Чтение 86–й страницы книги ~На пути к Шамбале~

было посмотреть вдаль, в сторону моря. И тут они увидели, что на футбольном
поле возле виллы "Радуга" стоят уже несколько вертолетов. Солдаты выгружают
из них тюки и ящики. Еще дальше группа солдат собирала нечто вроде большого
миномета. Солдат было много, и видно было, как вдали от берега поднимается
еще отряд моряков в серой одежде с голубыми отложными воротниками,
вырезанными волнисто, чтобы подчеркнуть флотский характер формы.

-- Они собирают целую армию, -- сказала Кора. -- Ты наблюдательна! --
заметил профессор. -- Но для чего?

-- Я почти уверена, что они хотят все же отправить этих людей в наш
мир.

-- Значит, они не боятся вируса? Значит, у них есть противоядие?

-- Может быть, ты права. Будем надеяться, что Виктор об этом узнает. --
Виктор Гарбуз?

-- Виктор Филиппович Гарбуз, ровесник Октября. -- Что это значит?

-- Это значит, что он родился в 1917 году. Мне так странно порой, каких
обычных вещей ты не знаешь. -- А я должна знать, что такое ровесник Октября?
-- Наверное, нет. Ты же помнишь, что такое дни Термидора или Мартовские иды?

-- В Мартовские иды убили Юлия Цезаря. Я читала об этом роман Торнтона
Уайлдера. -- Новый роман?

-- Нет, он был написан в ваши времена. Может, вы даже были знакомы с
этим писателем?

-- Нет, не пришлось. Боюсь, что если он американский писатель и не
очень прогрессивный, его у нас не переводили. -- Писатели бывают
прогрессивными и агрессивными?

-- Не мели чепухи! -- возмутился профессор. -- Писатели бывают
прогрессивными и реакционными!.. Впрочем, ты лучше меня не слушай. А то
получается, что мы говорим с тобой на разных языках. -- Это плохо?

-- Для меня это замечательно. Для Гарбуза -- не знаю. А для Нинели это,
наверное, трагедия. Так что все или почти все согласны вернуться в свое
время. А для меня сорок девятый год -- смерть.

Они вышли на широкую тропинку, которая вела к лагерю, и профессор
Калнин принялся рассказывать о том, как физики Калнин и Гарбуз оказались в
параллельном мире.

Путешествие до лагеря заняло десять минут, и этого оказалось
достаточно, чтобы профессор Калнин рассказал Коре удивительную историю.

Эдуард Оскарович Калнин и Виктор Филиппович Гарбуз были ровесниками
Октября. Оба были мальчиками из социально сомнительных семей: Гарбуз
происходил из малороссийских мещан, а Калнин был из латышей. Оба мальчика
увлекались математикой и физикой и умудрились поступить в Петроградский
университет, закончив который в конце тридцатых годов расстались -- Гарбуз
поселился в Харькове -- на Украине, Калнин работал у Иоффе в Питере. Жизнью
они были довольны, потому что им дозволяли заниматься любимым делом, а те,
кому положено бдеть, в этом деле ничего не смыслили.

-- В войну мы на фронт не попали, у нас обоих была бронь, -- говорил
профессор, и Коре чудились какие-то бронированные машины, в которых ездили
герои рассказа, к тому же не сразу можно было догадаться, что такое война.
Первая, вторая или третья мировая? Очевидно, по датам получилась вторая,
когда тиран Гитлер захватил половину России, но тиран Сталин его выгнал.

-- После войны мы встретились и сдружились в почтовом ящике, в
Симферополе. Вот отсюда и начинается рассказ. Почтовый ящик -- это значит
секретное военное место.

-- Спасибо, -- сказала Кора. -- Господи, как это далеко от нас! И
странно понимать, что желания и чувства этих людей, жизни которых должны
были завершиться давным-давно, влияют на судьбу Коры и всей Земли.

-- Сначала идея параллельного мира была чистой сумасшедшей
математической абстракцией. Ее было так же легко доказать, как опровергнуть.
Наши коллеги высмеивали нас, но для нас с Гарбузом это была игра, игра ума.
И со временем эта игра обретала все более четкий математический аппарат. Мы
начали верить в теоретическую возможность параллельного мира и даже готовили
статью об этом...

Они вышли к заросшей кустами площадке, которая нависала над лагерем.
Отсюда до ограды было метров сто и еще двести -- до барака.

Сквозь листву было видно, что перед административным корпусом стоят два
джипа. Из двери барака вышел инженер Той. За ним шагал доктор в мясницком
фартуке. Воздух был по-утреннему чист и свеж -- видно было далеко-далеко.
Инженер Той направился к административному корпусу, который утром выглядел
вовсе не зловещим, и трудно было даже представить, что где-то там, в
подвале, лежит мертвый Миша Гофман. -- Мы подождем здесь, -- предложила
Кора. -- Да, отсюда хорошо наблюдать, -- откликнулся профессор. И продолжил
свой рассказ: -- Витя первым догадался, что за нашими формулами может
скрываться физическая реальность. Параллельный мир не только существует, но
соприкасается с Землей и даже оказывает некоторое влияние на ее
гравитационное поле. А еще через год мы вычислили точку соприкосновения
миров. Мы пытались поделиться своим открытием с нашими коллегами. Но
явление, открытое нами, было столь грандиозным, нам настолько повезло,
когда, пойдя на белку, мы случайно застрелили медведя, что нас всерьез никто
не принял. Нас даже прозвали "не от мира сего". Смешно? -- Наверное.

