Чтение 86–й страницы книги ~Очарованная душа~

уже невозможно было сомневаться в страданиях этой бедняжки, сломленной
горем. Аннета старалась сохранить твердость, отвернулась, но ничего не
помогало. Ей стало стыдно за свои подозрения, и она с чувством глубокой
жалости опустилась на колени подле Ноэми, поддерживая ей голову. Она
пробовала ее успокоить, приговаривая совсем по-матерински:

- Ну, ну, деточка... Не надо! Перестаньте!..

Она обхватила Ноэми своими сильными руками и подняла с полу. Ощутив в
своих объятиях покорное молодое тело, сотрясаемое рыданиями, она подума-
ла:

"Неужели, неужели это из-за меня так страдает человек?"

Но другой, внутренний голос возражал:

"А разве ты не согласилась бы за свою любовь заплатить какими угодно
муками?"

"Да, своими, но не чужими!"

"И своими и чужими. С какой стати щадить других больше, чем себя?"

Аннета посмотрела на Ноэми, которая в полуобмороке лежала у нее на
руках... Какая она легонькая!.. Точно птичка!.. Ей вдруг представилось,
что это ее дочь. И она невольно крепче прижала ее к себе. Ноэми открыла
глаза, и Аннета подумала:

"А будь она на моем месте, разве она пожалела бы меня?"

Ноэми смотрела на нее с убитым видом. Аннета усадила ее в кресло и,
стоя подле нее, положив ей руку на лоб (Ноэми внутренне задрожала от не-
навистного прикосновения, но и виду не показала), спросила таким тоном,
каким говорят с плачущим ребенком:

- Значит, вы очень его любите?

- Да, его одного всю жизнь!

- Я тоже его люблю.

Ноэми так и вскинулась, ужаленная ревностью, и сказала резко:

- Да, но я молода. А вы... (она запнулась) вы уже свое от жизни взяли
и можете обойтись без него.

Аннета с горечью досказала мысленно слово, которого Ноэми не произ-
несла вслух. Она думала:

"Да, мне уже недалеко до старости. Вот поэтому-то я так и цепляюсь за
последний час молодости, за этот последний луч счастья. И не упущу его
ни за что... Эх, если бы у меня, как у тебя, драгоценная молодость была
впереди!.."

И добавила с грустью:

"Я бы, наверное, опять ее прожила не так, как надо".

Ноэми, видя омраченное лицо Аннеты, испугалась, как бы не испортить
дела и не потерять то немногое, чего она уже добилась. Она торопливо за-
говорила:

- Я понимаю, что он вас любит... Вы хороши собой... (Аннета подумала:
"Лгунья! ") Я знаю, что вы во многих отношениях выше меня... И как раз в
том, что он так ценит... И даже не могу на вас сердиться, потому что
все-таки очень вас люблю!..

("Лгунья! Лгунья! - мысленно твердила Аннета.)

- Наши силы неравны. Это несправедливо, нет, нет!.. Я несчастная жен-
щина и могу только плакать. Я ничто. Я это знаю... Но я его люблю, люб-
лю, я не могу жить без него! Что будет со мной, если вы его у меня отни-
мете? Зачем же он на мне женился, - неужели только для того, чтобы бро-
сить? Не могу, не могу я! Вся жизнь в нем, больше у меня ничего нет до-
рогого на свете...

На этот раз она не лгала, и Аннете опять стало жаль ее. Аннету ничуть
не трогали заявления Ноэми об ее правах на мужа: она не признавала прав
одного человека на другого, этих контрактов на вечное владение, которые
заключают муж и жена. Но ей больно было видеть издевательства жестокой
природы, которая, разлучая двух любящих, никогда не убивает любовь в
обоих сердцах одновременно, а делает так, чтобы один разлюбил раньше, и
тот, кто любит сильнее, всегда оказывается жертвой. Ей было противно,
что она, Аннета, оказалась орудием этой великой мучительницы. Да, жизнь
принадлежит сильным. И любовь не знает колебаний. Чтобы добиться цели,
она попирает все. "Горе слабым!.. Но почему же я не могу этого сказать?
Хочу, а слова застревают в горле! Противно, не могу!.. Может быть, я не-
достаточно сильно люблю его? Или я уже стара, как сказала Ноэми? Я на
стороне слабых... Нет, нет! Нет! Все это ложь!.. По какому праву она
становится между моим счастьем и мной? Я не уступлю ей его. Пусть пла-
чет, что мне за дело до ее слез?.. Я перешагну через нее!"

Но когда она злобно посмотрела на распростертую Ноэми, та, и сквозь
слезы зорко следившая за соперницей, схватила ее за руку, лежавшую на
спинке кресла, прижала эту руку к своей щеке и сказала с мольбой:

- Не отнимайте его у меня! Аннета хотела вырвать руку, но Ноэми дер-
жала крепко. Приподнявшись с кресла, она уже обеими руками ухватилась за
Аннету и заставила ее наклониться и взглянуть на нее.

- Не отнимайте его у меня! Аннета оторвала вцепившиеся в нее пальцы и
крикнула с возмущением:

- Нет! Нет... Не хочу! Я ему нужна.

