Чтение 86–й страницы книги ~На восток от Эдема~

угрожало - и она исполнилась дружелюбия. Она заметила их
стираную-перестиранную одежду, кое-где заплатанную, и ей вспомнились сказки
о сиротах.

- Бедные вы, - сказала она. - Отец вас бьет?

Тронутые, но и удивленные, они качнули головой - нет, не бьет.

- Вы в нищете живете?

- В какой нищете? - спросил Кейл.

- Воду таскаете и хворост, как Золушка?

- Какой такой хворост? - не понял Арон.

- Бедняжки, - продолжала она, как бы не слыша переспросов, как бы держа
в руке волшебный жезл с сияющей звездой. - А злая мачеха вас ненавидит и
сживает со свету?

- У нас нет мачехи, - сказал Кейл.

- У нас нет ни мачехи, ни матери, - сказал Арон. Мама умерла.

Слова эти разрушили сказку, сочиняемую Аброй, но тут же дали ей другой
сюжет. Теперь она уже не фея с волшебным жезлом, а дама-благодетельница в
большущей шляпе со страусовым пером, и в руке у нее громадная корзина, и из
нее торчат ноги жареной индейки.

- Горькие вы мои сиротки, - сказала она нежно. - Я буду ваша мама. Буду
брать вас на руки, баюкать и рассказывать вам сказки.

- Мы слишком большие, - сказал Кейл.- Ты с нами грохнешься со стула.

Абра отвернулась от него - фу, какой грубиян. А вот Арона ее сказка
увлекла. Абра видела, как улыбаются его глаза, словно она уже баюкает его, а
он покачивается в ее руках, - и опять в ней сладко сжалось сердце.

- Скажи, а вашу маму пышно хоронили?- спросила она ласково.

- Мы не помним, - отвечал Арон.- Мы маленькие были.

- А где похоронили? Вы ведь, наверно, носите цветы ей на могилу. Мы
всегда носим - бабушке и дяде Альберту.

- Мы не знаем, где она лежит, - сказал Арон.

Глаза Кейла заинтересованно блеснули - в них пробудилось чуть ли не
торжество. Он сказал наивным голоском:

- Я спрошу отца, где, и мы понесем ей цветы.

- Я с вами пойду, - сказала Абра. - Я умею делать венки. И вас научу.
Научить?- спросила она замолчавшего грустно Арона.

- Научи, - проговорил он.

Ее потянуло опять дотронуться до него. Она потрепала его по плечу,
коснулась щеки.

- Ваша мама будет рада, - сказала она. - Даже когда они на небесах, они
глядят на землю и все видят. Так мой папа говорит. Он знает об этом
стихотворение.

- Пойду кролика упакую. У меня есть коробка от брюк.- И Арон побежал
домой. Кейл глядел ему вслед, усмехаясь.

- Ты чего улыбаешься? - спросила Абра.

- Да так, - сказал Кейл, в упор глядя на Абру.

Она решила его переглядеть. Она была на это мастерица. Но Кейл и не
думал опускать глаза под ее взглядом. Первоначальная робость уже прошла, и
он ликующе чувствовал, что выходит из-под ее власти. Он знал, что Арон ей
больше по душе, но это было ему не ново. Почти всем больше нравится Арон с
его золотистыми кудрями и открытой, простодушно-щенячьей манерой приязненно
льнуть. А чувства Кейла крылись глубоко и выглядывали осторожно, готовые тут
же спрятаться или мстяще атаковать. И он уже начал карать Абру за то, что
она предпочла Арона, - и это было тоже не ново. Он уже давно так поступал -
с тех самых пор, как открыл в себе способность карать. И эти тайные отместки
стали как бы его творчеством.

Пожалуй, разницу между двумя братьями можно выразить так. Увидев
муравейник на полянке, Арон ляжет на живот и займется наблюдением сложной
жизни муравьев. Вот одни тащат добычу муравьиными тропами, другие переносят
белые яйца-коконы. Вот два земляка-муравья при встрече касаются друг друга
усиками, толкуют о чем-то. Часами будет Арон так лежать и глядеть,
поглощенный этой земляной жизнью.

А Кейл, наткнувшись на тот же муравейник, раскидает его ногой и
полюбуется на то, как муравьи ошалело борются с бедой. Арону занятно быть
частью живого мира; Кейлу же непременно надо этот мир переустроить.

Кейл давно знал, что Арон нравится людям больше, чем он, но научился
вознаграждать себя за это: он расчетливо ждал, пока те, кто предпочел Арона,
не подставят свою уязвимую сторону - и скрытно бил по ней, а жертва даже не
догадывалась, за что ей мстят. И это мщение давало Кейлу радость власти.
Сильней, неразбавленной чувства, чем эта торжествующая радость, он не знал.
Он не питал к Арону неприязни напротив, любил его, потому что Арон - то и
был причиной этих радостей. Кейл уже и позабыл, что мстит за то, что его
любят меньше Арона, - а может, и вообще никогда этого не сознавал. Дошло до
того, что он и не желал уже быть на месте Арона - предпочитал свои радости.