-- Ты боишься ошибиться? Я скажу что-то несмешное, а ты засмеешься?

-- Нет, не боюсь. -- Кора смотрела на лагерь, и ей хотелось быть там,
независимо от того, что ее ждет.

-- Потерпи, -- догадался профессор. -- Гарбуз скоро придет. -- Придет
ли?

-- Надо же на что-то надеяться. Нельзя быть самым слабым. -- И это вы
мне говорите?

-- Именно я. Ты позволишь мне закончить рассказ? -- Извините.

Внизу в лагере все было тихо. Коре показалось, что она слышит, как
звенят миски на кухне, -- но это было лишь воображением -- до завтрака
оставался еще час. И наверное, их еще не хватились.

-- Как мы ни проверяли наши расчеты -- а ты пойми, что у нас даже
элементарной вычислительной машины не было, -- все сходилось на том, что в
районе Южного побережья Крыма есть точка соприкосновения миров. И если точно
ее установить, то есть шансы наладить связь с этим миром, который, на наш
взгляд, должен был во многом соответствовать нашему, но быть все же иным. Ты
не представляешь, что такое радость большого открытия! Мы находились в
эйфории. Мы написали в журнал, мы пытались втолковать суть дела коллегам,
которые стали бегать от нас. Неизвестно, как бы все кончилось, но Выхухолев
услышал об этом от Ларисы. -- Кто такой Выхухолев?

-- Второй муж Ларисы. Лариса -- бывшая жена Гарбуза. Она ушла от него к
Выхухолеву, а тот понял, что под другим миром мы имеем в виду мир
империализма и хотим туда убежать. -- Зачем? -- спросила Кора. -- Ну ведь
ясно! -- Да не ясно же! -- Все хотели убежать! -- Куда?

-- Господи! -- вскричал профессор Калнин с некоторым оголтелым
весельем. -- Разве ты не знаешь, что Земля делилась на два мира -- на мир
загнивающего капитализма и на мир победившего социализма.

-- Кого победившего?

-- Более тупой женщины, чем ты, Кора, я, к счастью, в двадцатом веке не
встречал, -- заявил профессор. -- Ты не знаешь, какой чин был у добровольца
госбезопасности Выхухолева, ты не знаешь, что мир победившего социализма
необходимо постоянно защищать от мира разлагающегося капитализма, который
так приятно смердит... но мы, к сожалению, все знали. -- Вы решили убежать?

-- В тот момент мы еще ничего не решили, потому что не знали наших
возможностей. Но мы понимали: шел к концу сорок девятый год и вера во
всесилие и безгрешность режима начала давать трещины. Мотором, конечно же,
был Виктор. Он всегда был решительней меня. Мы оказались в расчетной точке.
У нас были приборы, сделанные нами же. Мы определили точку соприкосновения
миров, мы собрали местные легенды... Птичья крепость, птичья скала... Ты
знаешь. -- Конечно.

-- Ты ведь тоже шла сюда сознательно? Кора кивнула.

-- Мы провели там около двухнедель... и что-то дернуло Виктора
позвонить на службу. А там удивились: разве вас не взяли -- всех ваших
знакомых трясут. Виктор позвонил Ларисе, и та стала требовать, чтобы он
сдался органам. Виктор понял, что она его предупреждает в меру своих сил. Мы
не знали, когда за нами придут, -- вернее всего, в ближайшие часы. Мы не
стали даже возвращаться в комнату, которую снимали. Мы взяли с собой только
приборы и расчеты... И кинулись бежать. -- Вы кинулись с обрыва?

-- Зачем? -- удивился Калнин. -- Мы знали, как спуститься с него. Там
есть точка, где соприкосновение происходит на выступе обрыва... нет, мы не
самоубийцы. -- И перешли?

-- И очнулись на берегу... Ни единой знакомой рожи вокруг. И я помню,
как Виктор сказал: "Лучше полная пустыня здесь, чем полный лагерь у нас.
Хуже не будет..."

Инженер Той возвращался из административного корпуса. Он шел, мирно
беседуя с доктором, солдат шагал сзади. Картинка была идиллической, инженер
был одет в свой летный костюм. Солнце уже начало греть. Правда, было очень
рано -- никогда еще их не поднимали так рано и не водили в административный
блок на исследования... а может, ему показывали Гофмана? Зачем? -- Может
быть, он уже... -- произнесла Кора. -- Подождем, проведут ли следующего.
--Тогда .рассказывайте, что было дальше, --сказала Кора.

-- Вскоре мы встретили местного коменданта... А еще через несколько
дней мы поняли, что мир здешний и мир наш имеют много общего. Сначала, когда
мы как бы обживались здесь, пока борьба за нас, за наше открытие и за власть
над Землей...

-- Почему они Претендовали на власть над Землей? -- Это продолжение их
внутренней борьбы. -- Но вы бы сказали, что не хотите в этом участвовать.

-- Как ты скажешь -- мы же беглецы, беженцы, мы принесли открытие и
хотим, чтобы нас не посадили в тюрьму и не убили, как чужаков. Нам дали
лабораторию на вилле "Радуга", мы смогли с помощью здешних инженеров
построить приборы, позволяющие следить за участком Земли, где миры
соприкасаются. -- Они видят Землю?