Ноэми сказала с горечью:

- Ему никто не нужен. Он и любит-то одного себя.

Раньше он тешился мной, теперь вами. Он и вас бросит, как меня. Он ни
к кому не способен привязаться.

Она заговорила о Филиппе. Суждения ее были резки, но очень глубоки и
метки. Аннета была поражена остротой ее ума. Эта маленькая женщина, ка-
залось, такая легкомысленная и пустая, читала в душе мужа с тонкой про-
ницательностью, рожденной злобой и страданием. И некоторые ее жестокие
замечания о Филиппе очень уж совпадали с теми опасениями, которые еще
раньше зародились у Аннеты. Аннета сказала Ноэми:

- И все-таки вы его любите?

- Люблю. Я ему не нужна, но он мне нужен... Думаете, это легко - так
нуждаться в человеке и при этом знать, что ты для него ничто, знать, что
он презирает тебя?.. Да и я его презираю, презираю! Но не могу без него
жить... И зачем я его встретила! Это я сама захотела его. Захотела и
взяла... А теперь не он у меня - я у него в руках... Ах, если бы я могла
забыть его, как будто никогда и не знала!.. Нет, не хочу!.. У меня не
хватит сил. Я слишком вросла в него. Всем нутром. Ненавижу его! Ненавижу
любовь! И зачем, зачем люди влюбляются?

Ноэми в изнеможении умолкла, бегая глазами по сторонам, как загнанный
зверь, ищущий спасения. Обе женщины опустили головы, словно покоряясь
какой-то стихийной жестокой силе.

Ноэми настойчиво и уныло опять затянула ту же песню:

- Оставьте его мне! Аннета ощущала эту чужую упорную волю, как липкие
щупальца спрута, присосавшиеся к ее телу. У нее еще хватило сил выр-
ваться и крикнуть:

- Не хочу! В глазах Ноэми сверкнул злой огонек, пальцы судорожно сжа-
лись. Но она сказала кротко и жалобно:

- Ну хорошо, любите его! И пусть он вас любит! Но не отнимайте его у
меня! Сохраним его обе, вы и я!

Аннета только отмахнулась с отвращением, и это привело Ноэми в бе-
шенство:

- Думаете, мне самой не тошно об этом думать? Вы мне противны! Я вас
ненавижу! Но я не хочу его терять...

Аннета отвернулась от нее и сказала:

- А я к вам никакой ненависти не чувствую. Вам тяжело, и мне тоже. Но
делиться любимым человеком - это гнусно! Это преступление против любви!
Пусть я буду жертвой или палачом, но низкой и малодушной быть не хочу. Я
не уступлю половины, чтобы сохранить того, кого люблю. Я отдаю все и хо-
чу иметь все. Или ничего.

Ноэми, стиснув зубы, крикнула мысленно:

"Так не будет же тебе ничего!"

(Впрочем, даже предлагая этот дележ, она рассчитывала снова завладеть
всем.)

Вскочив с кресла, она подбежала к Аннете, упала на колени, обняла ее
ноги:

- Простите!.. Я сама не знаю, что говорю, не знаю, чего хочу! Я нес-
частна и не могу этого вынести... Что же мне делать? Скажите, что де-
лать? Помогите мне!..

- Помочь вам? Вы просите помощи у меня?

- Да, у вас! А к кому же мне идти, кто мне поможет?.. Я одинока. У
меня нет никого, кроме этого человека, который, даже когда любил, не ин-
тересовался мной. Ему я не могу открыть душу... А до него была у меня
мать, занятая только собой и своими развлечениями... Мне не с кем посо-
ветоваться... У меня нет ни одной подруги... Когда я с вами познакоми-
лась, я думала, что нашла друга. А вы стали мне злейшим врагом... За что
вы сделали мне столько зла?

- Бедная моя девочка, разве я виновата? Я этого не хотела... - сказа-
ла удрученная Аннета.

Ноэми тотчас ухватилась за вырвавшееся у Аннеты ласковое слово:

- Вы сказали: "моя девочка"!.. Да, будьте мне матерью, старшей сест-
рой! Не губите меня! Научите, что делать! Я не хочу терять Филиппа...
Дайте мне совет, дайте мне совет!.. Я сделаю все, что вы скажете...

Ноэми лгала только наполовину. Она так привыкла вечно играть роль,
настолько в эту роль входила, что уже и чувствовала то, что изображала.
Во всяком случае, ее любовь, боль, ее надежда тронуть Аннету, от которой
все зависело, были искренни. Все, вплоть до доверия, которое она выража-
ла Аннете, - ведь это была последняя карта, которую она в отчаянии пос-
тавила! И от нее не укрылось волнение Аннеты, которого та не умела
скрыть. Аннета слабела. Беспомощность и покорность Ноэми ее обезоружили.
Она не находила в себе сил возражать. Правда, Ноэми не удалось обмануть
ее. В слащавых интонациях соперницы Аннета чуяла фальшь. Она не мешала
ей говорить, но, слушая, читала в ее душе. Она думала: "Что же делать?
Принести себя в жертву? Какая бессмыслица! Не хочу! Я не люблю эту жен-