Прикоснувшись к руке Арона и ласково с ним поговорив, Абра пробудила в
Кейле потребность покарать. Мозг его заработал привычно - стал искать в Абре
слабее место, и, вслушавшись в ее слова, проницательный Кейл тут же и нашел
слабину. Мало кто из детей доволен своим возрастом. Одни хотят быть
малышами, другие взрослыми. Абра хотела быть взрослой. Она употребляла
взрослые слова, имитировала, как умела, взрослые позы и чувства. С
младенчеством она распростилась, а к вожделенной взрослости еще не подошла.
И, уловив это, Кейл получил возможность разрушить ее муравейник.

Он знал, что брат провозится довольно долго. Искать коробку, смывать с
меха кровь - на это нужно время. И на то, чтоб разыскать тесьму и завязать
бантиком. А покамест Кейл начал уже побеждать. Он чувствовал, как слабеет
уверенность Абры в себе, и знал, как ослабить ее еще больше.

Наконец Абра отвела взгляд и сказала:

- Что у тебя за манера так пялиться?

Кейл оглядел се с ног до головы - медленно и холодно, как оглядывают,
например, стул. Он знал, что так можно и взрослого смутить.

Абра не выдержала:

- Что я тебе музейный экспонат?

- Ты в школу ходишь? - спросил Кейл.

- Конечно.

- В какой класс?

- В пятый.

- И тебе десять лет?

- Одиннадцатый.

Кейл засмеялся.

- Что ты смеешься? - возмутилась она. Кейл молчал.- Что тут смешного?
Отвечай же. - По-прежнему молчание. - Думаешь, что ты ужасно умный.

В ответ Кейл опять засмеялся, и Абре стало совсем неуютно. Она сказала:

- Твой брат очень задерживается... Смотри, дождь перестал.

- Он там возится, ищет, - сказал Кейл.

- Кролика?

- Да нет. Кролика искать не надо - кролик мертвый лежит. А он там
ловит, а она, наверно, увертывается.

- Кто - она? Кто увертывается?

- Если скажу, он рассердится. Он готовит для тебя сюрприз. Поймал ее в
пятницу. Она его даже укусила.

- Да кто - она?

- Откроешь коробку - увидишь. Спорим, он тебе скажет, чтобы сейчас не
открывала.

Кейл говорил уверенно. Он знал брата. Абра ощущала, что проигрывает -
не только это сражение, но и всю кампанию. Она уже ненавидела Кейла.
Мысленно она перебирала все обидные, осаживающие ответы, какие знала, - и
беспомощно отбрасывала их, чувствуя, что все они отскочат от Кейла, как от
стенки горох. Она молча вышла во двор, поглядела, нет ли на крыльце
родителей.

- Пойду к ним в комнату, - сказала она.

- Погоди, - сказал Кейл, идя вслед за ней.

Она повернулась к нему, холодно сказала:

- Что тебе?

- Не сердись на меня, - сказал он.- Ты не знаешь, как нам здесь
живется. Посмотрела бы, какая у брата спина.

Эта перемена тона сбила ее с толку. Кейл уловил склонность Абры к
романтическим сюжетам. Он говорил вполголоса, таинственно. И она тоже
понизила голос:

- А что такое? Что у него со спиной?

- Вся в рубцах, - сказал Кейл. - Китайца работа.

У Абры пробежал по телу холодок интереса.

- А что китаец? Бьет его?

- Это бы еще что, - сказал Кейл.

- А почему вы не скажете отцу?

- Не смеем. Знаешь, что будет, если мы скажем?

- Не знаю. А что будет?

Он помолчал, как бы колеблясь, потом покачал головой:

- Нет... Боюсь даже тебе сказать.

В это время, ведя лошадь, Ли выкатил из конюшни высокую, на резиновом
ходу, коляску. Мистер и миссис Бейкон вышли на крыльцо и первым долгом
поглядели на небо.

- Я потом как-нибудь, - бормотнул Кейл.- Сейчас нельзя - китаец
догадается, что я сказал.

- Абра! Быстрей! Мы уезжаем, - позвала миссис Бейкон.

Ли держал нервную лошадь под уздцы, пока миссис Бейкон подсаживали в
коляску.

Из дому выбежал Арон, неся картонную коробку, замысловато, с бантиками,
перевязанную тесьмой. Протянул Абре.

- Вот, - сказал он.- Не открывай, пока не приедешь домой.

Кейл увидел, как ее лицо исказилось отвращением, руки отдернулись от
коробки.

- Возьми же, милая, - сказал мистер Бейкон.- Побыстрей. Мы сильно