках. Можно
было даже рассмотреть золотой лавровый венок на его челе...
мелочи, какие замечал мой взор, разговоры и мнения присутствующих и не
забыл записать даже о притворной слезе Макрина. Такие подробности особенно
интересовали Вергилиана.
огонь. Но, очевидно, под действием жара, закостеневшие, сложенные в
благочестивом жесте руки покойника вдруг широко раскрылись и стали тихо
двигаться, как бы обнимая воздух. Затем тело медленно, изгибаясь в
позвоночнике, приподнялось с ложа.
из многих тысяч грудей успел вырваться один огромный вопль:
черного дыма гений императора может вознестись к Антонинам. И вдруг
опаленный орел, разломав наконец мощными крылами тесную клетку, с гневным
клекотом взлетел в воздух над потрясенными легионами.
4
в Антиохии лишила себя жизни его мать.
послал ей урну с прахом сына. Было известно, что Юлия Домна тяжко больна:
у нее появилась на груди одна из тех страшных опухолей, от которых
женщинам нет спасения. В отчаянии она решила уморить себя голодом. Это не
удалось ей. Тогда честолюбивая сирийка еще раз сделала попытку взять
власть в свои руки и даже выступила с пламенной речью перед воинами,
охранявшими ее дворец. Но Макрин нашел, что это уже переходит границы
дозволенного, и отнял у нее телохранителей. Видя, что пришел конец всему,
Домна покончила с собой, приняв яд, и ее набальзамированное тело перевезли
в Рим и там похоронили в усыпальнице Северов, рядом с сыном Гетой. Так
печально угасла жизнь этой необыкновенно одаренной женщины.
подобных мерзостей. Но даже смерть цезаря или красивой женщины не в
состоянии хотя бы на одно мгновение остановить течение жизни, и, как будто
бы ничего не случилось в мире, по-прежнему пахари деловито шли за плугом,
проводили длинную борозду и потом давали отдохнуть волам, виноградари
ухаживали за лозами, башмачники тачали сандалии и горшечники изготовляли
амфоры.
как благоразумнее было бы ему поступить, а остался в Антиохии, полной
соблазнов и опасностей. Новый император то пылал жаждой деятельности,
восстанавливал порядок в управлении, жестоко карая за нерадивость и даже
распиная людей на крестах, то впадал в уныние и утешался за чтением
Сенеки. А между тем Юлия Меса, сестра покойной Домны, не жалела золота,
чтобы добиться любви воинов к своему внуку Элагабалу. Ганнис распускал
слух, что этот отрок не кто иной, как сын убитого августа, зачатый
Соэмидой в прелюбодеянии от Антонина, и даже осмеливался утверждать, что
он похож на покойного как две капли воды.
возраста был наследственным жрецом в храме Солнца, в Гелиополе. Когда в
этот пышный храм стекались на богослужение солдаты II Парфянского легиона,
к которому так благоволил Каракалла, Ганнис раздавал им пригоршнями
серебряные монеты и говорил пискливым голоском евнуха:
вина за здравие Элагабала. Вы верно служили его отцу, но, может быть,
настанет время и сын предъявит права на отцовское наследие...
вычеканено: "Марк Аврелий Антонин Император" - официальные имена
Каракаллы.
переписку с философами, беседовала с друзьями, обсуждала догмат о
воскресении мертвых и посылала в Антиохию, Пергам, Ефес и Лаодикею
Фригийскую подарки влиятельным епископам христианских церквей. Сын Макрина
Диадумениан, девятилетний цезарь и соправитель, готовился к своей
печальной участи...
надлежало направиться в Селевкию и взойти там на корабль "Навсикая",
который должен был отплыть в ближайшее время в Понт Эвксинский. Однако я
еще имел случай столкнуться с жизнью тех, кто правил Римом.
отдаленном конце города, где в великолепном доме временно пребывала семья
Макрина, просил меня передать Целианию, воспитателю юного цезаря
Диадумениана, список редкой книги Цельса под названием "Об истине". Я
рассчитывал передать свиток какому-нибудь служителю и тем самым выполнить
поручение, но у дверей императорского жилища неожиданно столкнулся с
Филостратом.
передать свиток почтенному Целианию. Насколько мне известно, он жаждет
послать Вергилиану какое-то свое гениальное произведение.
поднимется. Не опасайся ничего.
центурионом, они беспрепятственно пропустили меня, и привратник даже
охотно объяснил, как найти педагога. Когда я поднялся по лестнице, где по
обеим сторонам стояли позолоченные статуи дискоболов и нимф, служитель
равнодушно повел меня по длинному переходу в дальний конец дома.
удовольствием почесывая спину, и я понял, что в доме Макрина еще нет того
олимпийского воздуха, который отличает дворцы цезарей от жилищ простых
смертных.
перистиль, и стал прислушиваться к долетавшим до меня голосам. За розовыми
колоннами приятно звенели струи фонтана. Они высоко вырывались из пасти
глазастого бронзового дельфина, уже позеленевшего от влаги, и, радужно
рассыпаясь мельчайшими брызгами в воздухе, падали в круглый бассейн. Под
этими непрерывными потоками воды, как в жестокую бурю, в водоеме трепетал
игрушечный кораблик.
Очевидно, Целианий выбрал это место ради фонтана, так как его свежесть
несколько умеряла жару. В тот день на антиохийском небе не было ни единого
облачка. Маленький цезарь сидел за столом черного дерева, заваленным
свитками. Подпирая кулачком белокурую голову, ребенок со скучающим видом
смотрел на водомет.
Нония Цельса была дочерью какого-то проходимца по имени Диадумен, ко
красотой ее восхищался весь Рим, и красавица не отказывала никому, кто
добивался ее любви. Макрин, в то время заведовавший хозяйством
Плауциниана, тоже попал в сети светловолосой куртизанки, и так как никто
другой не пожелал на ней жениться, она вышла замуж за безобразного
африканца. Благодаря развратному поведению жены Макрин высоко поднялся на
общественной лестнице. На красотку обратил внимание сам император Север и
вступил с нею в связь. Так началось возвышение эконома. Вскоре у Нонии
родился сын, названный в честь деда Диадуменианом. У младенца были складки
на лбу - единственное, что ему досталось от наружности отца, но мать