угораздило! Даже дверь захлопнуть не догадалась...
подстилку и зонтик стряхивала. Капли веером разлетались: фыр-р-р. Я когда на
площадку вылетел, неожиданно прочувствовал что-то такое... Что, возможно,
испытывают серийные убийцы и маньяки, когда видят вблизи намеченную жертву.
Вот перед тобой существо, которому нет до тебя абсолютно никакого дела, оно
как орех в скорлупе, как бриллиант в сейфе - но через несколько минут ты
войдешь в его жизнь с бритвой или молотком в руке, и оно никогда уже тебя не
забудет. Ты навсегда останешься самым ярким его воспоминанием. Или последним
воспоминанием.
все эти Светки и Антонины были гладкие и ухоженные, - но они ни в какое
сравнение не шли с тем, что я почувствовал, когда схватил Валерию за шею и
накрыл ей рот ладонью. Мне захотелось поцеловать ее. Дикое просто желание. В
шею, в губы, в запястье. Куда угодно. Как пелена накатила. И целовал ее всю
и туда целовал, а ведь насильники так не делают, правда?
потому что вела-то не как жертва, а как полноправный партнер. Молчала, в пол
смотрела. Я пытался завести разговор о Петровском, узнать, насколько
серьезно все у них, - но она в разговор не вступала. Через некоторое время
спросила:
шьет мне дело ни за что ни про что. Здесь меня никто искать не будет. Но я
правда люблю тебя.
корешок, где было написано "П. Зюскинд. Повести и пьесы", попросил почитать
вслух. Она сказала:
разрешил подходить к аппарату. Спросил: "Ты кого-нибудь ждешь?" Она покачала
головой. Но я на всякий пожарный свет везде выключил, будто никого нет дома,
ругались соседи, плакал ребенок. Она с ногами забралась на диван, в самый
угол забилась. Я сидел на другом краю и соображал: ну вот, я вошел в жизнь
этой девушки с серебристыми глазами, я уже здесь, сижу, клюю носом - а что
будет дальше? Только я усну, она тут же позвонит куда надо или выберется из
квартиры через балкон. Разве не так? Что же делать? Но думать об этом не
хотелось.
сопротивлялась. Может, от безысходности - что она могла сделать? А может, ей
понравилось... Короче, несколько раз мы с ней сошлись и заснули, как
утомленные голубки, но я ее все же за ногу к себе привязал, на всякий
случай.
ударила. Вдруг, неожиданно. В самое слабое место. Своей маленькой розовой
пяткой засандалила так, что я от боли чуть сознание не потерял, рефлекторно
двинул ее ладонью по морде, наотмашь!
красными пятнами отпечатались. А затылком она в стену въехала, закричала в
голос. Я рукой закрыл ей рот, навалился сверху, соплю, чувствую ее тело под
собой, оно упирается, выгибается, кожа тонкая, мне все равно куда
целовать... Даже про боль забыл и опять целовать везде начал, забылся,
рычал, кусался, она притихла, я опять с ней что хотел делал, и она
разошлась, отвечала мне на полную катушку. Вот чудеса!
старых добрых юношеских поллюций.
Дрыну череп водопроводной трубой, я в этом смысле уже не целка - ты поняла?
бы не смогла. Но мне ответ был не важен. Пусть знает...
я подумал, может, она гостей ждет сегодня? - но Валерия сказала, что салат
позавчерашний, она для Петровского готовила, а тот не ел. Идиот Петровский.
Ладно... Выпили кофе. А потом я попросил ее поставить хорошую музыку и
почитать мне вслух. Сибаритствовать, так до конца. Ты видишь меня, Метла?
пол. Потом она решила еще почистить ковер, вытереть мебель и двери, и в
конце концов принялась драить порошком фамильный хрусталь. Денис не стал
мешать ей, оделся и вышел. Снетко откровенно сказал ему, что перспективы у
дела практически нулевые, поскольку в лицо ночных визитеров никто не видел,
трупов, к счастью, нет, а отпечатки на пистолете если и найдут, толку
немного: большинство наемных убийц срок нигде не тянули и "пальчики" их
нигде не зарегистрированы.
этого невозможно. Единственным реальным результатом следственных действий
стало то, что у него изъяли его табельный пистолет. Полный идиотизм! Но
таков порядок. Вещественное доказательство - раз, до окончания проверки
правомерности применения, оружия пистолет положено изымать - два! Теперь он
чувствовал себя, как голый.
каленым железом разворошенное осиное гнездо, оттуда пойдут ниточки во все
стороны, в том числе и к ночным визитерам... Он много раз звонил Агееву, но
телефон не отвечал. Тогда он поехал в концерн "Единство", допросил всех,
кого застал в конторе, изъял две папки документов. Возвращаясь в
прокуратуру, встретил неподалеку на улице Агеева. Денис подумал, что куратор
искал его на работе.
что он не в своей тарелке.
бугристую кору старого тополя, только не на Холмса.
сорвалось, второй... Сколько может везти? На третий раз обязательно грохнут!
врагов...
Программа, по которой ты работал, свернута. Свиньи возвращаются к своим
корытам.
прокурором, милицией, коллегами, потому что они работали "спокойно", я завел
кучу врагов, которые пытаются меня убить, все это я делал по вашему
указанию! И вы давали мне гарантии безопасности и призывали к острым мерам!
А сейчас советуете работать спокойно и не заводить врагов! А куда я дену
тех, которых уже завел?! И с кем я буду спокойно работать?!
заявление Агеева поставили его на грань нервного срыва.
нельзя находиться вместе на людях. Созвонимся.
второй этаж. Как робот заварил себе кофе, отхлебнул. Кислая бурда. Но хоть
горячая. Он почувствовал, что замерз. И снаружи, и изнутри. Душа замерзла.
пытается пересказать какой-то сюжет, связывая слова и предложения союзом
"бля".
больна. Дома никто не поднимал трубку.
равнодушно гудела.
Денис не торопился ее поднимать. Он держал кончик сигареты высоко над
пламенем зажигалки, смотрел, скосив глаза, как желтоватая бумага начинает
тлеть без всяких видимых причин, выстреливает дымком, из распотрошенного
жерла вываливаются ярко-красные табачные крошки.
приложил на миг к уху. И-не услышал ничего. Подождал. Точно: тууу-тууу
заткнулся.
Русанов Владислав
Афанасьев Роман
Мацумото Сэйте
Афанасьев Роман
Пехов Алексей
Громыко Ольга