земле мордой, вспахивая как плугом, нагнал рылом целый холмик. Бока тяжело
и часто раздувались, плиты на спине приподнимало, терлись одна о другую и
противно скрипели. Сильно пахло рыбой, внутри Змея хрипело и хлюпало.
выпуклых глазах были страх и удивление, что все еще жив.
обидно. Олег, ты давай в небо, ладно?.. Вон там Долина Битвы Волхвов, я ее
отсюда вижу! За тем вон гребнем. Надо только посмотреть дорогу, как
спуститься. Ты хоть и не бог, но сверху виднее. А я пробегусь по чаще,
разузнаю где и что тут.
носиться по небу! Как будто ты гусь какой лапчатый. И уж совсем
непристойно было бы в серой шкуре гоняться за бедными зайчиками. Ты собери
хворост, разведи огонь, ибо огонь -- вещь священная, божеская. Только лес
не спали!.. Мясо поджарь, посоли, приготовь травы, Олег показывал. А то
скажу Олегу, что ты раненый!
все зажило! А кровь... Это на меня от тех набрызгало.
твоей ящерицы.
шелохнулись, словно огромный волчище, ринувшись в куст, сам стал кустом.
Таргитаю почудился даже нетерпеливый визг из чащи, словно Мраку не
терпелось побывать в своем настоящем облике.
обернулся и узрел, как огромная страшная птица судорожно лупит по бедному
воздуху когтистыми крыльями, кожаными, как у летучей мыши, только когти на
каждом пальце крыла с короткий нож размером.
все еще не чувствовал в себе силы, Таргитай с земли видел страшную мощь
этого летающего зверя, что не совсем птица, как не птица -- летучая мышь,
у которого в клюве острейшие зубы, а когти если сожмутся на ветке, то
закапает сок!
охапку, но Мрака одной охапкой только дразнить, да и самому хорошо подолгу
смотреть в пляшущее пламя, где мелькают призрачные огни, горят дома,
возникают страшные воины, чудовища, Змеи. А в треске угольков слышен треск
горящей кровли, свист стрел и тупые удары мечей и топоров о деревянные
щиты...
третью охапку, когда услышал неясный шум. Мрак бы услышал все, что хотел,
и продолжал бы свое дело, но Таргитаю пришлось оставить хворост, как же не
посмотреть, выбрел из-за деревьев...
отчаянно отбивалась, но двое с хохотом держали ее за руки, растянув в
стороны, сзади не давала отступить сосна, а третий с наглой ухмылкой
потрогал ее за полную грудь, взялся за вырез, сильно рванул... вернее,
сделал движение рвануть.
подпрыгнул. Ей на щеку брызнуло теплым и липким, она вскинула голову,
охнула. В левой глазнице торчал конец длинной оперенной стрелы.
пересушенный на солнце. Пальцы второго судорожно сжали ее плечо,
разжались. Он начал медленно валиться на землю. Она проводила его
непонимающим взглядом, вздрогнула, из его уха торчал оперенный конец
стрелы, а ее окровавленный наконечник высунулся на длину двух ладоней из
другого уха.
высокий, весь залитый солнечным светом, молодой мужчина. Лицо его
оставалось в тени, но волосы победно горели оранжевым, словно были из
солнечных лучей, плотных и тяжелых, а на разнесенных в стороны голых
плечах солнце скользило, удерживаясь с трудом, как на сглаженных морскими
волнами глыбах. И хотя лицо в тени, но она почему-то подумала, что глаза у
него обязательно голубые... нет, даже синие-синие, ярко-синие.
слышно было, как завопил жалким поросячьим голосом, по кустам залопотало,
словно пронесся град. Красивый герой даже не удостоил его взглядом.
ощутила себя в грязном, порванном чужими пальцами платье, с растрепанной
косой, с пятнами на руках и даже на лице.
самом деле синие глаза, и не просто синие, а той яркой, чистой синевы, что
видишь очень редко в небе после сильной грозы. Смотреть приходилось снизу
вверх, ее лицо было на уровне его могучей груди, выпуклые пластины мышц
широкие, как щиты, плечи разнесены в стороны, но голос нежен и мягок, и
она, всмотревшись, потрясенно поняла, что этот юный богатырь почти
ребенок, на его щеках румянец, как у девочки, ресницы пушистые, губы
припухли, словно уже готов ее целовать...
когда обращаешься с самой жаркой мольбой!
по-детски.
зверь не ко всем добрый.
как-то объяснить, что она не всегда замарашка, -- я знатного рода! Я из
корня самого Годеня Твердозубого, а через дядю в родстве с самими
Гатиличами. Но если ты отведешь меня в нашу крепость, это во-о-о-н за теми
деревьями, я позабочусь, чтобы тебя наградили...
привычное, а с этим молодым героем это все шелуха, это даже не слова, он
даже не обижается, как обиделся бы какой-нибудь знатный боярин.
одежду Олега и Мрака. Оба, волк и жуткая птица, не скоро натешатся, пока
вернутся, он три раза успеет ее отвести до ворот и вернуться.
медленно оттаивая, кровь двигалась по телу так медленно, что он вяло
удивился, что сумел опуститься целым, а не грохнулся, как небесный камень.
оделся, сел к костру так близко, что волосы затрещали, пахнуло паленым.
Мрак буркнул нехотя:
попадаются. Я прошел немного по следу. Все понятно.
живительное тепло. Он с наслаждением рвал зубами пахнущие ломти, не сразу
спросил:
башенки, вот только сам терем из камня. Здесь его много, вот и
построили... Крепостица как раз перекрывает вход в Долину Битвы Волхвов.
стягиваться... эти, всякие. Ну, которые жаждут стать властелинами мира.
Первыми пришли великаны, они заняли северную часть, с востока подходят
целыми волнами лешие, древо-люди... начинают подходить чугайстыри... Но
самое главное, рассмотрел даже плиту в самой середке! На нее и сойдет с
небес великий Род. С вершины Мирового Древа.
девка, ты же знаешь. Даже эти, что песнями, и те не смогли.
собрал, костер не разжег...